Александр Клыгин - Сент-Джордж Страница 17

Под никами скрывались:

Мальчик-с-пальчик – менеджер среднего звена в крупной инвестиционной компании. 47 лет, женат, трое детей.

Sexy girl – менеджер среднего звена в крупном медиа-холдинге. 40 лет, мать-одиночка, двое детей.

Старый мудрый осел – школьник. 15 лет. Комплексует по поводу своей внешности.

Оливия – школьница. Почти 14 лет. Комплексует по поводу своей внешности.

Майкл – просто Майкл. Он есть. (Типа «Аз есмь» в третьем лице.) Причем все свои фразы он придумывал сам, без вмешательства Клыгина.

Бог – ректор крупного государственного университета. 55 лет, женат, четверо детей. Не лишен доли самолюбия. Защитил докторскую диссертацию по философии.

Очкарик: олигарх, 37 лет. Владелец крупной нефтяной компании. Трижды разведен. Двое детей. В чатах ищет женщину, способную полюбить его не за деньги.

Последняя маска генерала Грэя

(crazy mix)

Едва проснувшись, я понял, что здесь что-то не так. Не знаю, что именно, но что-то не так. Через пару секунд до меня дошло, что это не моя постель. И свет. Какой-то странный, очень яркий свет. Я терпеть не могу включать яркий свет по утрам, даже завтракаю в потемках – почему-то темнота меня успокаивает. Но сейчас…

Я попробовал открыть глаза. Это получилось с трудом – как будто меня накачали снотворным по самые уши. Так. Белые стены, обитые каким-то мягким материалом, – видимо, толстым слоем поролона. Белый потолок, свет бьет мне в глаза из двух прямоугольных ламп. Ужас. С огромным трудом я поднялся с кровати – точнее, с матраса, постеленного на пол (такой же мягкий, как и стены). И до меня потихоньку начало доходить. Это была больничная палата. На главной базе было три таких палаты в психиатрическом блоке. Я помнил, что мы сажали сюда агентов, сходивших с ума от постоянного стресса. Ничего удивительного – при нашей работе. В этих палатах были мягкие стены и пол, чтобы находящийся в истерике агент не разбил себе голову об стену (многие пытались). Кроме того, под потолком были распылители – когда агент отказывался принимать снотворное, его усыпляли газом. Итак…

Итак, я оказался здесь. Я, генерал Грэй, начальник этой базы. Интересно, и кто же это меня сюда упрятал? И что же со мной было? Ничего не помню. Ну что ж, сейчас я подойду к двери, назову свой идентификационный номер и пароль, после чего меня тут же отсюда выпустят.

А дальше произошло нечто такое, чего я от себя никак не ожидал. Вместо того, чтобы спокойно подойти к двери и сказать: «Это генерал Грэй, номер 4-16-27-25, пароль “клоунада”», я подбежал к двери на негнущихся ногах и изо всех сил забарабанил в мягкую обивку с криками:

– Выпустите меня! Выпустите! Я – Гарри Кейн, сотрудник посольства! Вы не имеете права меня здесь держать!

Так я стучал в стену минуты две, одновременно откуда-то изнутри наблюдая за собой со стороны, удивляясь и не понимая, что происходит. Наконец, мне удалось наладить управление собственным телом, я отошел от двери, плюхнулся в мягкое кресло и задумался.

Нестандартно. Но теперь я кое-что вспомнил. Гарри Кейн – мой псевдоним, легенда, мое прикрытие. Моя работа состояла в том, чтобы выдавать себя за других людей. Последние семнадцать лет мне приходилось играть разные роли, иногда изменяя внешность (три пластических операции) и полностью перестраивая мою психику. Потому что мне нельзя было допустить ни единой ошибки. Сапер ошибается один раз, а мне нельзя было ошибиться ни разу. Поэтому я не просто заучивал легенды и подделывал внешность и манеру поведения тех людей, кем я становился. Я буквально становился каждым из них. Учителя в академии постоянно повторяли мне: лучший способ добиться того, чтобы мою легенду никогда не раскрыли – так вжиться в роль, чтобы буквально стать новой личностью. Я должен был не играть Гарри Кейна, я должен был стать Гарри Кейном. Я должен был думать, как Гарри Кейн, я должен был чувствовать, как Гарри Кейн. Я… Короче говоря, за семнадцать лет было семь разных людей, и всеми этими людьми был я. Последним был Гарри Кейн. Все эти люди, помимо различий во внешности, имели разный тембр голоса, разную манеру речи. Каждый из них вставлял в свою речь разные слова-паразиты, чтобы это выглядело естественно. Все они по-разному хихикали и жестикулировали. И все они по-разному думали, по-разному интерпретировали реальные факты. Например, услышав о взорванном «Мерседесе» генерала Фаззи, Петерсон, мое первое перевоплощение, думал:

– Какой ужас! Страшно-то как, взрыв, много крови!

Мое второе воплощение, Найджел Найт, услышав ту же новость, подумал бы:

– Круто! А че, всего одна машина взорвалась? Ну, это не круто. Вот если бы это было на бензоколонке, да если бы грузовик с боеприпасами рванул – такое было бы барбекю из человечины!

Мое третье воплощение, Оливер Синнер, подумал бы:

– Опять что-то где-то случилось. Скучно. Одни уроды пытаются уничтожить других уродов. Но мне некогда отвлекаться. У меня полно своих дел.

А что подумал бы Гарри Кейн? Он подумал бы так:

– Очень удачно, что, наконец, взорвали генерала Фаззи. Но я должен быть острожен, надо притвориться, что меня это взволновало, нужно выразить свои соболезнования нужным людям, чтобы суметь подобраться к моей новой жертве. Заодно надо запомнить, кто и как отреагирует на эту новость – более или менее эмоционально и т.д. и т.п. Одним словом, дел много. Надо поспешить. И главное – постоянно прикидываться придурком.

Гарри прикидывался придурком профессионально. У него в кармане всегда было три разных медальона на все случаи жизни. Надевая первый медальон, он прикидывался придурком – медальон как бы настраивал его психику, постоянно напоминая, какую роль он должен играть. Надевая второй медальон, Гарри становился деловым человеком. Со вторым медальоном он ходил на работу, проводил деловые встречи и консультировал клиентов. Надев третий медальон, Гарри Кейн становился самим собой – психопатом-садистом, хладнокровным маньяком, рыскающим ночами по окраинам в поисках новой жертвы. Своих жертв Гарри убивал медленно, подвергая их пыткам. Ему нравилось видеть страдания людей. Он буквально наслаждался, глядя на муки окровавленного, связанного по рукам и ногам человека. От вида крови у Гарри начиналась эйфория, переходившая в истерику. А Петерсона, официально умершего четырнадцать лет назад, тошнило от одного вида крови.

Я вдруг обнаружил, что снова лежу в кровати, вцепившись зубами в одеяло. О нет! Ведь всеми этими людьми был я, генерал Грэй. Я, профессиональный шпион, лучший двойной агент, прославившийся тем, что никогда не проливал крови без крайней необходимости. Меня всегда хвалили за то, что я проводил свои операции тихо и чисто, без шума и пыли. За все семнадцать лет меня ни разу не раскрыли. Я заметал следы и инсценировал свои смерти так изящно, что вражеская разведка ни разу ни в чем меня не заподозрила. Точнее, не меня, а ни одного из них. И я пытал детей в темных подворотнях. Нет! Это был не я! Это был Гарри Кейн!