Антон Орлов - Мир-ловушка Страница 18

Деньги пойдут на накладные расходы, как она велела, а остаток… можно раздать нищим… или передать брату-казначею Ордена… или отложить на черный день… Казалось, дома Нижнего Города ухмыляются во тьме, потешаясь над его внутренними терзаниями – такое же чувство преследовало Титуса много лет назад, когда он был нищим мальчуганом, но в ту пору у него в карманах не звякало ни гроша, а сейчас наоборот.

Глиняный Квартал. Тут стояли трех-четырехэтажные глинобитные дома с шершавыми стенами, лишь кое-где прорезанными расположенными вразброс окошками. Издали доносилось хоровое пение. Рядом, за углом, прозвучал короткий панический крик.

Титус одним прыжком оказался возле угла, выглянул: посреди улицы топтались три человека, еще один лежал на земле. Грабеж. Он бесшумно скользнул вдоль стены и, сориентировавшись, кто жертва, а кто грабители, стукнул одного из них ребром ладони по шее. У второго выбил блеснувший нож. Оборванец бросился наутек. Первый, получивший удар, со стоном сел на землю.

– Вы афарий? – дрожащим голосом спросила жертва.

Немолодой мужчина. Судя по одежде, лавочник. От него резко пахло потом. Лежавшая ничком толстая женщина зашевелилась и с кряхтением поднялась на ноги.

– Они совсем обнаглели, – пожаловался мужчина. – Убейте разбойника, он угрожал мне ножом!

Он попытался пнуть грабителя, тот на четвереньках пополз прочь.

– Не надо творить насилие, – удерживая лавочника, с мягкой укоризной возразил Титус. – Нельзя никого убивать. Возможно, завтра эти несчастные одумаются и сойдут с преступной стези.

– Тогда поймайте его и сдайте городской страже! – потребовал спасенный.

– Стражники могут его избить, а насилие порождает насилие.

Грабитель встал и нетвердо побежал в темноту.

– Да ведь он убегает! – сердито крикнул лавочник.

– Я не судья, – с достоинством произнес Титус. – Мы, афарии, иногда применяем силу, но никого не судим. Лучше ступайте поскорее домой, пока на вас опять не напали.

Он зашагал дальше. Вслед ему выругались. Афарии привыкли к людской неблагодарности, так что его это не удивило.

Хор печальных голосов звучал все ближе и ближе. Титус уже мог разобрать слова: «Светлая Омфариола!.. Добрая Омфариола!..» Служба в храме великой богини Омфариолы, этот храм где-то рядом, на стыке Глиняных Кварталов и Золотого парка. Наверно, очередное жертвоприношение.

У жертвы, которую избирала Омфариола, отрезали левый мизинец и левое ухо – в знак признательности богине за ее бесконечную доброту. Ее жрецы утверждали, что сей ритуал полон глубокого сокровенного смысла, и каждый должен самостоятельно постичь сей смысл, а подсказку дала сама богиня, изрекшая однажды, что люди научаются ценить добро, лишь оторвав от себя нечто воистину ценное. «Светлой» и «доброй» Омфариолу величали ее приверженцы. Другие боги Панадара, а также вольнодумцы из Верхнего Города, называли ее между собой «Чокнутая Омфариола».

Озаренный сиянием храм мелькнул в просвете меж двух глинобитных коробок. Вокруг толпились поклонники Омфариолы в белых одеждах, по лестнице медленно поднималась процессия. Титус прошел мимо, не задерживаясь.

Наставнику он рассказал о своей второй беседе с Эрмоарой уклончиво, опуская шокирующие детали. Упомянул, что госпожа До-Энселе питает некоторое пристрастие к спиртному и пользуется протрезвляющим заклятьем – Магистр на это заметил, что на главе торгового клана лежит громадная ответственность, бедной женщине нужна хоть какая-то отдушина… Не страшно, если она иногда пропустит рюмочку-другую винца. Титус так и не рискнул признаться, что угостил ее «особым» Цведония.

– Но скажи, мальчик, изысканная культура ее речи все-таки произвела на тебя впечатление? – глядя на него с усталой доброй улыбкой, полюбопытствовал Магистр.

– Произвела… – прошептал Титус.

– Пожалуйста, сделай все, о чем она просит. Я дам тебе в помощники брата-исполнителя Гания, он только что завершил обучение. Он внедрится в университет как раб и будет денно и нощно следить за Тубмоном и Атхием, докладывая тебе обо всем. А ты работай с Романой. Выбор наследника для бизнеса До-Энселе – дело серьезное. Если Эрмоара назначит не того человека, в будущем это пагубно скажется на экономике Панадара. Будь осмотрителен, Титус, не подведи!

Солнце почти село. В этот час улицы Нижнего Города особенно многолюдны: дневное население все еще бодрствует, ночное – воры, куртизанки, разного рода прожигатели жизни – понемногу начинает выползать из своих нор. Шертон разминулся с компанией гуляк. Следом за ней настырно ковыляло черное насекомое величиной с собаку, множество членистых ножек оставляло в пыли хаотичную рябь. «Тень должника».

Обычно этим приемом пользовались маги, которым не заплатили за их услуги: обманутый маг создавал вот такую тварь, не нуждавшуюся ни в пище, ни в отдыхе, и та неотступно сопровождала неплательщика. Ничего плохого она не делала (если маг не хотел конфликта с законом), просто все время была рядом. Когда сидишь дома, когда идешь на работу, в гости или в баню, когда уединяешься с девушкой… И извести ее невозможно: раздавленная или разрубленная на куски, она все равно будет ползать за тобой, напоминая о невыполненных обязательствах. Пока не отдашь долг.

Трактир с дощатой верандой и еле теплящимися стеклянными драконами-светильниками. Пока Шертон ужинал, на Нижний Город нахлынули лиловые сумерки.

Перекусив, он опять окунулся в лихорадочную суету вечерних улиц. Его окликали куртизанки с мерцающим в полумраке макияжем. Стражники в шлемах с гребнями и личности странной наружности бросали на него скользкие изучающие взгляды.

На площадке, озаренной светом полной Сийис и изогнутого изящным серпиком Омаха, двигались в причудливом танце люди с отрешенно-застывшими ликами статуй. Расставленные вдоль границ площадки жаровни с наркотическими снадобьями источали сладкий дурман. Музыкантов скрывали неразличимые в темноте ширмы, и медленная ритмичная музыка лилась словно из ниоткуда.

– Господин не желает потанцевать? Всего пятнадцать барклей за час!

Здесь было много таких площадок, благодаря которым квартал Сонных Танцоров заработал свое название. Тот, кто хоть раз поддался соблазну, приходил сюда снова и снова, в то время как его жизненная сила постепенно таяла, и в конце концов он умирал от истощения.

Длинная улица без фонарей, заросшая акацией и жасмином, вывела Шертона к гостинице старого жулика Бедолиуса. Несколько лет назад он выручил Бедолиуса, расправившись с шайкой вымогателей. Тот обещал ему за помощь триста барклей, но с выплатой тянул, зато каждый раз, когда заходила речь о деньгах, угощал его дорогим идонийским вином. Однажды Шертон проделал в уме простенькие подсчеты: стоимость выпитого им за счет Бедолиуса коллекционного напитка давно уже перекрыла сумму долга, но тот все равно продолжал хитрить, пусть даже себе в убыток. Сейчас заведение Бедолиуса выглядело необитаемым: ставни закрыты, тишина… Хотя нет, возле крыльца кто-то есть. Четверо вооруженных мужчин.