Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — виконт Страница 17

— А теперь пора поговорить с ответственным по заселению, — сказал я. — По идее, он должен был бы крутиться здесь, среди клиентов…

— Да вон тот, — подсказал сэр Смит. — Усами готов поклясться…

Среди богато одетых вельмож в самом деле появлялся и пропадал низкорослый, но широкий мужчина в добротной коже, на груди золотая цепь, означает какой-то статус в гильдии. Я шагнул в ту сторону, однако сбоку, услышав наш разговор, выдвинулся пышно одетый господин и ухватил меня за плечо.

— Эй, а ты куда прешь?

Я остановился, к своему удивлению ощутил, что сразу начал закипать. Здесь вот так ухватить за плечо считается оскорбительным жестом, но не стану же я придавать значение таким пустякам…

— Скотина, — ответил я, понизив голос, чтобы не услышали другие, — убери псевдоподию, а то оборву по плечо.

Он руку инстинктивно убрал, но лицо побагровело от гнева, раздулся, сказал громче:

— Простолюдины ночуют в сарае и на конюшне, понял?

Гнев ударил мне в голову, эта сволочь прекрасно видит, что я не простолюдин, рыцарские шпоры позвякивают на каждом шагу, но видит и то, что за мной идет только приятель, а у него за спиной толпа гуляк и приятелей.

Я повел глазами в сторону, словно что-то увидел, даже брови вскинул, этот щеголь тоже невольно зыркнул в ту сторону, и в тот же миг мой кулак ударил ему в нижнюю челюсть.

Удар получился не совсем чистый, когда жертва только вздрагивает и кучей песка опускается на пол, щеголя бросило на его людей, они не удержали и повалились с ним вместе. Я отскочил, рука на рукояти меча. Сэр Смит тоже взялся за меч, глаза бросают взгляды по сторонам, оценивая обстановку. В нашу сторону шагнули сразу трое, один схватился за меч, но посмотрели на окружающих и тихо ретировались, другие орали и потрясали кулаками, в то время как большинство зычно хохотали, хлопали друг друга по спинам и указывали пальцами на упавших.

Те наконец поднялись на ноги, двое кричали и кивали в мою сторону. Еще двое поднимали на ноги щеголя, у него моталась голова, изо рта течет красная струйка, остальные молча отряхнулись и отошли в сторону.

Я постоял некоторое время, надо показать, что никого не боюсь, и, не убирая руки с рукояти меча, прошествовал к хозяину. Сэр Смит с шумом выдохнул за спиной, я слышал его шаги, по-прежнему прикрывает спину.

Хозяин уже спешил навстречу, поклонился издали, глаза с опаской измерили мой рост.

— Чем могу служить, мой господин?

— Две комнаты, — ответил я надменно. — Мне, смиренному служителю церкви, и моему другу.

Он вскинул брови.

— Две?.. Сколько человек ждете?

— Нас двое, — объяснил я терпеливо. — Но люди мы скромные, так что удовольствуемся по комнате на человека. Я дал обет смирения, потому избегаю апартаментов.

Он проговорил, запинаясь:

— Двое… двое?.. Ваша милость, но даже самые благородные рыцари живут по пять-шесть человек в комнате!.. У нас нет столько мест, чтобы разместить всех желающих.

Я нахмурился.

— Ты не знал, что будет турнир?

Он развел руками.

— Турнир бывает раз в году, а что все остальное время делать со свободными комнатами? Здесь не так часто проезжают богатые рыцари.

Сэр Смит покашливал, я посмотрел в его сторону. На что-то намекает, но сказать не решается, явно что-то сомнительное, я порылся в памяти, вспомнился разговор с Кадфаэлем на последнем привале, поинтересовался с подтекстом:

— Я слышал, что у тебя непростая гостиница.

Хозяин вздрогнул, поклонился еще ниже.

— У меня хорошая гостиница, — проговорил он умоляюще, — постояльцы уезжают довольные.

— Я тоже хочу уехать довольным, — прервал я. — Так что найди нам комнаты, понял?

Он развел руками.

— Ваша милость, умоляю простить меня, однако… ну нет свободных комнат, нет!

— Я слышал, — сказал я напористо, — что у тебя для не особо разборчивых клиентов находились свободные помещения. Всегда.

— Но сейчас не получится.

— Всегда, — повторил я, пристально глядя ему в глаза. — Почему сейчас не получится?

Он вздрогнул, поднял голову и взглянул мне в глаза.

— Ваша милость, мы живем на краю… всякие люди заходят, как благородные, так и не очень. Порой заходят совсем неблагородные. Я не могу ссориться ни с кем, иначе долго не проживу. Для меня все, кто входит в ворота, мои клиенты, хотя святой епископ и грозит отлучить меня от церкви.

Я кивнул.

— Вот это уже ближе. Вот тебе по золотому за меня и за моего друга. Дай нам именно те комнаты, которые ты предоставлял всяким негодным церкви людям.

Он вскрикнул:

— Ваша милость, но вы ведь христианский рыцарь! Слуга церкви!.. Вам нельзя…

— Я не просто рыцарь, — прервал я, — а паладин. Значит, мне можно. И никакая нечисть не совратит мою душу.

Он побледнел, я запоздало понял, что паладинство может выглядеть угрозой очистить те места, а то и вовсе лишить его куска хлеба, но раньше всех ситуацию понял сэр Смит, впервые заговорил, голос его звучал по-крестьянски рассудительно:

— Благороднейший из рыцарей сэр Ричард не собирается мешать тебе заниматься своей работой. И когда мы уедем, все останется, как и прежде. Если мы что увидим, чего не стоит видеть, никому не расскажем. Да и зачем нам, понял?

— Верно-верно, — подтвердил я надменно. — Паладину надлежит быть смиренным… и не смотреть на то, на что смотреть негоже.

Хозяин наконец кивнул, вид испуганный и обреченный. Прошептал раздавленно:

— Идемте, сэр рыцарь…

Я ожидал, что поднимемся на самый верх, в какую-нибудь голубятню, где придется спать скрючившись и в голубином помете, однако хозяин повел в главное здание, прошли по коридору вдоль одинаковых дверей, я услышал пьяные вопли, крики, женский смех.

В конце коридора последняя дверь выглядит несколько иначе. Я не успел понять, в чем иначесть, просто повеяло чем-то, как будто бы на кратчайший миг распахнулись просторы, мозг не успел их понять и даже увидеть, но седалищный нерв ощутил, он у меня чувствительнее, предостерег.

Хозяин вздохнул, в руке зазвенели ключи. Дверь открылась без скрипа, массивная, торец таинственно поблескивает металлом, хотя двигается легко. Из комнаты пахнуло… я бы даже не сказал, что слишком уж застоявшимся воздухом. Напротив, запах показался в какой-то мере приятным.

Мы все трое вошли в комнату, на диво просторную, с двумя столами, рядами кресел, на стенах картины в толстых рамах, два широких ложа размером с двуспальные кровати, на полу огромные шкуры непонятно каких зверей. И еще огромное зеркало на овальной раме в стене.

— А здесь мило, — сказал я громко.