Марина Дяченко - Хозяин колодцев Страница 17

— Вперед!

Свист плетки. Ржание — будто стон.

— Ну вот, ребята, — начал Звор, останавливаясь перед последними из братьев-бастардов. — Вы у нас оба отважные и умные, обладатели многих бесценных качеств… Видите это поле и этих лошадей? Вам надлежит проехать каждому по десять кругов. Кто придет первым — будет княжить.

Юстинова кляча вырывалась вперед только тогда, когда он поддавал ей шпорами. Та соседская скотина, на которой Юстин одно время возил на базар яблоки, была еще ничего, по сравнению с этой несчастной старухой; он мысленно поклялся, что если победит и если кляча выживет — остаток дней ее пройдет в покое, холе и сытости.

И он шпорил снова и снова. И хлестал по бокам кнутом, и всякий раз лошадь содрогалась — и прибавляла шагу.

Он слышал, как свирепо кричит на свою клячу Арунас.

Из девятнадцати их осталось двое. Испытания заняли неделю, которая показалась Юстину годом; им задавали мудреные задачки и каверзные вопросы, их до одури поили какими-то зельями, с ними подолгу беседовал тот самый лысый, что кормил жабу домохранцами — и всегда во время бесед где-то поблизости обретался Ушастый. Им велели по многу раз выбирать между двумя совершенно одинаковыми статуэтками, им показывали нагих соблазнительных толстух, их пугали до смерти и потом считали удары сердца — и после каждого испытания претендентов становилось все меньше, и вот наконец остались только Юстин и Арунас.

Пять кругов пройдено; клячи едва шевелили ногами, однако полпути уже осталось позади.

— Пошла! — кричал Арунас и бранился.

— Пошла! — кричал Юстин и бранился тоже.

Ощущение, что именно он будет-таки князем, не покидало Юстина со вчерашнего дня. Это было не просто ощущение — уверенность; Юстин не радовался этому и не удивлялся. Он просто знал.

Наверное, накануне последнего испытания Арунас чувствовал его уверенность — и потому был настроен, как кулачный боец перед схваткой. Наверное, из Арунаса вышел бы хороший князь — азарт и вдохновение предстоящей борьбы делали его простецкое лицо величественным и почти красивым.

— Пошла!

Юстин дал шпоры. Кляча не рванулась вперед — только содрогнулась и застонала.

Разбитые копыта ее ступали все медленнее. Почему, в который раз подумал Юстин, почему для этого последнего состязания им не дали хороших коней? Что, в войске Ушастого перевелись лошади?

Нет, не перевелись. Но для состязания специально выбрали самых старых и немощных. Уж не для того ли, чтобы унизить претендентов? Чтобы о будущем князе говорили — он выиграл скачку на полудохлом одре?

— Пошла, — сказал Юстин умоляюще. — Ну пожалуйста, давай, осталось немного…

Арунас опередил его уже на четверть круга. Юстин взмахнул новым кожаным кнутом — но не ударил.

Кляча дрожала крупной дрожью. Капала в пыль тягучая слюна. Мокрые бока поднимались и опадали. На шкуре видны были полосы от предыдущих прикосновений хлыста.

Арунас опередил Юстина уже на полкруга! Юстинова уверенность, что именно он станет князем, вдруг потускнела и сморщилась, как проколотый бычий пузырь.

— Давай же!

Лошадь едва тащилась. Юстину ни с того ни с сего вспомнился мертвый Огонек у порога, и как дышал дед, когда его избили вербовщики…

Сзади налетел Арунас. Молодецки присвистнул; непрерывно шпоря свою клячу и без устали нахлестывая ее, он опередил Юстина уже на целый круг.

Юстин понял, что проиграл.

Почему им велели скакать на клячах? Нет, не для того, чтобы унизить. Каждое предыдущее испытание имело свой смысл — пусть Юстину не всегда удавалось разгадать его, но он был. Звор ничего не делает без смысла; вероятно, по его задумке будущий князь должен добиваться цели любой ценой, и если во время скачки придется до смерти загнать лошадь — так тому и быть…

Арунасу оставалось проехать два круга. Юстину — четыре. Он не скакал — тянулся, не решаясь коснуться шпорами впалых окровавленных боков, не решаясь ударить, да и зачем, все равно Арунаса уже не догнать…

Когда Арунас пересек черту в десятый раз, Юстин сразу же слез с лошади. Она стояла, опустив голову, глядя на него мутными старческими глазами; в этих глазах не было благодарности, только упрек.

Арунас бросил повод, вскинул руки, будто намереваясь схватить в ладони солнце. Лошадь под ним зашаталась и рухнула, и забилась в конвульсиях — Арунас выбрался из-под тяжелого тела, прихрамывая, двинулся к возвышению, на котором стояло кресло Звора; по мере того, как он шел, грудь его все больше выдавалась вперед, подбородок поднимался выше, это шагал не кузнец и не бастард, а молодой князь, и стражники, заметив эту перемену, расступились почтительно и, казалось, подумывали, а не поклониться ли?

Юстин подошел и остановился в стороне. Арунасова лошадь перестала дергаться, окончательно обратившись в падаль.

— Молодец, — сказал Звор Арунасу, — ты победил, значит… что ж. Теперь отдыхай, готовься… Я распорядился — тебя отвезут во дворец.

Вероятно, Арунас ждал поздравлений, каких-то более теплых и уважительных слов. Он замешкался, а потом, решив, видимо, что его княженье только начинается и разгуляться он еще успеет — все той же величественной походкой пошел за приставленным к нему стражником.

Юстину показалось, что о нем все забыли. Он уже подумывал, не сбежать ли под шумок — когда Звор поднялся из кресла, и голубые глаза его остановились на Юстиновой переносице.

— Поди сюда, — Юстин скорее прочитал эти слова по губам, нежели услышал их.

Бежать было некуда. С неприятным предчувствием Юстин подошел и остановился в двух шагах от Звора.

Глаза Ушастого были такими светлыми, что казались кусочками зеркала, отражающего небо. Юстин подумал, что этот вот красивый человек с большими, как лопухи, ушами вел в атаку войска, выигрывал битвы и собирал генералов к себе в шатер, и что он, Юстин, мечтал увидеть его хотя бы раз в жизни, перед боем, хотя бы над верхушками копий.

И что у него был шанс стать с ним вровень. Стать князем. Как странно; кто бы ему сказал восемь дней назад, что он будет сожалеть о княжьем венце, уплывшем прямо из рук…

— Почему ты не боролся за победу? — спросил Звор.

Юстин не знал, что ответить. Он в первый раз в жизни разговаривал с Ушастым вот так, лицом к лицу.

— Уж не лошадь ли ты пожалел? — Звор чуть заметно усмехнулся.

— Нет, — быстро сказал Юстин. — Конечно, нет.

— А почему, как ты думаешь, хороший князь не должен жалеть лошадей?

— Я не знаю, — сказал Юстин беспомощно.

Звор некоторое время разглядывал его. Потом кивнул:

— Пойдем…

И зашагал к своей карете. Юстин тащился следом, не зная, куда себя деть, и, мельком оглядываясь, искал пути к отступлению, однако бежать было по-прежнему некуда.