Александр Тув - Ходок II Страница 17

– К расширению каналов.

– А как?!

– Ты же сказал «понятно»!

– Я сказал «понятно» в смысле, что понятно о чем ты говоришь, а не в том…

– Отставить демагогию! – Шэф сдвинул брови и Денис быстренько заткнулся. – Итак. Рассказываю, как это делаю я. Ты можешь делать по своему – главное чтоб был результат. Представь: из земли бьет красный луч, типа лазерного, с неба – синий. Через тебя проходят две трубы, около позвоночника, синий попадает в одну трубу, красный в другую. На данный момент у тебя эти трубки открыты еле-еле, тебе надо их увидеть и расширить насколько можно. Все предельно просто – приступай.

– Сидя можно? – Мудрый руководитель в ответ заржал. – И чего смешного? – надулся Денис.

– Да вспомнил… один знакомый со своей девушкой попал в аварию, их загипсовали потом, он мог только сидеть, а она стоять и лежать, а секса хотелось обоим, причем до скрежета зубовного – вот они и перебирали разные позы… Виртуозы Москвы, блин!

– Шэф, я серьезно!

– Ну-у… если ты стоять не можешь… то можно сидя. Лежа нельзя.

Получив благословение верховного главнокомандующего на сидячий образ жизни, Денис приступил. Сначала не получалось ни черта, он даже вспотел от усердия. Денис старался и так и сяк представить себе два луча: красный и синий, бьющие из-под земли и с неба, но все это оставалось только словами, звучащими в голове: «я вижу синий луч с неба… я вижу красный луч из-под земли… я вижу синий луч с неба… я вижу красный луч из-под земли… я вижу синий луч с неба… я вижу красный луч из-под земли…»

А потом, в какой-то момент его вдруг торкнуло, и он что-то почувствовал. Далеко не сразу, теряя и вновь обретая ощущение, он наконец почувствовал две тоненькие струйки: алую и синюю, струящиеся сквозь него. После этого стало полегче, и расширить каналы он смог достаточно быстро. Немного, но смог! Но тут же выяснилось, что расширение имеет предел – в какой-то момент Денис почувствовал, что все – выше головы не прыгнешь, больше, чем уже есть, расширить не получается.

– Шэф, я немножко расширил, а дальше не идет.

– Вижу.

– Видишь?

– А что тебя удивляет? – Шэф усмехнулся. – Я много чего вижу…

– А почему не идет?

– Ну-у, не все сразу… это надо практиковать постоянно: двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Тогда будет толк – чем шире каналы – тем больше сила.

– Как это – двадцать четыре? А ночью… когда спишь?

– Естественно, сначала не сможешь, но со временем, – Шэф сделал паузу, – втянешься… Жить захочешь – не так раскорячишься.

– В смысле? – насторожился Денис.

– Да шучу я… шучу – лежа нельзя, если ты не забыл. Ладно, хорош трепаться – пошли.

Денис начал подниматься, с тревогой ожидая возвращения полного букета ощущений, сопутствующих усаживанию на камень… но, к его восторгу, больше ничего не болело, усталости не было, а в крови бушевал огонь, толкая на поиски приключений на свою задницу…

– Ты часом не трансвестит? – вопрос Шэфа, заданный каким-то неприятным голосом, с царапающими душу низкочастотными обертонами, быстренько вернул Дениса из заоблачных высей на грешную землю. В ответ Денис только изумленно захлопал глазами:

– Почему!?

– А потому что ты уже забыл. Тебе же было сказано: ПОС-ТО-ЯН-НО! – Шэф был, не по обыкновению, серьезен, а его бледно-голубые глаза приобрели какой-то нехороший, странный оттенок. Пугающий…

Денис почувствовал, что краснеет – от стыда и… страха. Придя в восторг от новых ощущений он действительно тут же забыл про каналы, и они начали медленно сужаться, возвращаясь в исходное состояние.

– Ты должен постоянно помнить о них, расширять. Чем бы ты не занимался – помни о каналах. – Шэф продолжал нахлобучку, но глаза его, к неописуемому облегчению Дениса, приобрели обычный вид… – Я не наседка, а ты – не цыпленок. Я не собираюсь постоянно поддерживать тебя под локоток и стелить соломку. Если я сказал «постоянно» – это значит «постоянно». – Шэф сделал паузу и продолжил нормальным голосом: – Я не требую ничего невыполнимого. Действительно, можно забыть, для того чтобы помнить тоже нужна энергия, и когда ее нет – то и суда нет. У тебя же ее больше, чем достаточно…

К чести Дениса надо сказать, что во время выволочки он, как только вспомнил, больше про каналы не забывал, чем, видимо, и вернул верховному главнокомандующему его обычное благодушное настроение.

– Почему я назвал тебя трансвеститом? – все еще хмурясь, поинтересовался Шэф.

– Память девичья! – по военному четко отрапортовал Денис.

– Маладэц, пилят нерусский. Соображаешь. – Прощающе усмехнулся Шэф.

*****

Как выяснилось, береговая «опора» была отвесной, неприступной скалой только с трех сторон. С четвертой же у нее оказалась вырублена лестница, по которой компаньоны и забрались наверх, преодолев двести скользких и узких ступеней. С самим подъемом трудностей не возникло никаких – Денис даже не сбил дыхание добравшись до вершины, правда в процессе восхождения чуть было не загремел вниз. В какой-то момент, когда Денис не отставая поднимался вслед за Шэфом, он вдруг увидел его нехорошие глаза, те – странные! Видение возникло и тут же исчезло, но Денис мгновенно покрылся холодным потом, осознав, что забыл про каналы…

«Это что ж получается – если забуду – всегда так будет!?.. Бли-и-и-н… лучше не забывать… – то еще зрелище! – пилят я нерусский!..»

На вершине дул порывистый ветер, что Денису, и так боявшемуся высоты, настроения не прибавило. Он замер в центре небольшой площадки и решил, что никакая сила его к краю не сдвинет. Шэф же, в отличие от него, на месте не стоял и прогуливался по вершине, как кот по крыше – весело и беззаботно. Он подходил к краю, заглядывал вниз, и вообще вел себя так, что Дениса от его эволюций стало слегка подташнивать. Неожиданным следствием подъема стало то, что в какой-то момент, внезапно, рывком увеличился диаметр «красного» канала и Денис почувствовал, что буквально врастает ногами в гранит «опоры». Шэф кинул на него быстрый взгляд и усмехнулся:

– Ну что, – нужно иногда вес увеличивать? – Денис ничего не ответил и только шумно сглотнул, а Шэф продолжил расспросы: – Ты как насчет искупаться?

– В принципе можно…

– Ну-ну…

– А что?

– Посмотри…

Денис бросил быстрый взгляд в сторону моря и обомлел: моря не было – был густой суп с фрикадельками, причем фрикадельки были живые, очень подвижные, увлеченно жравшие друг друга. Заодно стало понятно почему рядом с Северной Обителью нет порта – вдоль берега, метрах в двухстах, в обе стороны, насколько хватало взгляда, тянулась гряда подводных скал, отчетливо видимая с высоты. Время от времени, следуя за бесконечной игрой ветра и волн, иззубренные черные вершины на мгновение показывались из воды и тут же скрывались обратно, оставляя вместо себя клочья пены. Сразу же за этим природным барьером начиналась пучина, но и в ее темных глубинах угадывалось шевеление теней уже совершенно чудовищных размеров.