Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне Страница 17

— Ялмари… Он был моим соседом. Жил в мансарде в доме напротив.

— И что? Не понимаю.

— Ну, вот в Священной книге Энгарна есть такой текст: "По-настоящему священника уважают лишь жители соседнего города". Это о чем, по твоему мнению?

— О том, что ближайшие соседи очень уж хорошо знают тебя, чтобы уважать по-настоящему? Так вот, что ты имеешь в виду.

— Именно это. Если бы я жила в соседнем городе и получала от него письма, может быть, я бы и растаяла, и влюбилась бы, и вышла бы за него замуж. Но его жизнь проходила у меня на глазах. Он никогда не работал, занимал деньги и не отдавал, а если откуда-то сваливалось на него богатство — серебряный или два — он пропивал их в кабаке в тот же день. Приходил пьяный и до полуночи ругался с хозяйкой, которая грозилась его выгнать, за то, что он не платит за угол на чердаке. А он вопил на весь город, что она не разбирается в поэзии, что потомки ее не простят, что он ославит ее в стихах. Наконец бросал оставшиеся от попойки медяки и сваливался спать прямо на лестнице, предварительно вытошнив ужин в прихожей.

Ялмари рассмеялся.

— Кажется, он напрасно выбрал такую серьезную девушку в качестве объекта любви.

— Ему и нужна серьезная, — заверила Илкер. — С другой он пропадет. Ему нужна такая, как хозяйка, только помоложе. Его беда, что я еще и умная. Была бы чуть глупее, решила бы, что это мой крест: опекать талантливого поэта, жить ради его счастья, создавать ему условия для творчества и быть его вдохновением. Я согласна быть лишь вдохновением. Не больше.

— Я несказанно рад этому, — заявил Ялмари. — Представить не могу, что было бы со мной, будь ты чуть менее серьезна или умна. Я бы умер от тоски, если бы не встретил тебя.

— Это мне повезло, — возразила Илкер. — Таких, как я, немало, а вот ты — особенный, — и продолжила как ни в чем ни бывало: — Так вот об эйманах.

— А что с эйманами?

— Тагир приехал в Жанхот лет пять назад. Сбежал из дома. А до этого он жил в Цартане.

— Город на северо-востоке.

— Да. И вот он рассказывал, что там у него друг был со странной фамилией. Какая-то хищная птица — то ли Сокол, то ли Ястреб, то ли Гриф. Боюсь ошибиться — мне тогда все казалось его фантазиями и я не особенно запоминала. Этот друг частенько гостил с родителями и братьями в Цартане по соседству с домом Тагира. Они лет десять друг друга знали. Когда им исполнилось по семнадцать, они встретились последний раз. Тагир заметил, что тот изменился. Будто неожиданно сильно повзрослел. А когда они пошли купаться на речку, увидел у него на груди татуировку возле сердца: летящий ястреб. Спросил у друга, а тот как-то смутился, оделся и ушел. После этого буквально избегал его. Тагир тяжело размолвку перенес, а главное — так и не понял, что случилось. Позже Тагир уехал в Жанхот.

— Очень интересно.

— Все сходится, правда? Странная фамилия, татуировка на груди… Тагир мечтал побывать в Цартане, поискать друга еще раз. Говорил: по глупости рассорились, может, он пожалел об этом, искал, а Тагир уехал. И еще говорил, что попробует его дом найти. Они еще детьми ходили как-то в лес недалеко от Цартана, и друг показывал ему какие-то ориентиры, объяснял вроде, где он постоянно живет. И Тагир мечтал к нему в гости сходить и узнать, что же все-таки тогда произошло.

— Потрясающе! — поразился Ялмари. — То есть Свальд знает, как найти эту семью. Надо обязательно с ним познакомиться. Что если Тагир знал именно Шелу Ястреба? Тогда мы сможем найти его родных, они наверняка переживают, — теперь Илкер смотрела на него с умилением. — Что случилось? — удивился он.

— Мне так нравится, что ты не такой, как Полад, и в первую очередь думаешь не о государственных делах, а о людях, — выпалила она. — Если хочешь, давай сходим к Тагиру прямо сейчас. Спросим. Он наверняка дома, а время до вечера еще есть.

— Пойдем. А вдруг он не будет рад меня видеть?

— Ерунда. Я умею с ним разговаривать. Пойдем. Заодно посмотришь, где моя тетя живет. Но к ней сегодня заходить не будем. Только настроение испортит.

Они добрались до нужного дома за четверть часа. Илкер решительно постучала, а Ялмари чуть отошел, чтобы разглядеть мансарду, в которой жил будущий великий поэт Энгарна.

Дверь открыла хозяйка: седые волосы собраны на затылке в пучок, щеки и губы запали, крючковатый нос свесился над губой. Всмотревшись в гостей, настороженно выдавила:

— Илкер? — и потеребила белый передник.

— Да, это я, тетушка Хамуталь. Добрый вечер.

— Добрый, детка. А кто это с тобой?

— Это мой жених, тетушка. Ялмари Онер. Он королевский лесник.

— Что-то молод больно для королевского-то… — засомневалась старушка, но тон ее смягчился. — Ты что-то хотела?

— Можно Тагира позвать? Надо увидеться с ним.

— Тагира? — лицо старушки тут же сморщилось, на глаза набежали слезы. — Да нешто ты не знаешь, милая? Арестовали ведь сударя Свальда. Пришли эти "волки" поганые… Ой, прости меня грешную, — она торопливо прикрыла ладонью рот, поглядывая на Ялмари. — То есть защитники наши, солдаты, значит, пришли и заарестовали его. Донос был, что он крамольные стихи на господина Полада и ее величество пишет. И сударя Фирама, тоже поэта, который на другом конце города жил, тоже заарестовали. Графиня Чезре за них просила, они к ней в салон ходили оба. Так нет, Полад не отпустил. Не увидим мы их больше, — старушка зарыдала и, не попрощавшись, захлопнула дверь.

Илкер растеряно замерла. Новость совершенно выбила ее из колеи. Ялмари шагнул ближе и, развернув к себе, обнял.

— Ты не переживай, ладно? — попросил он. — Мы что-нибудь придумаем. Я поговорю с Поладом. Если он не виноват, его отпустят.

— А если виноват? — безнадежно поинтересовалась девушка.

И Ялмари не нашел слов, чтобы ее успокоить.

21 ухгустуса, Беероф Кашшафа и Римнон-Фарец, Ногала

После убийства Варуха Загфуран приходил в себя несколько дней. Он заперся в доме за пределами Беерофа и сначала отсыпался. Несколько раз он вскакивал от ужаса: ему снились то обугленные останки минарса, то оторванные ноги и руки вилланов, то дети с переломанными шеями… Впервые за два месяца, с тех пор как он превратился в вампира, он осознал, что с каждым днем в нем остается меньше человеческого. Он превращался в одного из зверей, которых совершенно справедливо уничтожал Храм Света. Маг гнал от себя эти мысли. Он не станет зверем. Не станет. Если он и делает сейчас что-то неправильное, то потом все искупит. Он бы ни за что не убил собрата, если бы диригенсы не были так упрямы. Он справится с покорением Гошты и с болезнью тоже справится. Найдет лекарство, а пока будет сдерживать себя, как может, и уничтожать будет врагов, чтобы облегчить кашшафской армии завоевание Энгарна.