Сергей Юрьев - Нашествие с севера Страница 17

Он продолжал что-то кричать про сухие лежанки, жаркое из свежей трески, кленовые дрова и еще что-то… Несколько человек перелезли через борт и начали оттаскивать обессилевшую команду к повозкам, стоявшим поодаль, на дороге, тянувшейся вдоль берега. Только Элл Гордог, которому достоинство эллора не позволяло браться за весло, смог дойти до них сам.

Жена Сура уже второй раз ставила на огонь ведерный котел с грогом. В просторной избе рыбацкого старшины разместились не только спасенные накануне морские бродяги (как их тут же окрестил хозяин), но и все мужчины рыбацкого селища, которых Сур Ставрида хоть каким-то боком мог считать приятелями. Первый котел опустошили так быстро, что даже не распробовали напитка. Элл Гордог сидел на лавке у самого очага, потому что единственный отказался снимать с себя насквозь мокрую одежду. Остальные сидели, завернувшись в легкие одеяла, и ждали, когда высохнут их кафтаны и телогрейки, разложенные возле дымохода. Элл смотрел на огонь и прислушивался, о чем говорят его люди с местными рыбаками. Жители селища, признав в нем эллора, смущались с ним откровенничать, зато Лотар и Сур беседовали уже вполне по-свойски.

— Значит, говоришь, с севера приплыли, — всё допытывался Сур, — и что у вас там за страна такая, если вы не из Холмов? И почему вы к нам раньше не заглядывали?

— Нужды не было, вот и не заглядывали, — отвечал Лотар, которому Гордог запретил рассказывать лишнего о Пальмере, и теперь старый моряк мучительно думал, что из сказанного им лишнее, а что не очень. — Слушай, а у жены твоей то же родовое имя, что и у тебя, — Ставрида, уж больно имя странное, у нас таких нету.

— А какое ж у жены родовое имя — жена она и есть жена, так и зовется — Кнопа, жена Сура Ставриды, а женам имени родового не положено, им и своего за глаза хватает, — начал, к радости Лотара, объяснять Сур. — Вот те, которые в девках, те род свой называют, мол, Сана из рода Головни. Это сын мой надумал из рода Головни жену брать. Девка хорошая, только вот роду их порча пришла. Прошлым летом у них три лодьи потонуло при ясной погоде, людей едва спасли, да и то, говорят, не всех. А в середине Опадня на их селище откуда ни возьмись оборотни напали. Отродясь их в Холм-Готе не было, Служителей из Храма боятся они как огня, те слово от них знают. А вот надо ж, прокрались дюжин пять, а то и шесть, и не на кого-нибудь, а на селище Головни нарвались и давай стены крушить. Но там мужики тоже не промах. Им еще накануне Служитель Герант, ну, который к ним ходит лечить да насчет дождичка к урожаю, серебра отвалил пригоршни три — мол, берите, и то серебро на топоры свои напаяйте. Так они не всё прогуляли, а лишь монетки три за бочку медовухи отдали. А остальное честно на топоры употребили, вот это-то их и спасло — продержались, пока из Храма дружина Служителей не подошла. Те как знали — без зова среди ночи на коней вскочили и примчались. Вмиг от оборотней одни шкуры остались, и те дымятся…

— А далеко ли до Храма? — прервал его рассказ Элл Гордог, который почувствовал, что обсох и отдохнул достаточно, чтобы продолжить путь.

Сур тут же приосанился, отер рукавом бороду после только что выпитой кружки и, слегка запинаясь, ответил:

— Ежели это, господин, пехом, то два дня туда, не меньше, если, значит, на ночлег становиться. А если конным налегке, то и за полдня успеть можно.

— Дайте мне коня, — сказал эллор, поднимаясь.

— А вот с конями-то у нас негусто… — Казалось, что Сур еще больше смутился и лишь поэтому замолк.

Эллор привычным движением вынул из-за пояса кошель, запустил в него руку и стал по одной серебряной монетке бросать на стол. Когда зазвенела седьмая монета, Сур тоже встал и сделал знак рукой парню в полосатом тельнике, сидевшему на лавке у бревенчатой стены, среди молодых рыбаков.

— Сынок, иди-ка приведи господину Воронка. А себе Рыжего возьми — с ним поедешь, — приказал он и сел на место, не забыв сгрести монеты со стола.

— Куда ж это ехать-то на ночь глядя?! — Парень уже разомлел в тепле, и выходить во тьму, продуваемую насквозь холодным влажным ветром, ему явно не хотелось. — Опять же время неспокойное, того гляди опять оборотни появятся.

— А господин тебя оборонит, — ответил Сур. — Они, эллоры, мечами махать горазды. Да и какие у нас оборотни, тут Храм рядышком. А Воронка обратно днем пригонишь, завтра засветло и вернешься. Ну, пошел, хватит отцу перечить, а то как не велю Головням Санку за тебя отдавать.

— Да не перечу я… — пробормотал парень себе под нос уже на пути к двери.

— А мы как же? — Лотар посмотрел на эллора с некоторой обидой. — Вам королева повелела дело делать, а нам — вас беречь!

— На море, Лотар, только на море. — Гордог положил ладонь ему на плечо. — Дальше меня тот рыбачок проводит. А вы меня тут дожидайтесь, я пришлю за вами, когда срок настанет, либо скоро, либо никогда.

Утро уже наступило, но солнце еще не поднялось, как обычно бывает в преддверии зимы, но от Храма, возвышавшегося пятью куполами над невысокой, в дюжину локтей, стеной крепости, разливался едва уловимый серебряный свет. Элл Гордог попытался разглядеть перекидной мост, но не увидел даже рва, который обычно опоясывал любую крепость. Ворота были открыты, это было хорошо заметно, потому что в проеме стоял караульщик с горящим факелом в одной руке и длинным копьем в другой.

— Вот и приехали, господин, — сказал проводник, подъехав поближе.

Гордог сунул ему в ладонь монету, соскочил с коня и направился к воротам. Он не знал, что его ждет. С тех пор, как Пальмера, дочь Карола Безутешного, с людьми, которые остались ей верны, отправилась на север, где за Северной Грядой основала свое королевство, никто из подданных и их потомков не встречался с людьми Холмов. Дорога на юг была закрыта для них ее же повелением, которому все неукоснительно подчинялись из поколения в поколение. Но тяжелые времена, которые наступили давно, теперь не оставили иного выхода — предстояло либо погибнуть, либо найти союзников, пусть даже среди потомков тех людей, которые предали их первую королеву, Сиятельную Пальмеру, в честь которой и была названа их страна.

Элл приблизился к стражнику и разглядел, что на том не было ни шлема, ни кольчуги, ни нагрудника, лишь короткий кинжал в простых кожаных ножнах висел на его поясе, и копье он не держал наперевес, как полагалось ночному караульному при приближении вооруженного незнакомца, а просто опирался на него. Сзади раздался удаляющийся топот копыт, это проводник, даже не дав коням отдохнуть, спешил восвояси.

Элл остановился в дюжине локтей от ворот, и уже можно было увидеть, что одинокий стражник совершенно сед, а лицо его покрыто многочисленными глубокими морщинами.