Святослав Логинов - Ось Мира Страница 18

Незнакомый колдун высадился неподалёку от того места, где причаливал к берегу и я. Разумеется, он сразу обнаружил могилу Скорна и меч с наложенным на него заклятьем. Попытался выдернуть меч из камня, не сумел и принялся раскачивать рукоять, стараясь переломить клинок. Этого у него и подавно не получилось.

Чародеишко был посредственный и сразу мне не понравился. Тем не менее я следил за ним, не вмешиваясь. Он-то хамничает, находясь в обычном мире, а я слежу за ним из Оси и не могу даже дать ему щелбана, чтобы не совал свой нос, куда не следует.

Наконец он угомонился и, оставив могилу в покое, отправился в глубь острова. Магией он пользовался без зазрения совести, и мне пришлось несколько раз вмешиваться, чтобы успокоить Ось. Силы для этого почти не тратились, но следить нужно было в оба, поскольку дуралей был совершенно непредсказуем.

То, что он направляется к Оси Мира, стало ясно с первой минуты, но что там делать чародею такого ранга?

Немного подумав, я решил остановить самоубийцу, выслав ему навстречу Хрустя, так же как Растон высылал его ко мне. Встреча двух дуболомов оказалась короткой и печальной для кристаллоида. Невидимой для простого глаза молнией мелькнуло заклинание, выступ на плечах ледяного гиганта разлетелся вдребезги, и Хрусть застыл на полуприседе. Всё случилось настолько неожиданно, что я тоже застыл дурак дураком.

Мерзавец, ни за что разрушивший безобидного Хрустя, довольно потёр ладошки и, кажется, засвистал какой-то мотивчик.

Моим первым желанием было напрочь снести выступ, что торчал на плечах у незваного гостя, но я сумел сдержаться. В конце концов, разрушения не так велики, Хрустя можно починить. Я нашёл подходящую ледыху, прилепил её на место прежней головы и зажёг голубоватое пламя природной магии, заставлявшее двигаться неживую громаду. Вроде бы получилось неплохо, во всяком случае, Хрусть немедленно возобновил поклоны, приглашая в гости пустое место, что находилось перед ним.

В чём-то он был прав, с этой минуты чужак стал для меня пустым местом. Я проследил за ним до самой воронки, окружавшей Ось Мира. Чародей остановился на краю обрыва и принялся читать одно из своих паршивеньких заклинаний. В эту минуту он был очень похож на некроманта из непрочитанной книги. Ось безучастно впитывала хилые волны магии, которые посылал пришелец. Мне даже не пришлось ничего поправлять. Затем неудачливый искатель могущества поднялся в воздух и спланировал вниз, в середину Оси.

Даже если бы я хотел что-то предпринять, я бы не смог этого сделать. Меня на мгновение ожгло не то холодом, не то жарой, душу стегнуло истовое желание дурака: «Власть! Власть над миром!» – а в следующую секунду от чародея осталось облачко мути, тут же исчезнувшее без следа. Материальная природа незваного гостя тоже не устояла, лишь мелкие брызги секанули в разные стороны, спалив мою верёвку, что по-прежнему свисала с обрыва, и углубив воронку разом на целую пядь.

Лишь теперь я понял, что означают полосы чуть более тёмного оттенка, нежели окружающий лёд, которые хоть и с трудом, но можно разглядеть на зеленоватой стене. Вспомнились слова Растона: «Там много останков нашего брата размётано…» Вот такая судьба была уготована и мне. Хорошо, что в ту минуту меня не интересовали ни власть, ни могущество, и даже мысли о мести я отложил на потом.

А что касается погибшего чародея, то в момент гибели у него и впрямь была власть над миром. Только воспользоваться ею он не успел. Власть – вещь преходящая, и чем больше власть, тем быстрее она проходит.

Кто бы мог подумать?.. Уж, во всяком случае, не я. Даже когда я поселился в доме Растона и всякий день ходил к Оси, я не думал, что когда-нибудь поступлю столь немыслимым образом.

Кристалл сиял передо мной ровным негаснущим светом. Драгоценнейший из артефактов, некогда с бою взятый у народа кобольдов, в самой глубине чудовищной Прорвы. Зародыш Великой Черепахи. Древние верили, что на её спине держится земной круг. А я добыл Черепаху, и носил с собой, и использовал в бою, едва не погубив Землю. И вот теперь я второй раз протянул руку, чтобы взять то, что мне не принадлежит.

За полтора столетия, что камень пробыл у меня, рука привыкла ощущать гладкость его граней. Камень льнул к ладони, и всё в душе кричало: «Это моё! Я добыл его, отняв у мерзких тварей, я хранил его долгие годы, и он должен принадлежать мне!»

Я не сопротивлялся этой силе, сопротивляться ей бесполезно. Я даже не сделал единого шага, поскольку в Оси нет расстояний, и здесь не нужно делать шагов. Я просто разжал пальцы, положив кристалл на безобразный алтарь, с которого взял его полтора столетия назад.

Древние были правы: Земля действительно стоит на спине Великой Черепахи. И неважно, что на самом деле шар Земли кружится в вечной пустоте; если не будет Черепахи, Земля рухнет внутрь себя, обратившись в дым и хаос. А я, ничтоже сумняшеся, сорвал с места основание Земли, положил его в карман и ушёл, довольный своим геройством.

И теперь, сокрушённый и униженный, я принёс камень обратно.

Не знаю, что делали подземные жители, увидав возвращённое сокровище. Может быть, они прыгали, извивались и ликовали по-своему. Быть может, лежали ниц, не смея встопорщить усов. А возможно, просто удовлетворённо хрюкнули и продолжили заниматься своими делами. Я ничего этого не видел, потому что видеть не хотел. Кобольды не стали мне симпатичнее оттого, что я узнал, чем и как они живут. Но они живут под землёй и ещё меньше нас заинтересованы в землетрясениях и внезапных извержениях вулканов. Вся сплетённая ими магическая паутина направлена на то, чтобы силами хаоса поддерживать мировой порядок. И Великая Черепаха была сердцем этого удивительного явления.

Кто знает, когда ползучие кобольды сумели бы найти возрождённый зародыш, возможно, к тому времени ни под землёй, ни на поверхности было бы уже невозможно жить. Но у меня хватило силы исправить зло, которое я причинил в те времена, когда считался светлым магом.

Вернув кристалл, я забился, словно волосатый кобольд, в свою нору и неделю пил без просыху. Фляжка поила меня самой горькой водкой, но это было ничто по сравнению с той горечью, что жила в душе.

Проснувшись в очередной раз, я привычно прильнул к волшебной фляге и содрогнулся от неожиданно кислого вкуса. Более злого кваса пробовать мне ещё не доводилось. Глоток зверского пойла продрал меня изнутри, заставив мгновенно протрезветь. Разумеется, фляжка была тут ни при чём, не та это вещь, чтобы управлять владельцем и указывать, что ему пить. Просто я сам понял, что пора возвращаться к жизни, и таким варварским способом рассеял алкогольный дурман.

Во время моего запоя Тюпа исправно дважды в день подметал полы и, вопреки приказанию, поддерживал огонь в очаге, так что особого урона жилище не претерпело. Хотя, возможно, начав мёрзнуть, я сам приказал Тюпе заняться очагом. А что касается колдовства в пьяном виде, то я, как всякий человек, не склонный к самоубийству, давным-давно заблокировал у себя эту способность.