Ярослав Коваль - Под сенью короны Страница 18

А теперь нужно продержаться на этом вот месте, пока хотя бы двое или трое бойцов не заберутся сюда. И не дай боже меня оттеснят в сторону! Конечно, обработанную магией верёвку ещё нужно умудриться разрубить. Но я в обороняющихся верю, они уж наверняка что-нибудь придумают, дай им только возможность.

Через полминуты мне уже пришлось по-настоящему туго. Бойцы насели с трёх сторон, а свободно маневрировать, что облегчило бы мне задачу, я себе позволить не мог. И именно сейчас не просто понял, но осознал всем собой, что дарованное мне мастерство тоже не беспредельно. Вот лишнее доказательство тому, что одиночка, как бы крут он ни был, всё равно в рамках обстоятельств ограничен самим фактом своего одиночества. Выше головы не прыгнешь.

Я рубился, извиваясь, как угорь. Пару раз удачно сшиб противника под ноги своим же, сам устоял на ногах. Приходилось и вспрыгивать на площадку между зубцов, через которую я и пролез сюда. В состоянии крайнего физического напряжения слух срабатывал не так, как обычно. Так что, если даже обороняющиеся и трубили тревогу, я умудрился этого не услышать. Да и какая разница, в самом деле. Всё моё внимание было сконцентрировано на том, чтоб выжить. А для этого нужно сложить максимально большое число наседающих на меня бойцов, причём не так, чтоб они валились мне под ноги. Пусть лучше мешают в схватке своим же товарищам.

На происходящее за спиной я тоже не обращал внимания, лишнее это, пока никто из поля моего зрения туда не нырнул. Потому лишь с большим запозданием ощутил там движение. А потом рядом возник парень из моего отряда и сцепился с мечником, уже успевшим изрядно вымотать мне нервы (я ведь не мог сосредоточиться только на нём, ещё двум живчикам помимо него вынужден был давать отпор). С этим парнем из своих я не тренировался работать в паре, но он быстро ко мне подстроился, а когда к нам присоединился ещё и третий, мне удалось перевести дыхание.

Обернувшись, я убедился, что из-за кромки стены лезут новые и новые бойцы. Пристроив толстенный обломок дерева в соседнем проёме, ребята выкинули наружу концы ещё трёх верёвок, и число солдат, ввязавшихся в схватку на стене, принялось увеличиваться в геометрической прогрессии. Чёрт побери, неужто нам снова повезло? Со стороны внутреннего двора, по извивам лестниц, в нашу сторону бежала жиденькая цепочка солдат. Похоже, остальные силы были скованы в других частях форта.

Ну посмотрим, посмотрим…

Глава 3

Руштеф Лагрой

— Почему мой приказ не был выполнен должным образом? — орал господин Лагрой. Он пребывал в таком бешенстве, что определённо в любую минуту следовало ожидать перехода к мордобою.

Этот человек сперва показался мне ничем не примечательным. В меру высокий, в меру корпусный, с длинными серыми, словно золой присыпанными волосами, с неприятным застывшим выражением лица. Я удостоился напряжённого взгляда ещё до того, как закончил краткий рапорт, и сперва списал его на то, что являюсь несомненно человеком Аштии, то есть прутиком от прежней метлы. Спокойствия мне было не занимать, ведь оба задания выполнены мною успешно, да ещё и в полном объёме, без изъятия. Для войны, а не учений — ситуация просто великолепная.

Потому взрыв ярости главнокомандующего, который меня даже не дослушал, стал без малого шоком. Крайне неприятным шоком.

— Прошу прощения, командир? — в недоумении переспросил я.

— Молчать! Не сметь возражать! Было указание, что отряд должен захватить крепость Ачейи в течение суток и немедленно передать её в руки подкрепления. Почему задержали выступление?

— Я докладывал — чтоб отыскать сбежавшую госпожу Шехмин…

— Молчать! Не сметь оправдываться! Почему позволили ей бежать? Должны были не позволить! Должны были немедленно её найти и доставить мне в указанные сроки! Таков был приказ!

Я неприязненно смотрел на Руштефа. «И откуда ты такой психованный взялся? Что ж без малого в истерике-то бьёшься?» Ещё на родине успел убедиться, что если вышестоящий военный чин заходится в крике, спорить с ним не только бесполезно, но и опасно. Если человек слабоадекватен, его нужно перетерпеть, как стихийное бедствие. Если это просто вспышка, временное помутнение, то тем более.

Злоба была в его глазах, искренняя, глубокая злоба. В какой-то момент я почувствовал себя советским солдатом, вызванным с передовой к военному комиссару. Вызов, само собой, совершенно не радует. На передовой, под пулями, ещё есть надежда выжить. Там тебя могут удачно ранить, и потом отлежишься в госпитале. А тут сам шаг через порог комиссарской землянки уже потягивает холодком в затылок. Тут надежд на удачу поменьше будет.

Я ждал приказа о немедленном аресте, причём даже отчасти с лихой яростью. Злоба, затопившая меня в ответ на чужое раздражение, вытеснила страх. Ах, вы так? Ну ладно же… Задавитесь, захлебнитесь моей жизнью, сволочи! Не дождётесь от меня мольбы о пощаде!

Руштеф вдруг потерял задор, поскучнел и отвёл глаза. Может, разглядел в моём взгляде ответный вызов или решил, что я без малого готов кинуться бить ему морду? Как, интересно, в Империи офицеры выражают крайнюю степень возмущения командованием? Вряд ли уж действительно физиономии им полируют. Менталитет не тот.

— Прочь, — приказал он мне. — Следующий проступок будет стоить тебе жизни. Кровью искупишь свою вину, а пока не заслужишь, никакого пополнения не получишь. Выкручивайся как знаешь. Прочь!

«Совсем, что ли, идиот? — подумал я. — Ставить в зависимость от заслуг командира получение его отрядом пополнений — это ли не бред сумасшедшего? Такой чуши и в советской армии не бывало. Ещё оружие у нас отнимите за мой-то проступок. Воюйте, солдаты провинившегося офицера, голыми руками. То-то будет эффективно…»

Но, наверное, я просто чего-то не понимаю. Мне уже довелось убедиться, что в Империи всё происходящее всегда имело свой смысл. Пусть малопонятный для меня, но несомненный. Я ведь и теперь, и раньше получал задания прямиком с самого верха. На уровне главы Генштаба ещё слишком мало промежуточных ступеней, которые должен пройти приказ. Чужие уши, чужие уста и чужое разумение не успевают его исказить или дополнить.

Так чем же тогда объяснить вот это?

На мой поклон уже никто не посмотрел. Развернулись спинами не только Руштеф Лагрой и его приближённые, но и охрана. Совсем, что ли, придурок? А если я в спину ударю? Впрочем, для имперца такая мысль непостижима, как для наоравшего вышестоящего, так и для обгавканного подчинённого. Но всё же — мне такого не понять.

На выходе из роскошного шатра, не имевшего ничего общего со скромным шатром, который использовала госпожа Солор в бытность свою Главнокомандующей, меня перехватил один из адъютантов Аштии. Парень коротко дёрнул головой, обозначив приветствие, и искоса взглянул вслед новому главе Генштаба.