Отродье - Рони Ротэр Страница 17

Дверь в светелку распахнулась, Олеля отпрянула в ужасе от окна. На пороге стоял Горазд.

— Донюшка!

— Батюшка! Не снится ли мне? Неужто зареборская дружина в терему гавранов крошит?

— Она самая.

Опустилась княгиня на ложе, побелев и разом сил лишившись.

— Погибель моя…

— Нет, доня, нет, — обнял её Горазд. — Сговорено всё, не тронут нас. Запрись тут накрепко, не открывай, покуда сам я за тобой не приду.

— Марга где? — бесцветным голосом спросила Олеля.

— Не ведаю. Не поминай его более.

Выскочил воевода из светлицы, встал в коридоре с обнаженным мечом — защищать свою доню. Олеля же, найдя в себе силы, поднялась и задвинула засов. После, взяв в руки ножичек с резной рукоятью, стала ждать.

Вместе с дружиной вошла в Белоречье и Стояна. Бежала по улицам к княжьему терему, сторонясь сражающихся воев, хоронясь от гавранов. Пригодился не единожды и подаренный Малко лук — метко летели стрелы во врагов, не одного воя зареборского спасла Стояна от гибели. Когда добралась она до терема, с чужаками было покончено. Кого не насмерть уложили мечи дружинников, тех добивали жители белоречья кольями да рогатинами.

Обошел Малко с дружинниками терем, ища Маргу — живого ли, мертвого ли — да напрасно. Дошел и до светелки, где пряталась княгиня белореченская. Встретил его у дверей Горазд с окровавленным мечом, а вокруг — гавраны посеченные. Бросил воевода меч, склонился перед Малко.

— Светлый князь! Искупил я вину свою. Сдержи же слово своё.

— Моё слово крепко, — процедил сквозь зубы Малко. — Правду молвить — гадок ты мне, но марать меч свой о тебя, предателя окаянного, не стану ни я, ни дружина моя. Будя тут отец мой — псам свирепым бы тебя отдал. Будя тут Драгомил — лошадьми б разорвал.

— Свезло мне, что милостивый князь Малко пришел к Белоречью, — с явным облегчением вымолвил Горазд.

Малко усмехнулся той ухмылкою, коей усмехался в тереме своем Велеба, говоря о судьбе Горазда.

— Отдам тебя людям на суд.

Горазд вскинулся, затрясся, устремил вспыхнувшие страхом глаза на Малко.

— Помилуй, княже! Пощади!

— Не у меня пощады испрашивай, а у тех, пред кем повинен. Примут ли они искупление твоё? Берите его.

Схватили дружинники Горазда под руки, проволокли по терему, вытащили на крыльцо и скинули на землю. Следом вышел Малко, указал мечом на воеводу.

— Люд белореченский! На ваш суд предателя Горазда отдаю!

Взвыли рассерженные бабы, бросились к распластавшемуся воеводе, потрясая дрекольем да рогатинами.

Сурово сдвинув брови, смотрел Малко на людской суд. По ступеням поднялась Стояна, прошла в терем мимо него.

— Избор, — позвал княжич дружинника и указал взглядом вослед девушке. — Иди с ней, сделай, что скажет.

Притаившись у оконца и выглядывая в него краем глаза, охваченная ужасом, дрожала Олеля при виде расправы людской над воеводой. Вздрогнула, услышав тяжелые шаги в коридоре, стиснула непослушными руками нож, вжалась в стену. Толкнул кто-то дверь, ударил в неё. Чуть погодя загромыхали удары топоров по дубовым доскам, и подалась дверь, упала. Обмерев, ожидала Олеля свирепых воев с мечами. Но в покой вместо них вошла Стояна. Оглядела светлицу, остановила взгляд на Олеле.

— Стояна… — прислонилась Олеля к стене, вытянув вперед зажатый в обеих ладонях нож и приготовившись защищаться.

— Не чаяла свидеться, княгиня? Вижу, безмятежно и нарядно было житьё твоё при супостатах. Чем же Велизар тебе не угодил, что ты его под гавранов меч подвела?

— Смерть Велизара — твоя вина! — сделав шаг к Стояне, воскликнула княгиня.

— В твоей злобе моей вины нет, — покачала головой Стояна. — На твоих руках княжья кровь. И батюшки моего. И Ерша.

— Коли б не я — больше народу погибло бы! — крикнула Олеля. — Моей милостью, моей жертвой Белоречье в огне не сгинуло, люд его под мечами до последнего младенца не полег!

— Зло добра не родит. Лучше смерть принять, чем так… как ты… чужаков привечать, на родовых могилах с врагами здравицу пить.

Откинув епанчу, Стояна выхватила нож, прянула к Олеле. Вид её был столь грозен, что выпал нож из ослабевших рук княгини.

— Не убивай! — сжавшись и закрывшись руками, крикнула Олеля. — Дитя! Дитя у меня под сердцем!

Стояна отшатнулась от княгини, отступила на шаг. Перевела взгляд на нож в своей руке, отшвырнула его с омерзением. Вымолвила тихо, но твердо:

— Уходи. Иди… к своим.

Скользя спиной по стене и опираясь руками на бревна, Олеля нерешительно поднялась.

— Иди! — мотнула Стояна головой в сторону двери. — Да людям на глаза не попадись, в них к тебе жалости нет.

Стояна сорвала с плеч епанчу, бросила Олеле. Та быстро накинула её, укрывшись с головой, и вышмыгнула за дверь.

Осталась Стояна одна, прислонилась устало к бревенчатой стене. Покой и тихая печаль овладели ею. Звякнуло железо, в светлицу вошел Малко, держа наготове меч.

— Отпустила? — скользнул взглядом по светлице, задержав его на брошенном ноже, и уперся взглядом ей в лицо.

— Отпустила, — вздернула голову Стояна, впрямую глядя на княжича.

Малко усмехнулся, вкидывая меч в ножны.

— Почто?

Стояна потупилась, упрямство на лице сменилось смущением.

— Слаба я оказалась. Да и непраздна Олеля. А на дите вины нет.

Малко пытливо смотрел на бортникову дочь. Постояв немного, она повернулась направилась к выходу.

— Стояна! — остановил её голос князя.

Она обернулась. Малко глядел без насмешки, серьезно и ласково.

— Замуж за меня пойдешь?

Растерялась Стояна. Помолчав, опустила глаза долу.

— Не обессудь, княже, негоже над простой девицей так забавиться. Не боярского я роду, не белой кости. Без отца-матери, без приданого. Тебе не ровня.

— Сердце и душа у тебя княжеские. А более мне ничего не надобно.

Стояна мочала, и Малко, решив что она боится впрямую ему отказать, вымолвил тихо:

— Коли не лежит ко мне душа, понуждать не стану. Воля твоя. А я зарок даю — вовек тебя не обижу и никому другому в обиду не дам. Станешь ли мне женой любимой, а Белоречью — княгиней доброю?

Подняла Стояна глаза на Малко. Стоял пред ней смирно пригожий молодец, храбрый воин, справедливый князь.

— Стану.

В светелку просунулась голова Избора.

— Маргу видали! Уцелевшие гавраны лодию спустили, уплыть собираются! Баян остатние поджёг!

Малко улыбнулся Стояне и поспешил вслед за дружинником.

На берегу запылали чужеземные ладьи. Одна уцелевшая ладья, кою Марга с товарищами успели спустить на воду, уже отчалила от берега. Меж дымящихся, обдающих жаром горящих кораблей появилась женская фигура, забежала в реку, размахивая руками.

— Забери меня! Марга! — кричала Олеля, по самую грудь погрузившись в