Маргит Сандему - Кто там во тьме? Страница 18

Все члены рода, а в особенности Андре, слушали чрезвычайно внимательно. Кроме ближайших родственников об этой поездке не узнал никто.

Габриэл сумел разобраться в своих каракулях и переписать все начисто. Пожалуй, кроме одной страницы, сильно запачканной и поврежденной влагой. Кроме «хфнннух бруттттт» ничего разобрать было нельзя. Этот отрывок так и остался неразгаданным. Габриэл так и не смог вспомнить, что он хотел этим сказать.

Все с нетерпением ждали Иванова дня. Ждали с любопытством, нетерпением. Ждали и побаивались.

6

Я, пишущая эти строки, наверно никогда не смогу забыть встречи с Габриэлем и его друзьями.

Иногда мне кажется, что все это волшебный сон, отзвуки какого-то иного мира. Иногда я ловлю себя на мысли, что Люди Льда были, наверно, пришельцами из другого, параллельного мира. И, как люди из сказки, следили за тем, чтобы не стиралась грань с реальностью.

Нет, это не так. Слишком явно они вмешивались в жизнь рода и жизнь других людей. И уж если быть совсем честной, должна признаться, что просто ничего не понимаю.

Я постоянно надоедала своему бесконечно терпеливому мужу, рассказала всем своим троим детям об этих удивительных существах, что я встретила в Лиллехаммере и Оппдале тем майским вечером.

Габриэл выглядел совершенно нормальным парнем чего, однако, нельзя было сказать о других.

Чем больше я думала о его друзьях, тем больше запутывалась. И как, в таком случае, я могла требовать понимания моей семьи?

Вот, скажем, Натаниель, обладатель таких чудных глаз. Совершенная некрасивая Тува, полная жизни и горького юмора. Смертельно больной ирландец Ян Мораган. Халькатла, на лбу у которой словно было написано большими буквами «ВЕДЬМА». Но самым замечательным из всех был все же Руне. Его невозможно было забыть.

Если честно, мое внимание больше всех привлекал Марко. Я никак не могла выбросить его из головы; я должна была увидеть его еще хоть раз.

Естественно, это было невозможно. Я не знала, где их искать, да и живы ли они еще? Встреча с ними произошла словно в сказке. Может быть, мне все лишь померещилось?!

Но я всегда могу приехать на Линде-аллею.

Но как? В доме полно молодежи, кошек, собак, одиннадцать попугаев, которые спасаются от кошек только благодаря своему умению летать, две добрые свинки, большой аквариум; лиса, терпимо относящаяся к собаками и рыбкам. К слову сказать, остальных животных лиса не переносила и вечно гонялась за ними. Да, еще козлик, предпочитающий одиночество. Часто навещал нас сборщик налогов, постоянно описывавший имущество. Все из-за налогов. Наложен был арест на старенький автомобиль, на все остальные вещи, включая радиоантенну. Впрочем, антенна старая. На магнитофон в машину денег мы так и не накопили.

Мне так хотелось посетить Линде-аллею, но все никак не получалось. В тот год у нас совсем не было денег. Сбережений едва хватало, чтобы хоть как-то принарядить детей на 17 мая. У меня не было не то что на пальто, не хватало даже на платье. Был у нас только старый страшный дождевик, принадлежавший моему мужу. Оставалось рассчитывать только на то, что семнадцатого мая будет плохая погода, и я смогу обойтись плащом.

Думаете мне повезло? Ничуть не бывало. В Долине Людей Льда мела метель, а у нас нещадно светило солнце и было страшно жарко. Я совсем запарилась в плаще, но в тот день мне просто необходимо было показаться на людях, чтобы не расстраивать детей. Так мне и не удалось отсидеться дома. Принарядившиеся родители остальных детей окидывали меня ледяными взглядами.

С тех пор я невзлюбила наш национальный праздник. Нелюбовь к нему осталась и по сей день. Накануне праздника мне обязательно кто-то звонит и жалуется: «Мы опросили всех. Никто не может произнести речь на празднике в этом году. Остались только вы». Есть от чего закомплексовать!

Ах, как же мне хотелось на Линде-аллею! Мне хотелось как можно больше узнать об этом странном роде. Или хоть одним глазком взглянуть на их дом.

Дни шли за днями; поездка все откладывалась.

Мне стало казаться, что я все придумала. Скорее всего на меня так повлиял больничный наркоз.

И вдруг, совершенно неожиданно, мне представилась возможность поехать в Аскер и Барум*, как раз туда, где должна была находиться Линде-аллея*. note 5

Одна моя приятельница спросила меня, нет ли у меня дел в Осло. Она не любила ездить в машине одна, особенно когда планировала вернуться назад в тот же день. Я сразу же согласилась, попросив высадить меня в Баруме, а на обратном пути забрать меня там же. Только что закончился учебный год, и в мое отсутствие дети могли позаботиться о зверях.

И вот я на месте. В уезде Барум, уж не знаю в какой деревушке. Приятельница довезла меня до «центра», достаточно попетляв по извилистым дорогам. Мы договорились, что встретимся на этом же месте.

Пришлось спрашивать дорогу, чего я терпеть не могу. Я всегда стесняюсь спрашивать прохожих, предпочитая пройти пару километров в неверном направлении. Однако сейчас я совсем не представляла себе куда идти.

Набравшись мужества, спросила дорогу у продавщицы в палатке.

– Линде-аллея? Никогда не слышала.

Верно, подумала что я спрашиваю дорогу к какому-нибудь дворцу или уж, на худой конец, к большой усадьбе.

Так это был сон? Сон ли? Но ведь и мой муж Асбьёрн видел их тогда в Оппдале.

Я решила сделать еще одну попытку. Приход когда-то назывался Гростенсхольмом. Сейчас название поменялась, но я не знаю как теперь называется это место.

Ах, Гростенсхольм! Женщина слышала о такой церкви. С четырьмя небольшими башенками.

Я, даже не задумываясь, кивнула головой, хотя понятия не имела о том, как выглядела церковь.

Тогда мне надо вон туда, за холм. А на той стороне…

Я поблагодарила, удрученно вздохнула. Мне совсем не по вкусу было взбираться на холм.

Я почувствовала, какой сегодня теплый день, только взобравшись на пригорок. Домов становилось все меньше, на вершине холма, в лесу, воздух уже не казался таким горячим.

Я, конечно, не решусь пройти по самой Линде-аллее. Что я там себе напридумывала? Должно же быть у человека уважение. Габриэл жил в другом месте, а кроме него я не знала никого из этого рода.

Помнится, Габриэл рассказывал, что теперь тут живет только одна пожилая пара. Как, он говорил, зовут мужчину? Андре?

Нелегко далась им тут, в Трёнделаге, борьба с Тенгелем Злым… А если их еще нет дома? А может они умерли? А я буду бродить вокруг и спрашивать: «Добрый день. Вы не знаете, Габриэл уже дома?» Так, ненароком, можно сделать человеку больно.

Как я уже говорила, я ужасно стеснялась обращаться к незнакомым людям. Бедному Асбьёрну приходилось всегда отвечать на телефонные звонки. А я в это время залезала на кровать, сворачивалась клубочком и затыкала уши.