Джордж Мартин - Присяжный рыцарь Страница 17

— Я приехал для переговоров, — напомнил Дунк, — и пил ваше вино. — Вкус еще держался у него во рту, и признаков яда он пока не чувствовал. Возможно, как раз вино и придало ему смелости. — Да и мешка, чтобы я в него поместился, у вас не найдется.

Придуманная Эгом шутка вызвала у Роанны улыбку, и Дунк испытал облегчение.

— Зато для Бенниса найдется вполне. Мейстер Серрик говорит, что он раскроил Уолмеру лицо до кости.

— Сир Беннис просто из себя вышел. Сир Юстас поручил мне уплатить пеню.

— Пеню? — засмеялась она. — Я знаю, что он стар, но не настолько же. Уж не думает ли он, что мы живем в Век Героев, когда жизнь человека ценилась не дороже мешка с серебром?

— Ваш человек не умер, миледи. Ничего страшного не случилось. Он получил рану, только и всего.

Роанна перебирала пальцами косу.

— И во сколько же оценил сир Юстас нанесенную Уолмеру рану?

— Один серебряный олень ему и три вам, миледи.

— Дешево же сир Юстас ценит мою честь — хотя три оленя, бесспорно, лучше, чем три курицы. Лучше бы он доставил Бенниса ко мне для наказания.

— Наказание — это мешок, о котором вы говорили?

— Быть может. — Она обмотала косу вокруг руки. — Пусть Осгри оставит при себе свое серебро. За кровь можно уплатить только кровью.

— Может, оно и так, миледи — но не лучше ли позвать сюда того землекопа и спросить, не предпочтет ли он оленя Беннису в мешке?

— Он, без сомнения, выберет серебро, если не сможет иметь и то, и другое. Но выбирать будет не он. Это дело о льве и пауке, а не о крестьянине, которому поцарапали щеку. Мне нужен Беннис, и я его получу. Никто не смеет вторгаться на мои земли, чинить зло моим людям и уходить как ни в чем не бывало.

— Вы тоже вторглись на землю Оплота, миледи, и причинили большое зло одному из людей сира Юстаса, — выпалил Дунк, не успев обдумать свои слова.

— Разве? — Она снова подергала себя за косу. — Если вы об овцекраде, то мое терпение истощилось. Я дважды жаловалась на него Осгри, но тот не принял никаких мер. Просить трижды не в моих правилах, и королевский закон дает мне право заточать и казнить.

Тут в разговор вступил Эг. — Только в своих владениях, — заявил он. — Король дает лордам право заточать и казнить на своих землях, не на чужих.

— Если ты такой ученый, — сказала Роанна, — то должен знать также, что рыцари-землевладельцы не имеют права наказывать кого бы то ни было без разрешения своего сюзерена. Сир Юстас живет под властью лорда Рована. Беннис нарушил мир в королевстве, пролив кровь, и должен ответить за это. Если сир Юстас пришлет его сюда, я сделаю ему на носу зарубку, и конец делу. Если мне придется ехать за ним самой, я не обещаю ограничиться этим. Дунк ощутил дурноту под ложечкой.

— Я скажу ему, но он сира Бенниса не отдаст. Все это вышло из-за плотины. Если ваша милость согласится ее снести…

— Это невозможно, — подал голос молодой мейстер. — У Холодного Рва крестьян в двадцать раз больше, чем у Оплота.

Пшеница, кукуруза и ячмень ее милости гибнут от засухи. В ее садах растут яблоки, абрикосы и три сорта груш. У нее много стельных коров, пятьсот голов черноносых овец и лучшие в Просторе лошади. Около дюжины кобыл вот-вот ожеребятся.

— У сира Юстаса тоже есть овцы, — сказал Дунк. — А также дыни, бобы, ячмень…

— Вы отводите воду в ров! — громко произнес Эг. «Туда меня и отправят», — подумал Дунк.

— Ров необходим для обороны замка, — не сдавался мейстер. — Вы хотите, чтобы леди Роанна осталась без всякой защиты в столь смутные времена?

— Сухой ров все равно остается рвом, — медленно проговорил Дунк. — У миледи толстые стены и достаточно здоровых мужчин, чтобы защищать их.

— Сир Дункан, — сказала Роанна, — мне было десять лет, когда восстал черный дракон. Я просила отца поберечь себя или хотя бы оставить со мной мужа. Кто защитит меня, спрашивала я, если обоих моих мужчин не станет? Тогда отец взошел со мной на крепостную стену и показал мне сильные стороны Холодного Рва. «Вот что тебя защитит, — сказал он. — Позаботься о своей обороне, и никто не причинит тебе зла». Первое, на что он указал, был ров. — Она провела хвостом косы по щеке. — Первый мой муж погиб на Багряном Поле. Отец находил мне других, но Неведомый забирал их одного за другим. Я не верю больше в мужчин, какими бы здоровыми они ни были. Я верю в камень, сталь и воду. Верю во рвы, сир, и мой никогда не будет сухим.

— Ваш отец судил здраво, — сказал Дунк, — но это не дает вам права забирать воду Осгри.

Она дернула себя за косу.

— Сир Юстас, должно быть, сказал вам, что ручей — его собственность.

— Вот уже тысячу лет. Он даже зовется Шахматным — это же ясно.

— Да. — Ее рука теребила косу без передышки. — А река зовется Мандером, хотя Мандерли вот уже тысячу лет как прогнали с ее берегов. Хайгарден до сих пор Хайгарден, или Вышесад, хотя последний из Садовников пал на Огненном Поле. В Бобровом Утесе ни одного Бобра не сыскать — одни Ланнистеры. Мир меняется, сир. Шахматный ручей берет начало в Подкове, а она, насколько мне известно, моя. И вода тоже моя. Докажите ему, мейстер Серрик.

Мейстер сошел с помоста. Немногим старше Дунка, он в своем сером одеянии и с цепью на шее казался мудрым не по годам. В руках он держал пергамент.

— Смотрите сами, сир. — Он развернул свиток и подал Дунку.

Дунк-чурбан… Кровь снова бросилась ему в лицо. Он осторожно взял пергамент у мейстера и хмуро уставился на него, не разбирая ни слова. Восковую печать, однако, он знал хорошо — трехглавый дракон дома Таргариенов. Королевская. У него в руках какой-то королевский указ. Дунк поводил глазами по строчкам, чтобы все думали, будто он читает.

— Тут есть одно слово, которого я не могу понять. Взгляни, Эг, у тебя глаза помоложе.

Мальчик мигом шмыгнул к нему.

— Что за слово, сир? Вот это? — Эг быстро пробежал грамоту, поднял глаза на Дунка и чуть заметно кивнул.

Ручей ее, про это и грамота писана. Дунка точно в живот двинули. И печать самого короля.

— Тут, должно быть, ошибка… Все сыновья старого рыцаря отдали жизнь за короля, по какой причине его величеству отбирать у него ручей?

— Будь король Дейерон менее склонен к прощению, ваш старик и голову бы потерял.

— Как так? — растерялся Дунк.

— Миледи хочет сказать, — вмешался мейстер, — что сир Юстас Осгри — мятежник, изменивший своему королю.

— Сир Юстас выбрал черного дракона в надежде, что Черное Пламя вернет его дому земли и замки, которых они лишились при Таргариенах, — сказала Роанна. — Особенно он хотел заграбастать Холодный Ров. Сыновья поплатились жизнью за измену отца. Когда он привез их кости домой, а дочь отдал людям короля как заложницу, жена его бросилась вниз с башни Оплота. Разве сир Юстас вам не рассказывал? — грустно улыбнулась она. — Вижу, что нет.