Юлия Латынина - Инсайдер Страница 17

Бемиш хотел сказать, что, во-вторых, ему не очень-то хотелось бы ссориться с Шавашем…

– Но ты выиграешь конкурс!

– Если моя цена будет наилучшей.

Тут Киссур полез в карман и вытащил вдруг, к изумлению Бемиша, небольшую белую коробочку.

– Это что такое? – спросил Бемиш.

– Плазменная мина, – ответил Киссур, несколько даже обидевшись, что иномирец не видал вблизи столь обыденного изобретения собственной цивилизации.

– Что?! Зачем?

– Как зачем? Мы положим ее под дверь представителю «Венко», и если он после этого не уберется с планеты, мы положим эту штуку ему под подушку!

Бемиш оторопел на несколько секунд, а потом сухо сказал:

– Я не буду этого делать.

– Почему? Боишься, что заметут?

– Слушай, Киссур, – спросил иномирец, – а правда, что во время вашей войны ты дрался в поединке, перед строем, с вражескими командирами?

– Ну.

– А почему, сражаясь в поединке, ты не приказывал оруженосцу пристрелить противника из лука?

– Ты что за чушь несешь? – изумился Киссур. – У меня бы все войско от такой подлости разбежалось.

– Значит, дело было только в войске?

Киссур потупился. Дело было, конечно, не только в войске.

Бемиш вздохнул:

– Знаешь, Киссур, мы росли в разных мирах, и если бы я был полководцем, я не стал бы драться в поединке перед строем. Но когда я участвую в инвестиционном конкурсе, я не стану подкладывать конкуренту мину. Есть приличия, которые нарушать нельзя.

– Мне всегда казалось, – сказал Киссур, – что когда дело идет о деньгах, нет никаких приличий.

– У вас, может, и нет, – сказал Бемиш. – А у нас есть.

Киссур сунул мину обратно в карман, непринужденно, словно пачку сигарет.

Глава третья,

в которой Киссур обличает перед императором чужестранного взяточника, а Теренс Бемиш получает в подарок роскошную усадьбу

Утром следующего дня Киссур отчаянно заскучал. Он позвонил было Бемишу, но Бемиш где-то носился задрав хвост. Можно было его разыскать, но зачем? Человек ходит по кабинетам, это шлюху можно пользовать вдвоем, а взятку чиновнику надо давать с глазу на глаз, зачем Бемишу такой свидетель, как Киссур?

Киссур побил ни с того ни с сего слугу – ну, собственно, не побил, а так, толкнул, только слуга налетел на бронзовую вазу и сильно вазой ушибся, позавтракал гусем и пирожками с маринованной печенкой и пошел в кабак, а оттуда – к гадалкам. Но проклятые гадалки все знали рожу государева любимца, и ничего интересного Киссур не услышал.

В конце концов Киссур вернулся домой, разделся и нырнул в огромный, выложенный нитевидным чахарским мрамором пруд, окруженный цветущими деревьями и с алтарем в Западной Беседке, нависшей над водой.

Киссур лениво плавал в пруду, когда за резной решеткой вдалеке прошуршала машина. Хлопнула дверца, загалдели охранники, – но потом, видимо, они решили, что вреда от посетителя не будет, – и Киссур услышал его шаги на садовой дорожке.

Киссур нырнул. Когда он вынырнул, на мраморной кромке пруда стояли начищенные до блеска кожаные туфли. Выше начинались превосходно сшитые серые брюки.

– О'кей, сколько вы хотите?

Киссур поднял голову – перед ним стоял незнакомый иномирец с лицом круглым и красным, как сигнал светофора. Глаза иномирца были безумны, и подбородок воинственно выставлен вперед.

– Сколько вам нужно? – повторил иномирец.

Киссур неторопливо вылез из воды и встряхнулся, как собака. Капли воды с его белокурых волос забрызгали дорогой костюм чужака. То т был заметно шокирован: по старой аломской привычке Киссур купался голым и не подумал прикрыться лежащим тут же полотенцем, явно демонстрируя свое презрение к гостю.

– Кто вы такой, – спросил Киссур, – и что с вами стряслось?

– Вы прекрасно знаете, кто я такой!

Киссур, уперев ноги в мраморную кромку пруда, шевелил босыми пальцами. Красноватое солнце плясало в мокрых волосах Киссура и в каплях воды, застывших между ложбинок мощных мускулов. По бедру от колена шел страшный рубленый шрам, и другой шрам, из переплетенных розовых рубцов, тянулся от левой груди к горлу. Остальные раны были помельче.

– О'кей. Меня зовут Камински. Пять месяцев назад я купил землю в зоне, которую мне обещали классифицировать как промышленную. Я стал строить мусорный завод. Теперь, благодаря вашей жалобе государю, ее классифицировали как деловую. Если я хочу продолжать иметь эту землю, мне надо заплатить разницу в цене – двести миллионов. Если я не хочу платить разницы, я могу забирать свои первые деньги обратно, а землю продадут наново!

– Та к при чем здесь я?

– Ханида потребовал миллион и еще триста тысяч, сколько нужно вам?

– Я не торгую родиной.

Камински расхохотался. Его полное лицо затряслось: с ним, видимо, начиналась истерика. Он ткнул в Киссура толстый палец.

– Все вейские чиновники продаются. Они продаются по демпинговым ценам. Я никогда не видел людей, которые хотят продать так много родины за так мало денег.

Киссур побледнел, и глаза его слегка сузились.

– Такие слова, – сказал Киссур, – не земля у моста Семи Облаков. За такие слова ты заплатишь полную цену.

Камински расхохотался и вдруг вытащил черный, крокодильей кожи бумажник.

– Разумеется, – сказал он, – заплачу. По сколько за слово? Десять тысяч хватит? Только не говорите, пожалуйста, никому, а то, если скажете, что я плачу деньгами за каждый плевок, ко мне выстроится очередь желающих плевка….

Одной рукой Киссур сгреб иномирца за широкий галстук, а другой заломил ему руку и дернул на себя. Иномирец перекувырнулся в воздухе, описал дугу и с оглушительным шумом свалился в прудик. Киссур обернулся полотенцем и направился к дому, видимо, не интересуясь, утонет его докучный собеседник или нет.

Всю ночь Бемиш провел за изучением отчетности компании (которая несомненно была липовой), а все утро – мотаясь по управам.

В три часа Бемиш поехал в «Томура секьюритиз». Брокерская контора, одна из лучших в империи, занимала очень небольшое место в очень престижном районе. Она располагалась в западном крыле дворцового павильона бывшего Сырного Ведомства. Все эти ведомства были расформированы после отмены двойного, дублирующего государственный, дворцового аппарата. Бывшие павильоны дворцовых чиновников были отданы иномирцам, и маленький домик, набитый суперсовременной техникой, встретил Бемиша чудным запахом цветов и мордочкой серебристой лисицы, высунувшейся из-за куста рододендронов.

Брокер, к которому он пришел побеседовать, был толстый молодой человек с глазами, прыгающими весело, как цифры в окошке счетчика банкнот, и золотистой нежной кожей. Звали его Мухаммад Краснов.