Влад Вегашин - Черный меч Страница 18

— Доброе утро, ваша светлость, — почтительно проговорила девушка. — Как вы себя чувствуете?

— Благодарю, милая, хорошо. Где я? — Этьен чуть приподнялся на локте, оглядывая скромное обиталище, в коем оказался.

Это была небольшая комната, примерно десять футов в ширину и пятнадцать — в длину. Ее скудную обстановку составляли кровать, занимаемая графом, небольшой комод, украшенный вазой с полевыми цветами, шкаф, стол и два стула, на одном из которых сидела спасительница последнего представителя славного рода де Каррадо.

— Вы в Атане, это провинция Клетер, ваша светлость, — вежливо ответила Кет.

Этьен недоуменно воззрился на девушку. Клетер? Атан?

— Господи, где это? Во Франции?

— В Святой Империи Христесар, ваша светлость.

Он рухнул обратно на тощую, жесткую подушку. Империя Христесар? Граф считал себя неплохим знатоком географии, и был уверен, что никогда не слышал о такой стране…

— Как я здесь оказался?

— Мы с братом собирали грибы и ягоды в ближайшем лесу, ваша светлость, и случайно нашли вас, — охотно начала говорить Кет. — Вы лежали очень бледный, и я сперва испугалась, что вас убили, но потом заметила, что вы дышите. Увидев кровь на вашей одежде, я решила, что вы тяжко ранены, ваша светлость, но, слава Пресветлому Христу, я ошиблась. Мы с братом перенесли вас сюда, это было несколько часов назад, и вот теперь вы очнулись.

— Ясно, — граф тяжело вздохнул. Он ничего не мог понять. — Тебя ведь зовут Кет?

— Да, ваша светлость, брат называет меня так, а полное имя — Кетара. Ой! — она вскрикнула, прижав ладони к вспыхнувшим щекам. — Откуда вы знаете?

— Когда вы с братом нашли меня в лесу, я на полминуты пришел в себя, и слышал, как он называл тебя Кет, — охотно пояснил Этьен. Он и представить себе не мог, к чему приведут его слова.

Пунцовый румянец на щеках девушки сменился смертельной бледностью, губы задрожали, а глаза наполнились слезами. Кет рухнула на колени перед кроватью, и с мольбой протянула к де Каррадо руки.

— Ваша светлость, умоляю вас, простите его! Он не хотел на самом деле причинить вам вреда, я клянусь вам! Пощадите его! — она разрыдалась, не сводя с графа полного мольбы взгляда.

Этьен растерялся.

— Кет, о чем ты? За что я должен его прощать?

— Но… вы же слышали… в лесу… он хотел… ну…

Тут он вспомнил жесткий голос Анжа. Похоже, парень всерьез собирался его прикончить!

В первый момент граф немного разозлился. А потом в памяти всплыла фраза юноши: «Наша мать была такой же беспомощной…»

— Что случилось с вашей матерью? — спросил он у Кетары, пытаясь хоть немного отвлечь ее от мыслей о судьбе брата.

— Ее Святая Инквизиция… это… казнила… За грех… — девушка начала понемногу успокаиваться.

— За какой грех? — у рода де Каррадо были свои счеты с испанской Инквизицией. В тринадцатом веке святые отцы сожгли почти всех представителей семьи, спасся лишь один юноша, сбежавший во Францию и позже, когда волна исступленной, фанатичной охоты на «ведьм и колдунов» схлынула, вернувший себе и титул, и фамилию. С тех пор графы Каррадо жили в Нисселете, и до последнего ненавидели Инквизицию. Правда, ненавидели тихо.

Но эта история имела место быть в середине-конце тринадцатого века, и сейчас, в начале семнадцатого столетия, мысль о святошах, жгущих людей на кострах за «грех» казалась просвещенному графу дикой и абсурдной.

А Кетара, тем временем, рассказывала. Слезы понемногу иссякли, девушка успокоилась, но губы ее еще подрагивали, а глаза покраснели.

— За прелюбодеяние. Она родила в четвертую декаду зимы…

— И что? — не понял Этьен.

— Если она родила в четвертую декаду зимы, значит, понесла в четвертую декаду весны.

— И что с того?

Кетара посмотрела на него, как на безумца.

— Четвертая декада весны, ваша светлость — это Великий Пост. Даже если бы она была замужем, все равно, в Великий Пост этим заниматься нельзя, это грех.

— То есть ни в чем не повинную женщину казнили только за то, что она… э-э-э… занялась этим не в тот месяц? — сказать, что де Каррадо был поражен — не сказать ничего. Он был просто в ужасе. И это просвещенный, цивилизованный мир?! Это семнадцатый век?!

— Если бы все так просто, — горько усмехнулась Кетара. — Она же не по своей воле грех совершила… Она… ну, с благородными… она понравилась одному из них, а им же закон не писан… Ой! Простите! — кажется, она вновь вознамерилась упасть на колени.

— Все в порядке, Кет, продолжай, пожалуйста, — поспешно попросил Этьен. Девушка сглотнула слезы.

— В общем, она понравилась одному из них, и он приказал ей… ну, сделать это… А она отказалась, сказала, что это грех… а они только посмеялись… И… она через девять месяцев родила.

— То есть они ее взяли силой?!

Кетара кивнула, еле сдерживая рыдания.

— А когда мама родила, наш сосед — он очень набожный человек — рассказал об этом святым отцам. И маму… ну, за ней пришли Инквизиторы. И забрали… А потом…

— Что «потом»? — леденея от гнева и ужаса, спросил граф.

— Потом ей вырвали все женские органы раскаленными щипцами и залили внутрь расплавленный свинец, после чего сожгли вместе с ребенком. Она умирала очень долго и очень мучительно, потому что несколько этих сволочей своей проклятой магией не позволяли ей потерять сознание или умереть от шока, — жестко произнес Анж, входя в комнату. — Меня и Кет заставили на это смотреть, чтобы мы своими слезами замолили ее грех перед Господом. Кет была в шоке, она не могла плакать, и на нее надели специальный сапог с шипами внутри — чтобы плакала. Ей тогда было десять лет. С тех пор моя сестра хромает.

— Что же сделали с ублюдками, посмевшими взять женщину силой? — не веря своим ушам, спросил Этьен. То, что он услышал, казалось невозможным, невероятным, но он понимал — Анж не лжет. Юноша, похоже, был той же породы, что и сам граф — упрям, честен, и лучше умрет самой мучительной из всех возможных смертей, чем пойдет против собственной совести и чести.

— С «благородными господами»? — издевательски рассмеялся парень. — Ничего, разумеется. Они до сих пор живы, здоровы, богаты, и издеваются над теми, у кого нет друзей или родственников в элите Империи. Они же благородные апостолиты, а вам ничто не страшно, таким, как вы, закон не писан, только и знаете, что калечить и убивать простых людей себе на потеху! — последние слова Анж буквально выплюнул в лицо Этьену. Его глаза пылали ненавистью. — Теперь вы можете и меня замучить и убить, и Кет тоже, так же, как всех, кого до сих пор пытали и унижали. Хотите? А не выйдет! Не позволю ни вам, светлость ваша проклятая, ни другим таким же тварям, тронуть мою сестру или меня!