Джон Норман - Убийца Гора Страница 17

Замок другой конфигурации, дающий ещё меньшую безопасность, – с зазубренной планкой – отпирается тяжелым серповидным ключом, вставляемым через отверстие в зазубрину и вращаемым вправо или влево в зависимости от того, хотят замок открыть или закрыть.

Ключи эти довольно громоздкие, носят их обычно на плече и при случае даже используют как оружие.

Широкое распространение имеют в стране висячие замки. Среди них наиболее интересную разновидность представляют комбинационные замки, хотя встречаются они довольно редко. Состоят они из нескольких колец с нанесенным на них цифровым или буквенным обозначением. Когда изначально заложенная комбинация подобрана правильно, замок срабатывает.

Некоторые помещения – жилища богатых людей, торговые склады и хранилища, городское казначейство и другие – оборудованы секретными замками, снабженными ножами или ядом. При неверном обращении с первыми из них из специальных отделений, иногда расположенных позади человека, с большой силой пружинами выбрасывается одно или несколько лезвий. Однако, несмотря на их кажущуюся надежность, довольно часто они малоэффективны, особенно против того, кто знает об их устройстве.

Значительно опаснее замки, рассчитанные на применение яда. В них в очень узкие отверстия вставляются тонкие стержни, обмазанные пастой, приготовленной из корня канды, острые концы которых едва выступают над поверхностью и часто неразличимы для глаза человека, особенно среди столь характерных для горианцев замков со множеством замысловатых украшений.

Другой тип секретных замков, уберечься от которых подчас оказывается невозможно, – колодезный. При попытке открыть их несведущим человеком пол под злоумышленником проваливается, и он падает в колодец, на дне которого либо укреплены лезвия ножей, либо помещен голодный слин или водяной тарларион. В иных случаях колодец представляет собой глубокую камеру с абсолютно гладкими стенами, из которой злоумышленник впоследствии может быть извлечен и подвергнут пыткам. Такие замки с секретом в связи с требуемыми для них сложными приспособлениями или устройствами устанавливаются чаще всего в дверях наиболее важных помещений цилиндров.

Наконец, следует упомянуть о категорическом запрете ключевых дел мастерам изготавливать и хранить лишние экземпляры ключей. В отведенных для меня комнатах в доме Кернуса замок отсутствовал. Обе задвижки, конечно, надежно запирали дверь, но их можно было использовать, только когда кто-либо находился внутри. Тот факт, что внешние запоры на моих дверях отсутствовали, едва ли можно было объяснить случайностью.

Я решил, что настаивать на замке было бы неразумно. Подобное требование могло быть сочтено назойливым или возбудить ненужное внимание к подозрительной скрытности человека, которому в этом доме платили золотом за использование его умения обращаться с оружием. Кроме того, оно могло навести на мысль, что я не тот, за кого себя выдаю. К тому же я был уверен, что замок по приказу хозяина дома устанавливал бы один из его мастеров, и Кернус, несомненно, вопреки указу имел бы второй ключ.

Поэтому мне пришлось самому принять кое-какие меры предосторожности. После тщательного осмотра я обнаружил в двери помимо обычной скважины для продевания ведущего от щеколды шнурка ещё одно маленькое отверстие, проделанное несколько ниже защелки, очевидно, тем, кто занимал мою комнату до меня.

– Здесь можно сделать сложный узел, – сказал я Элизабет, показывая ей обнаруженное мной отверстие.

– А что это такое? – спросила она.

– Сейчас увидишь.

Я осмотрел комнату. Здесь находились несколько сундуков, включая один обшитый железом, с тяжелым массивным замком, и пара располагавшихся у стены шкафов с тарелками, чашками и несколькими бутылками с нагой и ка-ла-на.

– Что ты ищешь? – спросила Элизабет.

– Шнурок или веревку, – ответил я, – что попадется.

Мы принялись копаться в одном из сундуков, и почти тотчас Элизабет наткнулась на десяток ремешков для сандалий.

– Это подойдет? – поинтересовалась она.

– Это то, что нужно, – ответил я и взял у неё пару ремешков.

Она опустилась на колени и принялась наблюдать, как я, усевшись у двери, осторожно приложил к ней один из ремешков и лезвием меча сделал на нем несколько надрезов. Таким образом, у меня получился кусок отличной ворсистой веревки. Затем я накинул веревочную петлю на защелку щеколды и протянул оба конца веревки через маленькое отверстие так, чтобы они свисали с наружной части двери. После этого я закрыл дверь и сказал:

– А теперь представь, что я завяжу узел на этих концах веревки. Что получится?

Элизабет посмотрела на меня.

– Защелка будет привязана так, что её нельзя будет поднять, – ответила она.

Я улыбнулся. В сообразительности ей не откажешь. Сделав на веревке, накинутой изнутри на защелку, узел достаточно большой, чтобы он не проходил в отверстие, я закрепил бы защелку.

– Но кто-нибудь может развязать узел и войти в комнату, – заметила она.

– Конечно, – согласился я, наблюдая за выражением её лица.

Она взглянула на меня с легким удивлением, и вдруг на её губах заиграла улыбка и она захлопала в ладоши от своей догадки.

– Это просто великолепно! – рассмеялась она.

Нет, она действительно была одной из самых сообразительных девушек, которых я знал. Ей, уроженке Земли, вне всякого сомнения, никогда не приходилось слышать о подобной уловке, и тем не менее она по малейшему намеку тотчас разгадала её смысл.

– Смотри, – сказал я и начал завязывать узел, который наверняка должен был показаться ей невероятно сложным. – Этот узел содержит только пятьдесят семь переплетений, – пояснял я ей по ходу дела. – Я изобрел его сам, хотя никогда не думал, что он мне сможет понадобиться. Этим уловкам меня много лет назад обучил Андреас из касты певцов из Тора. В этом городе подобные приемы для защиты жилища довольно распространены. Так вот, его узел состоял из шестидесяти двух переплетений веревки, а узел одного из его братьев – даже из ста четырех, что, как я помню, Андреас считал явным излишеством.

– И при этом у него всегда получался один и тот же узел? – спросила Элизабет.

– Да, – сказал я, – у каждого жителя свой индивидуальный узел, отличающийся от других так же, как и его подпись, и имеющий при этом свой секрет. Только владеющий этим секретом способен повторить хитросплетения узла, но, что более важно, только он может определить, пытался ли кто-нибудь распутать его узел или нет.

– Значит, развязать узел может каждый? – спросила Элизабет.

– Конечно, – ответил я. – Вся проблема в том, чтобы восстановить его после того, как он был развязан.