Александр Прозоров - Конец пути Страница 17

— Ты не захотел давать клятвы, — перевел его уловку в слова правитель отверженных. — Хорошо, пусть будет так. Начнем с того, что выкинем Раджафа из нашей древней столицы.

— А кулеш-то совсем дозрел, бояре, — внезапно встрял в их разговор Будута. — Коли страж медный боле на нас не кинется, то и поснедать не грех.

— Страж… — перевел взгляд на медного истукана Олег. — Что ты сделал с ним, мудрый Аркаим?

— Забрал его силу, чужеземец, — развел руками правитель. — Мой брат силен в зеркалах и интригах, я сильнее в знании мертвых, в птицах, в милости Итшахра. Я забрал из истукана силу мертвых, и теперь он будет стоять здесь много лет, пока не накопит новую силу из умирающих трав, земных козявок, птиц. Либо пока кто-либо не принесет перед ним кровавую жертву, напоив его силой умирающего человека. Поначалу брат пытался воевать со мной этими стражами. Отливал, творил заклятия, насыщал смертью… Но после того, как мои мастера переплавили четырех монстров на подсвечники, он оставил эту мысль. В этом ремесле Раджаф слабее, много слабее…

— Дык, тебе оставлять, боярин? — опять окликнул их холоп. — Остывает.

— Ступай, перекуси, чужеземец, — разрешил мудрый Аркаим. — Я все равно сыт.

Середин кивнул, отошел к общему котлу, уселся в круг со своими спутниками, запустил ложку в кашу с разварившимися крупинками сушеного мяса и негромко поинтересовался, глядя перед собой:

— Куда вас носило, Любовод? Отчего во дворец Аркаима после побега не пошли?

— Дык, колдун, ты же сам самоцвет магический у правителя отобрал, когда в зале с ним бился. Вот мы в селение горное и отправились, где камни эти добывают да гранят. Мастер один этим занимается. Ста-арый… И дело свое медленно творит — всего пять камней у него было. Мудрый Аркаим два забрал, остальные оставил. Спрятать повелел.

— Медленно, быстро — а зачем им, на двоих с братом, много камней? — пожал плечами Середин. — Странно, что у него запаса во дворце не имеется. Хотя, с другой стороны… Догадался, наверное, мошенник, что я раньше него туда попасть успею и саблей острой встречу. Вот и побоялся без кристалла магического возвращаться. Кстати, а коней в той деревне горной вы взять не догадались?

— Ты не видел, что за тропы туда ведут, друже. Как сами ноги не переломали, и то чудо. А уж лошадям… — Он безнадежно махнул рукой.

— Понятно, — кивнул Олег. — Значит, и дальше на своих двоих топать придется. — Он зачерпнул еще ложку каши, съел, недовольно покачал головой: — Что же ты, Будута, сало забыл кинуть? Хоть бы для аромата чуток добавил!

— Дык, боярин, как кухню грабили, каждый норовил че повкуснее утащить. От и не соблазнился никто на сало-то. Из всех ты един мудр оказался, — отвесил холоп ему поклон, — заместо копченостей да рыбы мяса сушеного и сечки взял. Токмо ими последние дни и спасаемся.

— Не все золото, что блестит, — ответил расхожей поговоркой ведун. — И не каждый самоцвет — сокровище… — Он понизил тон: — Ты про седьмой осколок сказывал, Любовод?

— Нет пока, друже, — улыбнулся купец. — Коли все разом продать, цена завсегда ниже получается, нежели в розницу. Вот как книгу мудрый Аркаим получит, да одного всего осколочка ему не хватать будет — от тогда и торговаться станет веселее.

— Ты у него большое судно-то заказал? — Олег с трудом сдержал усмешку. — Чую я, пока ты трюмы самоцветами до самого верха не набьешь, мы отсюда не отчалим.

— А про невольницу твою речи не шло ни разу, — неожиданно посерьезнел купец. — Как под скалой правитель здешний про нее помянул, награду за нее обещая, ни разу боле не обмолвились.

— Верю, — вздохнул Середин. — Ты меня извини, друже, что про тебя так подумал. В одиночестве завсегда дурь всякая в голову лезет.

— Да я понимаю, друже, — кивнул новгородец. — Когда деньга такая крутится, всяко бывает. Иной и отца родного продаст, и брата кровного. А уж про друзей… — Он с досадой махнул рукой.

— Ты же не продал? — поднялся Олег.

— Так ведь и ты бы не продал… — Купец тоже поднялся, и они крепко обнялись, похлопывая друг друга по спинам. — Рад, что мы снова вместе, друг мой.

— И я рад, Любовод. Так куда мы теперь?

Приятели уселись к котлу и снова взялись за ложки.

— Правитель во дворец возвернуться предложил. Пару дней отдохнуть, в себя прийти, баньку стопить, переодеться. А уж потом дальше думать, как Каим брать.

— Разве у них есть бани? — удивился Олег.

— А рази нет? — еще больше удивился купец — Как же они иначе парятся? Мудрый Аркаим сказывал, мыться будем.

— Мыться, мыться… Забыл, как нас тряпочкой обтерли да по светелкам отправили?

— Дык, больные же мы были, колдун! Оттого и мыли нас с осторожностью.

— Ну посмотрим, посмотрим… А Каим захватить — чья идея была, Любовод? Твоя или правителя? Или мудрый Аркаим думает, что его?

— Какая разница, друже? Я лишь намекнул пару раз, что книга ныне, как пророчество сполняться начало, ему зело пригодиться может. А то как бы Раджаф не порушил ее со страху. Ну и что мы, коли наградят достойно, подсобить с этим делом можем.

— Главное, чтобы с кормчим ничего не случилось, пока мы до него добираемся.

— Не, не должен его Раджаф тронуть. Он же ведает, кто мы таковые. Побаивается. Пока Ксандр жив — нас его смертью пугать можно. А коли мертвый — пугать ужо нечем. Посему не должен он кормчего трогать. Выжидать станет.

— Хорошо бы, коли так…

Всесильная книга Махагри

С баней Любовод все-таки промахнулся. Под помывкой в горном дворце понимали именно обтирания влажными ароматными тряпочками после экономного обливания водой из ковшика. Зато в остальном путники отдохнули от души: почти полсуток сна на мягких перинах, чистая одежда, груши, абрикосы, персики — всего вдосталь, мясо вареное, жареное, печеное, тушеное, рыба — на любой вкус. Но ничто не приходит просто так — и вороненые чешуйчатые брони, что были принесены мужчинам вместе с рубахами, войлочными поддоспешниками и меховыми накидками, лишний раз подтверждали эту незыблемую истину.

Два дня отдыха — на третий путники выехали из ворот селения, имея в поводу по паре заводных скакунов. На этот раз мудрый Аркаим самолично выступил в поход. Может, не очень доверял однажды изменившим ему чужеземцам, может, считал, что цель нового наступления слишком важна, чтобы наблюдать за боевыми действиями с высоты птичьего полета. Урсула тоже покачивалась в седле рядом с Олегом. Ведун не решился оставить ее одну: слишком уж много развелось в Каиме желающих глянуть в ее разноцветные глазки, слишком большую цену назначали правители за ее жизнь и кровь.