Александра Лисина - Время перемен. Лабиринт Безумия Страница 18

Хмера только вздрогнула всем телом и прикрыла нещадно вспыхнувшие глаза, в которых снова разгорелась страшноватая, ядовитая, неестественная зелень. Она шумно задышала, затем хрипло застонала и, наконец, медленно опустилась на пол, все еще загораживая свое сокровище от чужаков. Карраш раскаяно мяукнул и прижался к подруге, а Белка без звука осела на холодный пол.

— Белик! Траш! — ахнул Урантар, бесстрашно подбегая к испуганно съежившейся хмере. — Да что же вы творите?!!

— Им же нельзя, — немеющими губами выдохнул Таррэн, у которого перед глазами тоже вдруг все поплыло, а сердце и вовсе замерло кровавой сосулькой. — Еще сутки нельзя! Иначе обе сорвутся!

— Нет! Не подходи! — вскрикнул Воевода, едва эльф качнулся навстречу. — Они слишком близки! Траш неустойчива! Тебе тоже нельзя!

Темный молча отмахнулся и, мгновенно оказавшись рядом, осторожно опустился на колени. Он уже видел: Белка снова ушла в себя, как на Тропе Смертников. Она дышала так редко, что, не зная некоторых особенностей ее организма, можно было подумать: умирает. Но нет, на самом деле маленькая Гончая просто снова сжалась в комок, замедлила ритмы, чтобы не превратиться в зверя, и натянула узы как смогла, удерживая кровную сестру от непоправимого.

Таррэн до крови прикусил губу, без труда читая отчетливые и такие ясные линии, связавшие много лет назад кровных сестер. Их боль, общую тревогу, потаенный страх не удержаться, уверенность, что другого выхода нет… а затем тихо вздохнул и бережно коснулся страшноватой морды хмеры.

— Траш? Траш, ты меня слышишь? — на него в упор уставились две пары бешено горящих глаз. — Траш, ты сейчас сильнее. Ты должна отпустить ее. Пожалуйста, верни узы. Так нужно, девочка. Верни.

Хмера глухо заворчала, свирепо оскалившись и едва не рванувшись вперед. Да что он понимает?!! Что вообще может знать о нашей стае?!! Он, Темный?!!.. Но тут на лоб легла мягкая рука, и боль почти сразу отступила, а знакомое лицо напротив странно напряглось, будто забирало эту боль на себя.

— Давай, Траш. Ты можешь. Отдай мне, я удержу. Ну же, девочка, помоги мне, как раньше. Ты сильная. Давай же… Белке не выдержать снова: она слишком ослабла. Если ты не справишься, она возьмет их сама, и будет только хуже. Поверь, я знаю, я вижу ваши узы. Я смогу их убрать. Позволь мне помочь. Прошу тебя… Траш…

Пространство вокруг эльфа внезапно опустело. Но не потому, что грозная хищница предупреждающе оскалилась и очень нехорошо дернулась навстречу. Не потому, что Стражи прекрасно знали, что в таком состоянии она могла разорвать даже Воеводу. Не потому, что разгневанная хмера была действительно опасна, особенно тогда, когда дико страшилась за хозяйку. А еще и потому, что вокруг Темного эльфа снова, как и день назад, вдруг полыхнуло бешеное алое пламя с зеленоватыми сполохами по краям. Мощное, широкое, на три шага вокруг, которое заставило их поспешно отступить.

Он сам, похоже, не заметил — был слишком погружен в чужую боль. Даже глаза прикрыл, чтобы ничего не упустить и не испортить. Видел перед собой только переплетение призрачных нитей, связавших Белку и ее странную пару прочными, литыми, несокрушимыми нитями, которые ему уже когда-то удалось коснуться и каким-то чудом ослабить. Главное, не спешить, не торопиться, чтобы не нарушить. Главное, быть осторожным и очень внимательным, чтобы не натворить лишнего. Не сделать им еще больнее… Таррэн сжал зубы и, старательно отгоняя видение смыкающихся на его горле острых клыков, протянул руку. А потом облегченно вздохнул: получилось! Снова получилось, хотя шансов было ничтожно мало. Он сумел их призвать, сумел подманить. Смог, как в прошлый раз. Только сейчас это вышло само, так легко, как никогда раньше, будто недавние узы Единения все еще что-то значили. Будто лишняя ниточка к этой, сработавшейся за двадцать лет паре, так и не оборвалась. Будто бы Белка ему все же немного доверяла и на этот раз не стала противиться.

Таррэн поразительно быстро подхватил ее на руки и осторожно обнял, не замечая, как резко посветлело вокруг. Он не видел, что его собственная аура в этот миг стремительно расширилась. Не почувствовал, как высвободилась ненавистная сила, доставшаяся ему в наследство от далекого предка. Как скрутился в свирепую воронку огненный вихрь над его головой и как пятятся, закрывая лица от жара, испуганные Стражи. Он не знал, что в его глазах снова пляшет неистовое пламя и что именно в это пламя со странным выражением смотрит присмиревшая хмера. Смотрит и все еще не решается напасть.

Нет, Траш давно не принадлежала Проклятому Лесу. Давно оторвалась от него, освободилась от навязанной им власти. Она больше не была его игрушкой. Сейчас она была свободной, у нее была новая стая, новая семья, в которой ее уважали и очень любили. Но сегодня, глядя в бешеный водоворот знаменитого Огня Жизни, Траш не могла не почувствовать необычной силы Темного эльфа. Не могла не узнать Хозяина Лабиринта. И не могла не подчиниться, если бы Он вдруг решил приказать.

Однако он не приказывал: просто просил. Умолял, стоя перед ней на коленях, и тихо просил дать ему шанс. Держа на руках тяжело дышащую хозяйку, страшась за нее и дико волнуясь, но все равно ожидая их общего разрешения. И его Огонь не обжигал, как должен был, не причинял боли, не давил и не требовал склонить непокорную голову. Как ни странно, он лишь мягко обнимал их обеих и вместо жара приносил удивительное успокоение. Умиротворение. Уверенность в своих и его силах. Словно тихо говорил: «я справлюсь, все будет хорошо, только доверьтесь».

Траш шумно задышала, все еще колеблясь, но потом услышала тихий стон Белки и, наконец, очень неохотно отпустила одну крохотную ниточку. Да, он мог повелевать. Да, владел какой-то странной силой. Да, однажды помог, вытащил ее из пропасти. Да, умел находить их невидимые для остальных магов узы… но Темный?! Доверить ему такое деликатное дело? Самое главное? Сокровенное? Жизненно важное?

— Я смогу, — настойчиво шепнул Таррэн, бережно подбирая обороненную хмерой нить. — Давай еще. Я выдержу.

И она неожиданно решилась: отдала ему ровно половину, позволив ему разделить эту боль на троих. Услышав скрип намертво сжатых зубов, слегка обеспокоилась, однако он не издал больше ни звука. Только торопливо, очень поспешно, но невероятно умело и грамотно принялся разделять их сдвоенное сознание. Работал быстро, со знанием дела, сосредоточенно и очень аккуратно. Ни толики боли не причинил ее малышу, ни крохотного кусочка не оставил без внимания, ничему не позволил коснуться — все взял на себя. А с Белки только аккуратно снял ненужные нити, освободил, осторожно вышел и, наконец, шумно выдохнул.