Пол Андерсон - Дети морского царя Страница 17

Золото и драгоценные камни Кракену были не нужны, но вместе с ним он принимал другие жертвоприношениж в море бросали детей, жертвенных животных и приговоренных к смертной казни преступников. Кракен их пожирал. Жертвоприношения были столь обильными, что ему почти не приходилось утруждать себя охотой. Когда же Кракен охотился, его добычей становились киты и кашалоты. Случалось, он топил корабли и пожирал матросов. За долгие годы, вернее, столетия, Кракен и его жрецы научились по некоторым признакам безошибочно узнавать, чток Аверорну приближается какой-нибудь корабль… Со временем Кракен стал ленивым и вялым, перестал подниматься на поверхность моря. Шли годы, поколения людей сменяли друг друга, никто из жителей Аверорна уже не помнил, каков Кракен с виду. Ему незачем было подниматься из глубин, потому что ни один корабль уже не осмеливался приблизиться к острову.

Постепенно островитяне уверовали в то, что Кракен существует лишь в легендах и преданиях старины. Спустя несколько столетий на остров прибыли люди из далекой страны. С ними явились и торговцы, которые привезли в Аверорн не товары, а новых богов. Этим богам не нужно было приносить жертвы. Народ Аверорна потянулся к новой вере. Храм, воздвигнутый для вознесения молитв Кракену, опустел, светильники в нем погасли, старые жрецы один за другим умерли, новые не пришли к ним на смену. И наконец, правитель города повелел покончить с жертвоприношениями Кракену. Чудовище осталось без пищи. Прошел год.

Разъяренный от голода, Кракен поднялся со дна. Он потопил все корабли, что стояли в аверорнской гавани, и сокрушил город своими гигантскими щупальцами. Все жители погибли. Вероятно, Кракен имел власть над землетрясениями и извержениями вулканов, потому что остров вместе с разрушенным городом опустился на дно моря. Вскоре он был забыт людьми.

— Ах, да ведь это просто замечательно! — Ингеборг даже захлопала в ладоши, сразу вдруг забыв о несчастных невинных младенцах, погибших вместе со всеми жителями города. — Это же чудо!

— Никакого чуда тут нет, — сказал Тоно. — Наш народ помнит об Аверорне, потому что Кракен и по сей день живет в своем логове на развалинах города. Мы никогда не заплываем в те воды.

— Понимаю… Но… Скажи, может быть, ты… Что, если бы…

— Надо попытаться. Есть смысл. Послушай, женщина. Люди не могут опуститься на дно моря. У моего же народа нет ни кораблей, ни оружия из металла, который не ржавеет в воде. Еще никогда твой род, род человеческий, и мой род, род лири, не объединялись ради общего дела.

Но если бы мы попробовали соединить наши силы и возможности, то, может быть…

Тоно умолк. Ингеборг долгое время не отвечала, затем тихо сказала, не глядя на него, словно говорила сама с собой:

— Он может тебя убить…

— Да, конечно. Ну и что? Ведь и рождаются на свете лишь по воле случая. Мои соплеменники помогают друг другу, иначе нам не выжить, однако чья-то отдельная жизнь ценится у нас не слишком высоко. Мне предстоит далекое плавание, возможно, придется плыть на другой конец света. Я не смогу отправиться на розыски моего народа, если не буду уверен, что сделал все, что в моих силах, для спасения Ирии, моей младшей сестренки, которая так похожа на нашу мать. Но корабль… — Тоно прикусил губу. — Как раздобыть корабль с командой?

Ингеборг и Тоно долго говорили и спорили. Она пыталась убедить его, что этот путь не годится. Однако Тоно лишь упорней отстаивал свой план. Наконец Ингеборг сдалась.

— Может быть, мне удастся кое-что сделать для тебя и получить то, что тебе нужно.

— Правда? Но каким образом?

— Как ты понимаешь, наши рыбаки, здесь, в Альсе, сразу подожмут хвосты и не пойдут на такой отчаянный риск. Да в Альсе и невозможно нанять корабль, у нас тут нет богатых судовладельцев, а если б даже и были, то наверняка не захотели бы иметь дело с тем, у кого нет души, и пуститься вместе с ним в безумно рискованное предприятие. Но в Хадсунне — это город, который находится к западу от Альса, в нескольких милях от моря на берегу Мариагер-фьорда — так вот, в Хадсунне, как я слышала, есть подходящее судно. Когг, не очень большой, но все же настоящий когг, а не какая-нибудь лодчонка. В ближайший базарный день я поеду в Хадсунн и постараюсь познакомиться с матросами из его команды. Это торговое судно, оно уже совершало дальние плавания к берегам Финляндии и на восток, к вендам. Ходили они и на запад, в Исландию. В таких дальних плаваниях моряки обычно не упускают случая напасть на какое-нибудь судно, когда знают, что пиратство останется безнаказанным. Эти матросы — настоящая банда головорезов, а уж капитан — владелец судна, тот просто отпетый негодяй. Он вообще-то родом из хорошей семьи, вырос в окрестностях Хернинга. Но его отец однажды дал промах — не на тех поставил в борьбе между сыновьями короля. Вот и вышло, что он проиграл и не оставил после смерти своему сыну Ранильду Грибу ничего, кроме корабля. Сейчас Ранильд жестоко враждует с Ганзой. Дело в том, что флотилии Ганзейского союза прямо из-под носа у него выхватывают лакомые куски, и Ранильд из-за этого не имеет выгодных торговых сделок. Может быть, этот отчаянный малый рискнет с тобой связаться.

Тоно задумался.

— Может быть… Да… Знаешь ли, мы, народ лири, стремимся к тому, чтобы нам никогда не приходилось убивать или предавать своих собратьев. Согласись, о людях этого не скажешь, хоть они и наделены бессмертной душой и веруют во Христа. Я умею воевать и не струшу перед врагом, кем бы он ни был. Не отступлю, даже если буду безоружным. И все-таки мне не хотелось бы, чтобы у нас с капитаном и его командой началась вражда. Если это случится, а это вполне может случиться, то дело плохо кончится для нас троих — Эяны, Кеннина и меня.

— Понимаю, — ответила Ингеборг. — Наверное, лучше всего будет, если и я тоже отправлюсь с вами. Я буду все время начеку и постараюсь позаботиться о вашей безопасности.

Тоно вздрогнул от неожиданности.

— Ты правда хочешь быть вместе с нами? Подруга моя, ты получишь щедрую награду из нашей добычи. Ты тоже станешь свободной.

— Если останусь в живых. А если нет — невелика потеря. Да ведь… Ах, Тоно, только не думай, что я еду с вами ради золота и сокровищ…

— Я должен обсудить все с Эяной и Кеннином. Надо все очень хорошо продумать. Потом мы обсудим все вместе с тобой.

— Конечно, Тоно, конечно. Завтра, послезавтра, в любой день, пока я жива, я готова сделать для тебя все, что угодно. Но сегодня я прошу тебя лишь об одном: чтобы ты перестал терзаться. Отбрось тревогу, которая омрачает твой взгляд, пусть он снова станет ясным, как всегда.

Пусть нынче все у нас с тобой будет, как прежде. Погляди, вот, я снимаю платье…