Екатерина Белецкая - Романтики с Хай Вея Страница 17

– Сидит, вроде трезвый, – мальчишка убежал обратно к товарищам.

– Сходите, – предложила женщина. – По коридору до самого конца, налево дверь…

Игорь Юрьевич и Саша вошли в полутемный коридор. Сразу же под ногами запели на разные голоса расшатанные доски пола, Саша запнулся о порванный линолеум. Глаза постепенно привыкли к темноте. Пахло в коридоре неприятно – несвежей одеждой, потом, плесенью. Облупившаяся от времени зеленая краска, которой были покрашены стены, казалась почти черной, лампочки светили себе под нос.

– Живут же люди, – со вздохом сказал Саша. – Кошмар да и только.

– Ага, – согласился следователь. – Коммуналка. Тараканов тут небось…

Нужная им дверь оказалась приоткрытой – скорее всего мальчишка, убегая, просто забыл ее притворить. Саша постучал по косяку, но на его стук никто не отозвался. Игорь Юрьевич приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

– Можно? – спросил он.

– А чего? – раздалось в ответ. – А я ничего… всем можно. Только чтоб недорого и быстро…

Саша и Игорь Юрьевич вошли в комнату. Она оказалась крохотной – от силы десять метров, и страшно запущенной. В углу покоился на кирпичах продавленный диван, помоечное происхождение которого сомнений не вызывало, окно было занавешено листом пожелтевшей газеты, письменный стол с успехом заменяла старая стиральная машина ЗВИ, явно попавшая в эту комнату с все той же свалки. За импровизированным письменным столом сидел на трехногом табурете жилец комнаты. Крохотного роста и субтильного сложения хозяин, которого во дворе звали Михась, смотрел на пришельцев едва ли не с гордостью и превосходством. Одет он был не по погоде – в свитере с сильно растянутым воротом, в джинсах, которые в восьмидесятые годы гордо именовали «вареными», в потемневших от грязи кроссовках. Сальные неопрятные волосы без малейших признаков седины топорщились во все стороны, лицо на первый взгляд казалось простоватым, но ощущение это проходило, стоило только глянуть Михасю в глаза – не так уж он и прост, как кажется…

– Здравствуйте, – вежливо сказал Игорь Юрьевич.

– Сломали весы, – важно сказал Михась. Он захлопнул потрепанную общую тетрадь, в которой до того что-то писал. – А завтра товар.

– Нет, мы не из магазина, – торопливо ответил Саша, заметив, что следователь растерялся. – Мы про институт хотели спросить…

– Ш-ш-ш-ш… – округлил глаза Михась. – Нельзя. Посадят – не выйдешь. Так всю жизнь и станешь таскаться вперед-назад… А потом – в яму.

Он одним прыжком очутился у двери, воровато выглянул в коридор и, подперев дверь для верности табуретом, сказал:

– Там не надо совсем. Трава выросла.

– Где институт был? – спросил Игорь Юрьевич.

– Ха, был!… – усмехнулся хозяин. – Ну и был… А вот в коридор нельзя! Направо можно, налево нельзя. Запомнили?

– Запомнили, – согласился Игорь Юрьевич. – А почему нельзя-то?

– Глаза, – прошептал Михась. – Нельзя смотреть!…

– Какие глаза? – удивился Саша.

– Которые налево, – погрозил им пальцем Михась. – Вот хочешь, нарисую?

– Буду очень благодарен, – вежливо кивнул Игорь Юрьевич. – А то я, знаете ли, впервые…

– Вот и я был впервые. Я был курьер, да вот только автобус… – вздохнул Михась. Саше почудилось, что он вдруг сбросил привычную всем маску сумасшедшего, что там, за этой маской, скрывается нормальный, но до смерти перепуганный человек. – Глубоко… ой, глубоко… и вода.

– Под институтом глубоко? – спросил Саша.

– Под институтом – дерьмо, – жестко сказал Михась. Он вырвал из своей тетради листок и склонился над стиральной машиной. Игорь Юрьевич встал рядом с ним. – Вот гляди сюда… сначала вниз, потом еще вниз… восемь пролетов – и пришел. А там прямо и направо, до конца. Только налево нельзя… таскаться будешь.

– Спасибо, – поблагодарил Игорь Юрьевич. – Можно я это оставлю себе?

– Забирай, поиграйся, – пригласил Михась. Он опустился на диван и улыбнулся. – А мне чего?… У меня справка… даже две…

– Где играться-то? – спросил Саша. Они с Игорем Юрьевичем разглядывали подаренную им схему. Вопреки Сашиным ожиданием схема радовала ровными линиями, совершенно грамотным построением и, как это не странно, реалистичностью.

– Польский город, тридцать километров, третий горизонт, бесконечность на попа, – Михась почесал затылок. – Дуй на юг, не ошибешься. Только в болоте не потони, растет оно… там справа всегда так.

– Спасибо, – еще раз сказал Игорь Юревич. – А какой город?

– А какая в Москве есть Польша? – засмеялся Михась. – Одна только и осталась… И Греция была… древняя, жуть!

– Где была? – не понял Саша.

– В институте, и в болоте, – на полном серьезе ответил Михась. Однако глаза его продолжали смеяться. – И в Москве…

Игорь Юрьевич вдруг понял, что Михась явно над ними издевается. Не был он сумасшедшим, а даже если и был – сумасшествие вовсе не предполагает непроходимую глупость. Михась развлекался, говорил загадками… но они, скорее всего, содержали в себе ответы.

– А глаза? – наобум спросил Саша.

– Глаза… – Михась сразу поскучнел, насупился. – Глаза – это… секрет. Чужой. Нельзя про них, понял?

– Понял-понял, – заверил Игорь Юрьевич. Он вынул из кошелька полтинник, положил его на стиральную машину и отступил к двери. Саша последовал его примеру.

– Ты если чего поломаешь – зайди, – громко сказал Михась. – Или с улицы покричи.

– Только налево не ходить, да? – спросил Игорь Юрьевич. Михась молча кивнул.

– Поломаешь – заходи, – повторил он.

– Голову поломаешь с такими загадками, – подытожил Игорь Юрьевич, когда они сели в машину. – Польский город…

– А я одну разгадал, – похвастался Саша. – «Бесконечность на попа» – это цифра восемь.

– А и то верно, – кивнул Игорь Юрьевич. – Интересно, что это может… погоди! Конечно, Греция! Мифы! Проект-то называется «Сизиф»!…

– Ну и что? – устало спросил Саша. – Ежу понятно. И эта Греция была одновременно в польском городе, который в Москве, и в болоте.

– Еще бы узнать, что такое «третий горизонт» и «дуй на юг, не ошибешься»… Ладно. Все лучше, чем ничего.

– Третий горизонт… Может быть, какой-то город-спутник? – подумал вслух Саша. – Вот например, Зеленоград… он не в Москве, и…

– И что? При чем тут какие-то города? – возразил Игорь Юрьевич, вытаскивая сигареты. – Ничего у нас, Саша, не получится.

– Почему? – недоуменно спросил Саша.

– А мы не знаем, что нам искать.

– Информацию…

– Информации у нас – завались, – зло бросил следователь. – Только она ничего сама по себе не значит. То, что в живых не осталось ни одного человека, который имел бы представление и деятельности института и который мог бы рассказать о том, что в итоге этот институт производил – очевидно. Как и то, что не осталось в живых ни одного человека, который бы знал, где может находиться хотя бы хвостик этой информации…