Андреа Хёст - Бродяга Страница 18

Женщина в синем костюме исчезла, как и большинство зрителей. Капитанам сетари, скорее всего, до смерти хотелось допросить Зен, но они выставили свои отряды за дверь, а потом и сами почти все ушли, хотя кое-кто задержался у входа пообщаться. Мейз подошел ко мне, Зен и Лону и уверил, что я отлично справилась. Я заметила, что вообще-то ничего не делала, а он ответил, мол, по крайней мере, я ничего не делаю стабильно, и они с Лоном усмехнулись друг другу и заговорили о том, как бы все повернулось, не сработай усиление. Первый отряд гораздо человечнее, чем прочие сетари.

А затем к нам присоединился капитан четвертого отряда. Я размышляла, не должна ли поблагодарить его за спасение, но, если уж на то пошло, этот парень улыбался еще меньше Зен. И в качестве приятного дополнения он, кажется, уставился мне на грудь. Было жутко неловко, пока он не произнес:

– Подопытное животное?

Мейз подумал, что меня оскорбляют, и предостерегающе протянул:

– Ру-эл… – Но осекся, возможно, заметив выражение моего лица.

– Ты читаешь по-английски? – не веря своим ушам, спросила я на родном языке.

– Не пренебрегай психологическими аспектами, – обратился капитан четвертого отряда к Зен и, ни разу больше не взглянув на меня, отвернулся. Однако прежде чем уйти к ожидавшей его капитану третьего отряда, бросил через плечо: – Вполне уместно.

– Как он знать, что значит? – спросила я Мейза. Похоже, теперь пришла его очередь таращиться на мою грудь. – Земля связь все-таки есть?

– Ты написала «Подопытное животное» на своей футболке? – уточнил явно расстроенный Мейз.

А Зен ответила на мой вопрос:

– Основные таланты Ру-эла связаны с видением. Он считал символ, не слова.

Иначе говоря, очередные парапсихические способности. И Зен напряженно замерла с таким каменным лицом, что ее унижение невозможно было не заметить. Ведь она понятия не имела, что написано на моей футболке, а капитан четвертого отряда ее за это отчитал, пусть и всего одной фразой.

Теперь я мало что могла исправить, но постаралась объяснить:

– В Австралии – в моей культуре – важно уметь смеяться над себя. Я… – Я отдернула футболку, прочитала слова по-английски и примерно перевела на тарианский: – Лабораторная крыса номер один. Правда. Здесь я она и есть. Притворяться нет, глупо. Это… – Я пожала плечами. – Способ справляться. Сарказм. Носить делает меня чувствовать лучше.

– Но это не… – От моих слов настроение Мейза ни капельки не улучшилось.

– Меня держать в коробке. Выпускать для обследований. Как еще назвать?

Он поморщился, но Лон рассмеялся:

– Признай, в чем-то она права. Так люди в твоем мире считают, что важно смеяться над собой? Это идея мне близка. Но, Мейз, никто не будет смеяться, если мы пропустим маршрут, так что пошевеливайся.

Лон умчался, махнув рукой, а Мейз, очевидно, не нашел аргументов для спора и вздохнул:

– Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится, Касзандра. Да, полагаю, со стороны все выглядит именно так, но твой статус не таков. – Он угрюмо зыркнул на мою футболку, кивнул Зен и зашагал вслед за Лоном.

– Я отведу тебя назад, – просто сказала Зен и, проводив меня до комнаты, ушла.

Когда есть возможность запечатлеть все, что видишь и слышишь, потом куда легче записать в дневник разговор, хотя мой перевод их слов (и того, что пыталась сказать я сама), наверное, не очень точен. Раньше не замечала, но весь первый отряд называет меня Касзандра, а не Кассандра. В тарианском так много «з».

На эту запись ушло несколько часов, но зато у меня была куча возможностей поупражняться в переводе. И время попытаться понять, кто из троих – Мейз, Лон или капитан четвертого отряда – настолько нравится Зен, что произошедшее ее так расстроило.

Понедельник, 28 января

Крыша

Утро, как обычно, началось по-деловому, с тренировки. За мной зашла Зен, а не зеленые костюмы. Мы переоделись в смежной комнате, где есть запас чистой спортивки, потом долго шагали взад-вперед и (новинка) из стороны в сторону. Зен снова стала невозмутимой, и я была не в настроении ее донимать, так что очень удивилась, когда после очередного переодевания она сказала:

– Мне позволено тебя сопроводить, если есть какие-то места в комплексе, которые ты хочешь увидеть.

– Могу идти наружу? – тут же спросила я.

И увидела, что вопрос ее удивил. На этой планете просто не принято часто выходить на воздух.

– Сейчас ночная фаза.

– Что плохо?

– Ну…

Зен пожала плечами и повела меня к лифту, затем по коридору, а оттуда в галерею и к самому быстрому лифту на крышу. Комплекс КОТИС хоть и не такой громадный, как Унара, все же чертовски большой. Сомневаюсь, что все это предназначено лишь для сетари, даже если учесть всех пока-еще-не-сетари, которые где-то тут тренируются.

На крыше (на том участке, где мы оказались) было очень холодно и ветрено. И еще сильнее, чем в Унаре, ощущалось, словно стоишь на склоне горы. Город больше похож на бесконечные круглые глыбы, тогда как Институт ближе к воде, и даже видно, что внизу. И вверху – в кои-то веки небо было чистым. Я нашла удобный край, села и стала искать знакомые созвездия. Хотелось иметь возможность хотя бы смотреть в сторону Земли.

– Это похоже на твой мир? – немного погодя спросила Зен. Даже она не в силах сидеть и молчать до бесконечности.

– Не моя часть. – Полагаю, если Шотландию всю покрыть постройками, она могла бы выглядеть примерно так. – Австралия – большое небо, красная грязь, синее море, много пляжей, огромная суша. Пустыни и тропические леса и… суровая, засушливая страна. А потом наводнение. – Я пожала плечами. – Снаружи здесь, потому что не привыкла не ходить на улицу совсем. Гулять в школу. На пляж. Сад. Что ты делать, когда не сетари?

Я и раньше интересовалась, но Зен всегда пропускала вопрос мимо ушей. Сейчас же тихонько вздохнула:

– Если хочешь поговорить, давай уйдем с этого холода. Мне положено следить за твоим здоровьем.

Но, конечно же, стоило нам вернуться, как кто-то ее позвал. А мне опять сидеть в своей коробке и осваивать детскую программу.

Вторник, 29 января

Скука смертная

Языки мне всегда давались с трудом. Кроме английского еще более-менее освоила язык жестов. И даже на нем частенько произношу слова по буквам, потому что не знаю знака. Это так бесит, ведь память-то у меня хорошая, но, полагаю, запоминать и знать – разные вещи.

Целый словарь в мозгу, несомненно, упрощает жизнь, но, слушая тарианцев, я все же изо всех сил стараюсь «знать» слова. Я знаю «да», «нет» и «здравствуйте». Новые слова, такие как «Муина» и «сетари», кажется, уложились в голове гораздо лучше, чем «кровать» и «утро».

А вообще, все это нытье – лишь вступление перед главной новостью: я сообразила, как включать тесты по интерфейсу, но по-прежнему не могу их пройти, слишком уж долго формулирую ответы. Мне нужен тест с вариантами ответов! Что это за планета, где детишкам дают такие сложные задания?

Тесты можно проходить только раз в день, потому сейчас я сижу без дела в надежде, что появится Зен и все еще будет готова поговорить. Немного сержусь, что она не пришла вчера. И гадаю, чем она занимается, когда не нянчится со мной. Кажется, Зен не ладит с ребятами в своем отряде – во всяком случае, с тем противным блондином.

Интересно, что они сделают, если я разрисую стены узорами? На этой планете все такое белое, без украшений, потому что для декора у них есть «слои» интерфейса. Пыталась выяснить, не из того ли белого камня, что и на Муине, здесь здания. Конечно, выглядят далеко не так простецки, но на ощупь такие же.

*нытье*

Буэ. Этим вечером вместо тренировок были медицинские обследования. Вновь сканирование, заборы крови, изучение работы сердца. Скучно и неудобно до чертиков.

Хотя… кажется, сетари никому не рассказали, что значит моя лабораторная крыса. По крайней мере, иста Треммар обращала на нее внимания не больше, чем в прошлый раз, и не мучила меня никакими психологическими тестами или типа того.

Среда, 30 января

Тактика

Зен любит «классическую» музыку. Могла бы догадаться: вполне сочетается с ее серьезностью и правильностью. Здесь это называется «оркестровая музыка» (теннанам анам). Сама Зен играет на тиу. По звучанию и внешнему виду напоминает цитру, только побольше, чем цитра в школьном кабинете музыки – размером где-то с лист A3, но, естественно, куда толще – и с более мягкими струнами, которые надо щипать. Тиу деревянная, что на Таре огромная редкость. Думаю, иметь настоящий музыкальный инструмент, а не играть на чем-то виртуальном в виртуальном пространстве, – тоже редкость.

Жилище Зен заинтересовало меня не меньше. Я думала, что все сетари распиханы по маленьким коробкам типа моей, однако у Зен небольшая квартира: одна спальня, но с отдельной кухней, совмещенной с гостиной, и рабочим уголком. Ванная комната просторнее, чем у меня – и с ванной! Полагаю, не стоило так уж сильно удивляться. Взрослые права здесь можно запросить в пятьдесят (почти семнадцать), а сетари на несколько ступеней выше обычных солдат. Наверное, держать их все время в казармах, или как там это называется, не прокатило бы.