Роберт Сальваторе - Незримый клинок Страница 18

Почувствовав, что его держат не так крепко, вор свободной рукой потянулся к собственному поясу и вцепился в длинный нож.

Энтрери не отрываясь смотрел на него и мысленно сосредоточил на кинжале всю свою волю, приказывая ему высосать жизнь из злосчастного карманника.

Парень обмяк, нож, звякнув, упал на мостовую, и он широко открыл глаза и рот в бессильной попытке закричать от боли и ужаса.

– Ты ощущаешь пустоту, – прошептал ему в самое ухо убийца. – Безнадежность. Ты понимаешь, что я – хозяин не только твоей жизни, но и твоей души.

Парень не мог даже моргнуть.

– Чувствуешь? – подстегнул его Энтрери, и едва дышавший воришка слабо кивнул.

– Говори, – велел убийца, – есть сегодня на улице хафлинга? – При этом он немного ослабил давление на острие, и парень недоуменно взглянул на него.

– Хафлинги, – повторил Энтрери, подкрепляя, слова нажатием на кинжал.

Парню сразу стало настолько худо, что он и на ногах-то удержался только благодаря поддержке Энтрери. Свободной, дико трясущейся рукой он ткнул туда, где неподалеку располагались дома, хорошо знакомые убийце. Энтрери хотел задать воришке еще пару вопросов, но передумал, решив, что и так уже чересчур открылся парню, показав, на что способен кинжал.

– Увижу тебя еще раз – убью, – пообещал он с такой уверенностью, что вся кровь отхлынула от и без того не румяного лица незадачливого вора. Убийца отпустил его, парень упал на колени и пополз на четвереньках прочь. Энтрери скривился от отвращения и уже не в первый раз спросил себя, зачем он вернулся в этот паршивый город.

Он ускорил шаг и пошел по улице, не удосужившись даже оглянуться и удостовериться, что воришка убрался. Если тот хафлинг, которого он разыскивал, не умер и не уехал, Энтрери мог угадать, в каком из нескольких домов его искать. «Медный муравей» когда-то был любимейшим игорным домом большинства хафлингов этой части Калимпорта, главным образом потому, что в верхних его этажах находился бордель с девушками-хафлингами, а в задних комнатах – курильня для любителей дурманящей коричневой травки. И в самом деле, когда Энтрери вошел в большую гостиную, то увидел представителей маленького народца, рассевшихся за разными столиками. Он медленно осмотрел все столы, стараясь представить, как за несколько прошедших лет мог измениться его приятель. Наверняка раздался в талии, поскольку любил хорошо поесть, и достиг такого положения, что мог позволить себе вкушать пищу по десять раз на дню.

Энтрери уселся на свободное место за одним из столов, где шестеро хафлингов бросали кости, причем делали это так быстро, что новичок не мог понять, каковы были ставки и где чей выигрыш. Однако Энтрери все понял без труда и убедился, усмехнувшись про себя, но ничуть не удивившись, что все шестеро жульничают. Игра была похожа на соревнование, кто быстрее загребет больше монет, и все коротышки справлялись с этим делом так успешно, что скорее всего ушли бы домой приблизительно с той же суммой, с какой пришли сюда.

Убийца бросил на стол четыре золотые монеты, взял кости и вяло бросил. Едва кости перестали крутиться, ближайший к нему хафлинг потянулся к монетам, но Энтрери ухватил его за запястье и прижал руку хафлинга к столу.

– Но ты проиграл! – заверещал коротышка. Все сидевшие за столом уставились на Энтрери, а некоторые даже схватились за оружие. За соседними столами игра тоже приостановилась, посетители наблюдали, ожидая, что будет дальше.

– Я не играл, – спокойно заявил Энтрери, не отпуская хафлинга.

– Ты поставил деньги и бросил кости, – возмутился другой коротышка. – Это и есть игра.

Энтрери взглянул на него так, что говоривший съежился на стуле.

– Я начинаю играть, когда скажу об этом, и не раньше, – сказал он. – И отвечаю только на те ставки, которые были громко объявлены перед тем, как я метнул.

– Но ты же видел, как шла игра, – отважился возразить третий, но Энтрери прервал его, подняв руку.

Он взглянул на того, кто хотел взять деньги, и подождал, пока весь зал успокоится и все вернутся к игре.

– Хочешь взять деньги? Ты их получишь, и даже вдвое больше, – пообещал он, и глазки жадного хафлинга заблестели. – Я пришел не затем, чтобы играть, а чтобы задать один простой вопрос. Ответишь – деньги твои. – При этом Энтрери достал из кошеля еще несколько монет, даже больше, чем посулил, и добавил к лежавшим на столе.

– Что ж, господин…

– До'Урден, – неожиданно для себя подсказал Энтрери и закусил губу, чтобы не хихикнуть, – надо же, как забавно слышать это имя из собственных уст. – Господин До'Урден из Серебристой Луны.

Все хафлинги за столом с любопытством поглядели на него, потому что необычное имя показалось им знакомым. Потом один за другим они сообразили, что знают, кому оно принадлежит. Так звали темного эльфа – друга и защитника Реджиса, их соплеменника, который так высоко вознесся (пусть и мимолетно), самого известного из всех хафлингов, когда-либо ходивших по улицам Калимпорта.

– Твоя кожа была… – игриво начал было хафлинг, которого Энтрери все еще держал за руку, но тут же мысленно соотнес все между собой, судорожно сглотнул и побелел как полотно. Хафлинг припомнил историю о Реджисе и темном эльфе и понял, что перед ним тот, кто позднее сместил хафлинга и отправился преследовать дроу.

– Да, – с вымученным спокойствием произнес хафлинг, – ты хотел задать вопрос.

– Я ищу одного вашего сородича, – ответил Энтрери. – Своего старого друга по имени Дондон Тиггервиллис

Хафлинг напустил на себя озадаченный вид и покачал головой, но всего на один миг в его темных глазках промелькнул огонек, говоривший о том, что он знает, о ком идет речь. От Энтрери это не укрылось.

– Все на улицах знают Дондона, – продолжал он. – Или слышали о нем когда-то. Ты же не дитя, и твое мастерство в игре говорит, что ты завсегдатай «Медного муравья». Наверняка ты знаешь Дондона или знал его. Если он умер, я хочу услышать – как. Если нет, то мне нужно поговорить с ним.

Хафлинги скорбно переглянулись.

– Он умер, – объявил один из сидевших напротив, однако по его тону и поспешности, с какой он это выпалил, убийца понял, что коротышка лжет. Похоже, Дондон все еще жив, ничто его не берет.

Однако хафлинги Калимпорта всегда горой стояли друг за друга.

– Кто его убил? – спросил Энтрери, решив им подыграть.

– Он заболел, – поправил его следующий хафлинг, с той же красноречивой торопливостью.

– А где он похоронен?

– Да разве в Калимпорте кого-нибудь хоронят? – отозвался первый лгунишка.

– Просто бросили в море, – добавил второй. Энтрери согласно кивал. Его забавляло, как эти хафлинги держались заодно, плетя сложную паутину вранья со всеми подробностями. Он предвкушал, как обратит их ложь против них же.