Джоэл Розенберг - Серебряный камень Страница 17

Йен тут же развязал путы, сковывавшие тело больного.

Пальцы старика впились в перегной — зашелестели опавшие листья. И, словно по мановению волшебной палочки, стоило руке погрузиться по кисть в темную массу, как дрожь утихла.

— Приятно вернуться домой, — окрепшим голосом промолвил Осия.

На какое-то мгновение Йен и остальные будто онемели. Не так, как в Скрытых Путях — это не было результатом внезапной потери способности говорить или нежеланием облечь мысль в словесную форму, нет. Тогда где-то в глубине сознания крепла уверенность в том, что все их предприятие изначально обречено.

Интуиция, как обычно, обманула Йена. Да он никогда и не верил в нее. В конце концов, интуиция основывается на жизненном опыте, а опыт Йена сводился к одному: тот, кого ты любишь, всегда готов либо забить тебя до полусмерти, а потом просто вычеркнуть из своей жизни, как папочка, либо же, черт побери, предательски умереть, как мама…

Нет и не может быть выигрыша, даже на мгновение.

Йен встал и потянулся. Ну хватит, к чертям собачьим все — это и есть выигрыш, хотя бы на мгновение.

Ивар дель Хивал прервал молчание:

— Пора двигаться дальше. День на исходе.

— Верно, — произнес Осия. — Может, к ночи успеем добраться до Холма Боинн, там и выспимся.

Йен мягко уложил старика на носилки.

— Ты пока полежи, мы тебя понесем.

Арни, убрав аптечку, тоже поднялся.

— Кто-нибудь знает, в каком направлении идти?

Прошло уже три, может, три с половиной часа, когда Арни Сельмо, шедший во главе маленькой колонны, как вкопанный застыл у гребня пригорка.

— Пригнитесь, — прошептал он, попятившись.

Йен с Иваром дель Хивалом поставили носилки на поросший мхом участок у края дороги, а Арни, стащив с себя рюкзак, улегся на живот и с поразительным для человека его возраста проворством ползком добрался до вершины пригорка.

Йен уже хотел было последовать за ним, но, передумав, решил остаться подле Осии.

Тот снова погрузился в сон — мерное покачивание носилок явно сморило старика. Темная кожа до сих пор не утратила землистого оттенка, дыхание оставалось медленным и прерывистым. Йен приложил пальцы к шее Осии — пощупать пульс. Кожа была холодной и влажной на ощупь, а сердцебиение, вопреки всему, ровным, без следа учащенности.

Это было добрым знаком — Осия отверг помощь Арни, предлагавшего лекарства, и у Йена отлегло от сердца, когда он убедился, что Осия явно идет на поправку, хоть и медленно.

По крайней мере за все время пребывания здесь у него не было ни одного припадка.

Веки Осии вздрогнули, глаза открылись. Облизав губы, он попытался заговорить, но рот лишь беззвучно шевелится.

Йен приложил палец к губам.

— Не сейчас, — прошептал юноша.

Ответом Осии было подобие улыбки, после чего голова его откинулась. Но он не сводил пытливого взора с Йена. В этом взоре всегда чувствовалось нечто особенное. Взор беспристрастного судьи, привыкшего оценивать всех и вся, проницательного, объективного, однако лишенного каких-либо эмоций, равно как и стремления что-то менять или кем-то повелевать.

— Отдыхай, — шепнул юноша, и тут же Ивар дель Хивал кивком предложил ему взобраться на вершину пригорка, где залег Арни. Пригнувшись, они почти ползком стали пробираться вперед.

— Спокойнее, парень, — прошептал над самым ухом Арни. — Мы сейчас чуть было не наткнулись на конный разъезд. Нам здорово повезло: таким, как эти, прикончить кого-нибудь — раз плюнуть. — Улыбка на изборожденном морщинами, грубоватом лице особым теплом не отличалась. — Они нас не заметили. Хочешь взглянуть?

Йен подполз к гребню пригорка, Арни тут же дернул его за ногу.

— Куда тебя несет? Не лезь на самый гребень. — Он ткнул пальцем на растущий как раз на гребне пригорка утесник. — Найди себе укрытие, иначе заметят.

Снисходительная уверенность старика заставила Йена остро почувствовать свою неуклюжесть.

— А если бы не было укрытия? — раздраженно прошептал он.

Арни улыбнулся.

— Тогда обмотай себе башку лентой, а под нее засунь парочку веточек. Парочку, не больше — главное, нарушить контур головы. А не окажется под рукой веток, — продолжал он, предвидя следующее возражение юноши, — сорви пучок травы. — Рот Арни скривился. — Так что, еще один урок тебе преподать или все же хочешь на них взглянуть?

Мрачно кивнув, Йен шлепнулся на живот и пополз через заросли утесника, помня о колючках. Невозможно было продираться через кустарник и не исцарапаться до крови, но утесник внезапно кончился у груды камней, так что Йен добрался до вершины целехоньким.

Гребень горы обрывался над узким серебристым ручейком, причудливо изгибавшимся внизу в долине — эта водная преграда отделяла лес от лугов, словно некая высшая сила распорядилась, чтобы деревья произрастали лишь на западном берегу ручья.

За ручьем у самой опушки леса тянулась узкая — в одну машину или, что уместнее для данной местности, в одну повозку — дорога. Всадники словно нехотя тащились вдоль дороги колонной по два.

Когда колонна миновала изгиб речушки, Йен насчитал пятнадцать пар верховых. И вот последняя пара конных исчезла из виду, оставив за собой облако пыли.

— Ничего хорошего. — Внезапно сбоку откуда-то возник Ивар дель Хивал; Йен его и не заметил — чистейший позор. — Лучше все же обождать. Понять не могу, что у них за гербы, но оружие явно вандескардское.

— Мы в Вандескарде. Разве странно, что солдаты-вандесты спокойно разъезжают верхом у себя на родине?

Ивар дель Хивал кивнул.

— Правильно. Только почему части элитной кавалерии несут патрульную службу здесь? Понятно, если на юге — они испокон веку враждуют с Бенизири. — Толстые губы Ивара надулись. — Но здесь, на востоке? А если они явились сюда на смену, то где в таком случае обоз? — Он покачал головой. — Подождем немного и двинемся вниз. — Кивком Ивар дель Хивал указал на дорогу. — Дело, разумеется, не в том, чтобы не наглотаться поднятой пыли; надо на всякий случай избавить себя от объяснений с теми солдатами, которые могли отстать от основной группы.

— А чего нам их бояться? — недовольно осведомился Йен.

Улыбка Ивара дель Хивала, на взгляд юноши, получилась слишком язвительной.

— Понимаешь, мне бы не хотелось объяснять, для чего и почему некий благородный представитель Дома Пламени околачивается здесь, в Вандескарде, в компании трех странных типов — нет-нет, вы уж не обижайтесь. Если я разъезжий торговец, где мой товар? А если я, скажем, местный маркграф, то, будь добр, покажи официальное о том свидетельство.

Ивар дель Хивал извлек из заплечного мешка бутыль с узким горлом и, глотнув из нее, протянул юноше. Тот в ответ замотал головой.