Оксана Панкеева - Пересекая границы Страница 18

– Тогда давай по очереди, – предложил Элмар, которому хотелось и того, и другого.

За этими поэтическими чтениями они и встретили рассвет. А вместе с рассветом пришла Азиль. Она возникла в дверях, как всегда бесшумно, и остановилась в своей обычной позе – подогнув одну ногу, чуть склонив голову набок и придерживаясь рукой за косяк.

– Доброе утро, – тихо сказала она. – У тебя гости?

Элмар отложил книгу и встал ей навстречу. Только встав, он заметил, что последняя бутылка была лишняя.

– Доброе утро, Азиль, – ласково ответил он, обнимая и прижимая к груди любимую девушку. – Это не гости, это небольшая работа на благо короны, которую мне подкинул дорогой кузен. Познакомься, ее зовут Ольга. А это и есть Азиль.

– Привет! – радостно откликнулась Ольга и тоже встала. – Ой, Элмар, тебе не кажется, что последняя бутылка была лишняя?

– Мне кажется, – засмеялась Азиль, – Что лишними были последние три. Что, король поручил тебе проверить, сколько вина можно выпить с подругой за приятной беседой?

– Она не подруга, – нахмурился Элмар. – Она переселенка. Мафей сегодня ночью притащил. А у Жака какие-то проблемы дома, и король поручил мне заниматься адаптацией.

– Только сегодня ночью? – Азиль чуть подняла брови. – А пить вы начали сразу, как только оказались дома?

– Совершенно верно!

– Это заметно. А что у Жака за проблемы?

– Сам не понимаю, какие проблемы могут быть дома у человека, который живет один и даже слуг не держит. Не сгорел же у него дом? Может, откроем еще бутылку и посидим втроем?

– А может, пойдем все потихоньку спать? По-моему, вам хватит на сегодня. А посидим вечером.

– Да, пожалуй, – поддержала ее Ольга. – А то я что-то совсем пьяная и спать хочу…

Спустя несколько дней я все-таки нашел этот проклятый шнур. Распотрошил какой-то прибор со склада, там по счастью оказался провод нужной марки. Оставалось только залезть еще раз в центр, подключиться и выяснить, где же лежат детонаторы, что я и сделал. Я жутко боялся, что доблестный советник придумает еще какой-нибудь занимательный эксперимент с моей психикой, которая и так уже к тому времени пошатнулась. Как меня засекли – до сих пор не знаю, на этаже не было охраны, в коридоре можно было делать что угодно. Охрана была только на входе, но оттуда вход в центр не виден… Наверное, или я где-то в системе наследил, или кто-то из других техников заметил и стукнул. Там были и другие, такие как я. Один конструктор с полностью треснувшим блюдцем, который на полном серьезе сотрудничал с «новой родиной» и конструировал им танки, ни много, ни мало. Танки, пушки, винтовки и прочие огнестрельные прелести. Два спившихся приятеля – электронщик и оператор, которые обслуживали систему и генератор. Общаться с ними было невозможно, поскольку трезвыми я их ни разу не видел. А с еще одним, таким же, как я, общаться не захотел я сам, потому что он мог меня расколоть. В общем, не знаю, на чем я попался. Это должен был быть мой последний день в Кастель Милагро – оказалось, что детонаторы тоже хранятся в центре, в специальном контейнере, причем наши отдельно от заключенных и с более крепкой бетонкой. Колючку в те времена еще не придумали, но и бетонка тоже вещь малоприятная, без фугаса не сломаешь. Фугас я написал прямо с утра, ну, конечно, не то, чтобы написал, в уме составил, на чем же его писать… А ночью я должен был взять свой детонатор, снять периметр и удрать через т-кабину. Все равно, куда. Но где-то я прокололся.

Я не помню точно, что он мне говорил, настолько я одурел от страха. Я его даже не слушал, а только представлял, что со мной сейчас будет. Особенно почему-то я боялся той хлеборезки, уж не знаю почему. Но советник решил, что теперь я как бы ценный кадр, и калечить меня не стоит. Он сунул мне пару раз по морде от души и поволок на второй этаж. Вернее, приказал, а поволокли два стражника.

В камере меня ожидали мои старые знакомые – палач, который так хотел, чтобы меня ему отдали, и парень с татуировкой. По татуировке я его и узнал, потому что лица у него уже не было вообще…

«Ну что, маэстро? – обратился к нему советник – Не передумал? Еще можно».

Он промолчал. Тогда советник обернулся к палачу и, указав на заключенного, сказал:

«Он твой. На сутки. Если выживет, отведешь в бокс номер тринадцать. Этого – он указал на меня – не трогать, пусть смотрит. Может, потом, если не договоримся, я тебе его тоже отдам». Тонкий намек такой сделал. И вышел. Стражники быстренько пристегнули мне какие-то цепи на руки и на шею, чтоб никуда не делся, и тоже выскочили за дверь.

Ты никогда не видела маньяка-садиста в действии? Я до того тоже. Как он там вообще среди людей вращался, его самого надо в цепях держать, полный психопат и извращенец… То ли его советник держал за то, что он палач хороший? И заключенными прикармливал, чтоб на людей не кидался? Не знаю. И знать не хочу.

Как я оттуда выбрался? Понимаю, тебе не хочется слушать про маньяка-садиста. Я и не собираюсь рассказывать в подробностях. А как это все получилось…

Ты, конечно, никогда не слышала про «синдром берсерка». Это было через сто лет после тебя. Придется тебе рассказать, иначе не объяснить, как я оттуда выбрался. Это было где-то в середине двадцать первого. Тогда была повальная мода изобретать идеальных солдат. Один малахольный генетик придумал какой-то способ улучшить человеческую природу путем направленной мутации, и испытал это для начала на собственных детях. Милый такой дяденька был, слов нет. Результаты он не успел обработать – что-то у него в лаборатории так шарахнуло, что не осталось ни лаборатории, ни бумаг, ни его. То ли конкуренты постарались, то ли сам чего-то недоглядел. А осталось у него то ли семь, то ли восемь сыновей, результатов, так сказать, его опытов, которые расползлись по свету, наплодили детей, и оказалось, что мутированный ген передается по наследству. Что из себя представляет? В общем, нормальный человек, но с некоторыми модификациями. Повышенная устойчивость к любым воздействиям, ускоренная реакция, крепче кости, все такое. Но главное не это. Собственно сам синдром состоял в том, что в нужный момент происходила некая трансформация, и человек превращался в этакого супермена – становился нечеловечески сильным, ловким и метким. А еще ненормально агрессивным. Это чем-то связано с выбросом адреналина и генетической памятью… Не знаю, я не медик. В первом поколении эта трансформация происходила управляемо. Во втором – только в состоянии стресса. Дальше – еще реже… Помнишь, кстати, я тебе говорил о своем прозвище? Один из детей чокнутого генетика потом стал писателем и написал несколько автобиографических вещей о себе и братьях. Вот его и звали Жак Ренар. Его главный герой тоже этакий обаятельный парнишка вроде меня, потому меня так прозвали. А еще, по непроверенным данным, он мой дальний предок. Хотя, собственно, данные уже можно считать проверенными. У меня обнаружился «синдром берсерка».