Сергей Мусаниф - Цвет мира - серый Страница 17

— Теперь ты уже можешь бежать, — сказал Вине, когда я выковырял из грязи последний медяк.

— Меч не дадите? — спросил я. — Чтобы хоть как-то уравнять шансы?

Они расхохотались — все, кроме Нила. Тот вообще оказался парнем неразговорчивым.

— Если тебе понадобится оружие, ты добудешь его сам. Многие так делают, — сказал Штопор. — И один совет напоследок. Не пытайся спрятаться в лесу — там мы найдем тебя еще быстрее.

— А теперь беги, мальчик, — сказал Вине. — Ибо три дня нашего ожидания уже пошли.

«А теперь беги, мальчик. Ибо три дня нашего ожидания уже пошли».

Беги, мальчик. Мальчик.

Никто не воспринимает меня всерьез. Даже Гаррис. Гели бы он видел во мне реальную угрозу, то черта с два бы отпустил. А так… пусть мальчик побегает пару деньков. Л потом убийцы все равно принесут его голову.

Мальчик.

А я не побежал. Из принципа. Повернулся к ним спиной и пошел прогулочным шагом, ожидая получить удар в спину. Потому что больно надо четырем здоровым мужикам, солдатам из элитного отряда мантикоров, за каким-то мальчиком по лесам гоняться. Лучше убить сразу, потом пересидеть несколько дней в лесу и явиться пред очи Гарриса с докладом об успешном выполнении задания.

Видимо, они уважали своего императора. Удара в спину так и не последовало.

Когда четверка моих потенциальных убийц скрылась за поворотом, я прибавил шагу. Но все равно не побежал. Быстро бегать — быстро уставать.

А на ходу можно думать, и не только о том, как не сбить дыхание.

Три дня форы — много это или мало? С одной стороны, много. С другой — у них есть лошади. Сворачивать в лес действительно не стоит — там слишком трудно не оставить следов. Найдут. Идти по дороге тоже глупо — догонят на лошадях и порубят в капусту. Что бы на моем месте сделал Белый Рыцарь? Раздобыл бы меч и стал бы ждать противника, а потом бы вступил с ним в бой. Только Белый Рыцарь уже на своем месте… сделал.

Пытаться подкупить солдат императора — бессмысленно. Во-первых, нечем. Во-вторых, даже если бы было чем, они не возьмут. Я видел их глаза, когда в тронный зал ворвался Белый Рыцарь. Эти люди были готовы умереть зa своего императора, только бы не подпустить к нему размахивающего мечом маркиза Тирелла. Интересно, что Гаррис сделал, чтобы заслужить такое отношение? Воспользовался волшебством?

Теперь еще один вопрос — куда бежать? С учетом ситуации, когда бежать надо не просто от кого-то, но еще и куда-то. Кто и с какой радости будет мне помогать? Гипотетические враги Гарриса, которые попытаются использовать меня как знамя? Где бы мне найти этих врагов…

Я представил, как хожу по городам Империи и спрашиваю людей, не враги ли они своему императору. Сколько раз мне удастся задать этот вопрос? Три, если сильно повезет.

Самое главное — мне придется с Гаррисом драться. Он, конечно, не великий боец, сам признает, но на черта ему быть великим, если сталь его не берет?

Если верить сказкам, в таких случаях следует найти какой-нибудь особенный меч. Чтобы его какой-нибудь великий волшебник выковал, свою магию в него вложил и руны таинственные на лезвии начертал. И чтоб этот меч еще сам за тебя дрался.

Только в сказках такие мечи и есть.

В любом случае мне надо искать волшебника. Магия Гарриса защищает, только магия и может его убить. Если бы было иначе, Белый Рыцарь уже справился бы с этой задачей.

К полудню я немного устал.

По дороге мне до сих пор никто не встретился — она вела только в Тирен, а сидевшая на перевалах Имперская армия не делала мое королевство самым популярным местом на континенте. Точнее, мое бывшее королевство, ибо теперь там будет править мой младший брат. Не сомневаюсь, что Гаррис приставит к нему своих воспитателей, и вырастет Крис верным подданным Империи и человека, из-за которого убили его отца.

Нашего отца.

Странно, но я воспринимал смерть родителя как обычный факт его биографии, не делая из этого трагедию. Плакать, как я плакал, когда умерла мама, мне не хотелось. Король Беллинджер умирал, это все знали. Он мог умереть и до появления Гарриса, и с этой смертью я смирился заранее.

Ха!

Я не хотел быть королем после смерти отца, вот я им и Не стал. Берегись загадывать желания, ибо они могут исполниться… С тем лишь исключением, что стать изгнанником — это совсем не тот способ, которым я хотел бы избавиться от короны и связанной с ней ответственности за королевство.

Надо быть психом, чтобы по своей воле взвалить на себя ответственность за целый мир. И Гаррис — псих. Таково было мое мнение, и личное знакомство с Черным Ураганом его отнюдь не изменило.

Я так и не понял, почему он меня отпустил. Я не понял, чего он от меня хотел и что собирался мне доказать. Он захватил мою страну. Убил моего отца. Победил, пусть и в нечестном поединке, лучшего рыцаря нашего королевства. Он порезал мне лицо. Отправил за мной убийц. Это факты.

Зачем он так поступил и почему он поступил именно так? Я не знаю. Но если я хочу выжить, мне придется его убить. Убить императора и чародея. Найти способ обмануть неизбежность.

К вечеру я не только устал, но и проголодался.

За весь день мне так и не встретилось ни единого путника. Еще мне не встретились постоялые дворы и придорожные трактиры. И, что самое обидное, я не увидел ни одного перекрестка или хотя бы мелкого ответвления дороги, на которое можно было свернуть. И я продолжал тупо идти по прямой, облегчая убийцам их задачу.

Гаррис не стремился играть честно, иначе мне выдали бы хотя бы меч. И не горсть мелочи, а кошель, туго набитый золотыми. Как я могу искать способ справиться с чародеем, если мне нечего есть и приходится искать еду?

Гаррис хотел все время выигрывать, и у него была возможность диктовать людям свои правила. Играть честно в такой ситуации стал бы только последний идиот.

Ночевать мне пришлось в лесу. Было холодно, жестко, и заснуть я смог только к середине ночи. Утром я проснулся замерзшим настолько, что поначалу тело просто отказывалось меня слушаться. Почему принцев не учат выживать в дикой природе и питаться подножным кормом? В лесу была целая куча ягод и грибов, но я понятия не имел, пригодны ли они в пищу. Половина вполне могла оказаться ядовитой.

Будучи принцем, я в любое время дня и ночи мог перехватить на кухне чего-нибудь съедобного, и мне не доводилось испытывать голод. Только теперь я узнал, что это такое.

Желудок перестал недовольно урчать только к полудню, зато появилось легкое чувство тошноты и головокружение. Я зашел в лес и наелся каких-то ягод, после чего меня полчаса выворачивало наизнанку. Я обрадовался, решив, что чувство голода пройдет, но черта с два. Как только прошла рвота, голод набросился на меня с новой силой.