Николай Басов - Магия Неведомого Страница 17

Стражники Наблюдательницы остались у каменной кромки, дальше рыцари поехали по дороге, впрочем тоже вымощенной плоскими булыжниками, в сторону Слободы. В ней обитало немало народу, разумеется, самого разного. Да настолько немало, что в любой другой стране это скопление домов и прочих строений считали бы городом, лишь тут, где все было неумеренным – либо чрезмерно большим, либо изрядно мелким, – городок этот назывался Слободой.

Орденцы, еще ранее высланные из замка, тут и собрались, в трактире, который встречал всех, кто съезжал с моста, на главной слободской улице, перед небольшой площадью с фонтаном. Их кони топтались у древней, изъеденной ветрами и дождями коновязи, над которой чуть покачивалась на ржавых кольцах дощатая вывеска, изображающая пару рыцарей в белых и черных старинных доспехах, скрестивших свои огромные мечи. Трактир называли по-разному, кто величал его «Два рыцаря», кто – «Бело-черным», кто – «Под крестиком», а кто и просто – «Два дурака», уж очень заметно случалось тут иным орденцам нагрузиться вином и бренди, коротая в общем-то немногие при их службе часы ничегонеделания. Перед трактиром стоял кто-то из рыцарских слуг или оруженосцев, он заметил подъезжающую троицу и тут же умчался внутрь, чтобы доложить своему господину.

– Вообще-то обдумать это дело нужно, – вздохнул Оле-Лех. – Между собой-то нам секретничать ни к чему, верно?

– Я остановился дальше по улице, – сказал Сухром. И добавил, чтобы другим тоже стала понятна его мысль: – Не в этом трактире.

В Нижнем мире когда-то он был сыном очень богатых родителей и здесь тоже проживал не только на деньги, которые выплачивались рыцарям за службу. Собственно, о его богатстве ходили байки не только среди солдат, но и среди рыцарей, которые тоже в часы безделья любили почесать языками. Рассказывали также и о его скуповатости, которая проявлялась самым неожиданным образом.

– Да, секретность, сдержанность, молчание… – протянул со вздохом Фран. – Это было ее главным условием. – Внезапно он оглянулся на замок. – Кстати, вы не чувствуете, она, кажется, следит за нами?

– Я не ощущаю, – помолчав, проговорил Сухром. – Это ты у нас такой чувствительный.

– Сдается мне, теперь мы все время будем у нее под наблюдением, – отозвался Оле-Лех. – Теперь Госпожа нас не выпустит… Или не отпустит.

Из «Двух рыцарей» высыпало немало других орденцев, которые решили посмотреть на тех, кто оставался в замке дольше других. Один из них, огр, спросил, едва разжимая челюсти, которыми он мог, кажется, жевать камни:

– А где же Шоф?

Трое рыцарей ничего ему не ответили, это был нелепый вопрос. Раз уж Госпожа решила его оставить в замке, так это и следовало принять, без вопросов. Но этого почти никто и не заметил, потому что случилось другое. Новый гроссмейстер Ордена Колотун вышел вперед и, кивнув, проговорил:

– Мне приказано следовать вашим распоряжениям, братья. – Он был, кажется, все еще чуть расстроен, что госпожа Джарсин не выбрала его для своего задания, а потому развел руками. – Готов исполнить пожелания любого из вас.

– Мы знаем, – кивнул Фран. – Нам все же требуется передохнуть… Калмет здесь?

Калемиатвель, или в просторечии Калмет, был слугой и оруженосцем Франа, он должен был поджидать своего господина как раз в этом трактире, за столом для оруженосцев. Вперед протолкался Калмет, странный паренек, почти чистокровный эльф на редкость для этого племени небольшого росточка, который единственный из всех орденских оруженосцев ходил в килте и презирал даже самые легкие доспехи, предпочитая старинную кольчугу из очень светлой стали. Еще у него на широком поясе всегда висел мешочек из оленьей замши, в котором он носил свое имущество. На ходу он пробовал натянуть на голову полукруглый шлем с пластинами, закрывающими по бокам его скулы и длинную шею почти до плеч, с переносьем, спускающимся ото лба чуть не до губ.

– Я здесь, господин.

– Расплатись, захвати мои доспехи и вещички, следуй за нами, – приказал Фран. – Да, попутно найди слуг этих… благородных рыцарей.

– И передай, что они нам нужны, – буркнул Сухром.

– Иди уж, – толкнул оруженосца в плечо Колотун. – Я послежу, чтобы трактирщик не посчитал вас должниками. И за слугами благородных рыцарей пошлю кого-нибудь, освобожу уж тебя от этого поручения.

Калмет быстро поклонился, благодаря, и побежал в трактирную конюшню к своему коню и второму коню Франа, на котором тот приволок свои доспехи и пожитки в тюках.

Гостиница, в которой остановился Сухром, была куда лучше трактира, где рыцари собрались после вызова в замок. Тут были даже отдельные укромные комнатки, в которых можно было обсудить разные свои дела, не опасаясь чужих ушей, разумеется не считая магической слежки. Хотя местная хозяйка, тощая и какая-то темнокожая девица уже весьма преклонных лет, утверждала обратное, полагая, что те несколько талеров, которые она заплатила какому-то ярмарочному шаману, надежно оградили ее заведение даже от магии. Шаман этот, разумеется, сделал все, что умел, чтобы навести на гостиницу завесу непроницаемости, но поверили в это немногие, если вообще хоть кто-то поверил.

Встретив трех рыцарей на пороге, она все сразу поняла каким-то таинственным чутьем, свойственным лишь преуспевающим содержателям подобных заведений, провела гостей именно в такую комнату, где стоял большой стол, и тут же стала выговаривать шепотом девицам, чтобы те подали блюда с подходящей для каждого из рыцарей пищей, побольше вина и всего прочего. Сухром и Оле-Лех держались отстраненно, лишь Фран, мельком оглядев помещение, попросил:

– Свечей, хозяйка, да побольше.

– Будет исполнено, мой господин.

Свечи появились почти сразу, как и еда. И с ней хозяйка расстаралась, Сухрому подали мясо, едва-едва обжаренное на вертеле, Оле-Леху достался отличный салатец, сложенный, кажется, из двух десятков разного рода овощей и даже фруктов, редких в Верхнем мире, а также сыры нескольких сортов и чуть солоноватое, светлое вино, сделанное из березового сока, а Франу принесли горшочек неплохого рагу из баранины с грибами, тушенными под сметанкой. Для него и Сухрома также подали тягучее, крепкое вино и вино легкое, чуть розоватое, с запахом вереска.

Все трое расселись молча, каждый сосредоточенно подвинул к себе свою тарелку, налили винца в тяжкие оловянные кубки, Оле-Лех добавил в свой кубок воды, поболтал, чтобы размешать напиток, и выпил не отрываясь. Оказывается, он хотел пить, потом налил еще, но водой больше не разбавлял.

Они посмотрели друг на друга, даже не изучающе, а просто… Прежде они мало знали друг друга, и то, что оказались в одной команде, обернулось для них неожиданностью. Сухром так и сказал.