Лорды гор. Да здравствует король! - Арьяр Ирмата Страница 17

Тогда же старших принцесс, четырнадцатилетних Адель и Агнесс, король спешно обручил. Одну — с дряхлым герцогом, другую — с варварским восточным царьком. И по древней традиции сбагрил в дома будущих мужей. Сразу стало легче дышать.

Сестры Б. вдруг стали такими богобоязненными, что отправились под охраной монастырского ордена в паломничество к святым мощам.

А младшие Виола и Виолетта ожили, засветились от радости. И однажды, подкараулив за углом, бросились мне на шею, чмокнули в обе щеки и смущенно удрали. С ума сойти с этими принцессами. Рагар, кстати, опять не защитил мое неприкосновенное тело.

До конца лета никто не сидел у ног Роберта за столом, но король не прекратил издеваться надо мной по утрам перед тренировкой, так далеко его милость не заходила. Более того, назло мне и Рагару он завел привычку заходить в мои покои по вечерам, в любом состоянии: с пира, с бала, с приема послов, все равно трезвел под ледяным взглядом Рагара. И этаким отеческим благословляющим жестом возлагал ладонь мне на голову, желая доброго сна.

Доброго! Меня уже не обдавало таким чудовищным жаром, но снились исключительно кошмары. Один и тот же: сплошной огонь, в котором я сгорала дотла. Подобный пожар я как-то видела издали в предгорной долине, когда пламя шло огромной стеной и никому не было спасения. Иногда я просыпалась и чувствовала на лбу холодную руку сидевшего рядом наставника, но если это и помогало, то ненадолго.

— Рагар, сделай что-нибудь, чтобы король ко мне не прикасался, — просила я.

— Не имею права вмешиваться, мой принц. Это не покушение, угрожающее вашей жизни или чести. Потерпите, до отъезда уже недолго.

Я ждала отъезда с таким нетерпением, что последние дни растянулись в вечность. Но, когда осталось двое суток до оговоренного срока, вечером к нам пожаловал мой незадачливый оруженосец Шаэт.

Это был некрасивый смуглый мальчишка с чуть раскосыми глазами цвета выгоревшей на солнце травы. Младший сын баронета, жившего близ южных степей. Каким чудом он попал ко двору короля, любившего статных красивых мужчин, — непонятно. Шаэт никогда таким не вырастет. После его падения с лошади я часто к нему заходила, чувствуя себя виноватой в его временном увечье, и забирала с собой в парк, когда он начал ходить, или читала вслух книги, которые Рагар доставлял от своих таинственных друзей в столице. На прогулках Шаэт опирался на костыль и страшно смущался, когда спотыкался, и я успевала подхватить его под локоть раньше, чем следовавшая позади охрана. Он был единственным во дворце, кто хорошо ко мне относился.

— Ваше высочество, — выпалил он с порога. — Дозвольте…

Рагар втащил его в комнату и плотно прикрыл дверь. Порыв сквозняка внезапно погасил горевшие свечи. Луна ярко светила прямо в окно, и таинственная обстановка в дьявольской компании вогнала в ступор и без того перепуганного мальчишку.

Откуда ему знать, что все важное, должное остаться тайным, в моих покоях говорится (и делается, например мытье и туалет) либо при дневном, либо при звездном или лунном свете. Такие уж порядки завел мой свихнувшийся на безопасности наставник. Он вообще с трудом переносил открытый огонь, как я заметила. А что вы хотите от «снежного дьявола»?

— И чего ты испугался, Шаэт? — громко спросила я. — Все нормально, можешь говорить.

— Мой принц, я предан вам всем сердцем… — зашептал паж.

Если опустить все витиеватости из речи потомственного степного дворянина, то рассказал он следующее: Роберт решил плюнуть на договор и не дать мне уехать к матушке. Уничтожить охрану и запереть меня во дворце. С Белогорьем воевать, если понадобится, но любым способом заключить новый договор с Хелиной. Сын должен быть с отцом, и точка. И его решением фавориты взбешены. Двоюродный брат Шаэта служил пажом у одного из них и слышал их разговоры между собой.

И еще до меня дошло, что мой паж может попрощаться с жизнью: Роберт за такое предательство свернет ему шею, как цыпленку, и вряд ли мальчишка этого не понимал.

— Рагар, нам придется бежать, да? — спросила я, хотя и так яснее некуда.

— Возможно, ваше высочество, — бесстрастно отозвался наставник.

— И забрать моего пажа, а то его убьют. Шаэт, ты согласен? — тоже можно было не спрашивать, иначе бы парень не пришел. Конечно, согласен.

Наставник таким же ровным голосом заявил:

— Позволю себе напомнить вашему высочеству, что вы нарушили режим, а тренировка завтра состоится как обычно, — остудил он мою радость от предвкушения немедленного бегства. У него всегда это здорово получалось — остужать.

Когда Шаэт уснул в комнате охраны, да и я уже проваливалась в еженощный ад, Рагар выдернул меня из-под покрывала и чуть не испепелил своими жгучими углями.

— Мой упрямый ученик, вы опять вынудили меня нарушить правила вашей безопасности! Видимо, я никудышный учитель, если не могу внушить вам элементарных вещей: у вас нет здесь друзей, кроме вейриэнов, и доверять вы не можете никому.

— Но Шаэт благороден, он рисковал жизнью, чтобы предупредить меня.

— А вы не задумывались, ваше неразумное высочество, почему король именно его определил вам в услужение? И вас не насторожило, доверчивый мой ученик, что тайные планы монарха мимоходом узнает какой-то мелкий паж? Мы, как ваши телохранители, обязаны знать всё о тех людях, которых подсовывает вам король. У Шаэта нет родственников во дворце. Роберт с его помощью хотел спровоцировать вас на немедленное бегство, и тогда у него появились бы все основания отменить договоренности с Белогорьем, не опасаясь войны с горцами.

— Все равно не понимаю, зачем ему предупреждать нас о том, что хочет помешать мне уехать?

— Поверите ли вы, прекрасный мой принц, что ваш наставник знает чуть больше вашего несостоявшегося пажа? Роберт даст вам уехать, чтобы не гневить горы, но по его замыслу вы не доедете. Он собрался инсценировать ваше похищение, Лэйрин.

На следующий день король вел себя как ни в чем не бывало, о Шаэте и не спрашивал. Затем устроил прощальный ужин, а после зашел благословить на добрый ночной кошмар в аду и очень трогательно посетовал, что завтра его сын и наследник уезжает.

В ту последнюю ночь во дворце Рагар усыпил пажа в комнате охраны. Не способом быстрой заморозки, как насекомых, но надежно. Погасил свечи, распахнул окно.

И тут же порывом ледяного ветра обожгло щеку, и в моей спальне появился вейриэн.

Или не вейриэн.

К моему стыду, я плохо их тогда различала: до того они были похожи — белоликие, черноглазые, высокие. Впрочем, в том возрасте всё кажется огромным. Но явившийся не принадлежал к моей охране. Таких я вообще еще не видывала.

Его лицо с тонкими чертами казалось полупрозрачной маской, расписанной морозными узорами. Серебристые волосы искрились, и это была не седина. Что я, седины у сэра Лоргана не видела? Стоило ему пошевелиться, по его волосам пробегала мерцающая волна лунного света. А глаза! Не бывает таких глаз у людей — россыпь звезд по ночному небу, и бездонные зрачки, засасывающие душу смотрящего. Настоящий демон, жуть какая.

Я опомнилась и отвернулась.

Явившийся поклонился, но этого ему показалось мало, и он встал на колено перед Рагаром.

— Приказывай, господин, — голос существа был низким и гулким, как рокот, мороз по коже пробрал.

Я села. Нет, я уже сидела, но убедилась, что не падаю. Высшему вейриэну Рагару служат такие существа? А я еще имела наглость ему приказывать, как выразился рыжий король равнин!

— Принц Лэйрин, — повернулся ко мне Рагар. — Познакомьтесь с настоящим снежным дьяволом. Тех, кого вы видели до сих пор — белых воинов-вейриэнов, люди считают таковыми по невежеству. Мастер Сиарей — ласх. Его родина — Север.

— А там все такие потрясающе красивые, как вы, мастер? — осведомилась я.

— Там все… разные, ваше восхитительное высочество, — пришелец улыбнулся, и звездная россыпь в его глазах закружилась, моя голова тоже. Я отвела глаза, продолжая искоса наблюдать. А вот прямо в лицо ему, пожалуй, смотреть не надо.