Александр Гуров - Рождение Повелителей - Часть 2 Страница 18

— Месть. Она затмевает твой разум, губит тебя изнутри. Квал-Торог не станет нападать на Нимфею! Это абсурд! Войны и быть не может!

— Квал-Торог? Отлично, теперь я узнаю, что мой Учитель еще и водиться с теми, кто обрек наш город на Болезнь! — разъяряясь, как бык на красное, прорычал Немо.

— Квал-Торог — Вождь Племени. Или ты забыл язык, которому я тебя учил? Ваши догадки на счет варваров не подкреплены фактами! У горцев просто-напросто нет Силы, чтобы сотворить такую Болезнь. Тем более они — воины, не палачи! Если бы варвары хотели начать войну, они уже дважды сравняли Нимфею с землей, без помощи каких-либо уловок, как эта Болезнь! — напрягся всеми мышцами Малах, в тщетных попытках объяснить туголобому Немо глупость, которую они могут совершить. — Или вы хотите сами начать войну? Ударить первыми, тем самым спровоцировав ответный удар? Не этого ли хотел зачинщик Болезни? Мне кажется именно этого, а вы пляшите под его дудку, как деревенская ребятня! — фальшиво попытался пошутить Малах.

— Я не хочу с тобой спорить, — неожиданно спокойно ответил Немо. — Все уже решено, и никто не отступит от своего решения.

— Глупцы! Вы наломаете таких дров, что никто уже не сможет ничего изменить! Твоя совесть не найдет оправданий. Ты своими руками поставишь крест на Нимфее! — не оставлял попыток разубедить своего собеседника Малах. Как все же уперт этот Немо! Говоришь, говоришь ему, а он ни сном ни духом!

— Нет! Мы спасем, не уничтожим. Если надо — погибнем сами, но Нимфея останется стоять на месте! Нетронута! — закончил Немо, пытаясь обойти Малах и зайти в дом.

Малах не пустил, преградил путь, положив свою руку на грудь северянина. Какая может быть сила у старика Малаха? Как он собирается сдержать человека, который стал Чемпионом Восточного Турнира? Во всем Айзолине такого не нашлось, а теперь старец хочет помериться с ним, Чемпионом, силой? Да Немо вмиг сотрет надоедливого Малаха с лица земли! Стоит только захотеть!

Но не тут-то было. Сила у дряхлого старца имелась, да еще какая! Как только Немо сделал рывок, чтобы сшибить нетрудный барьер малаховой руки, его тут же откинуло назад, словно в грудь ударил исполинский таран. Немо отлетел на несколько шагов от входа в дом и, как трухлявое дерево, рухнул в дворовую пыль.

— Я не собираюсь мериться с тобой силой! — гордо сказал Малах.

Но Немо этих слов уже не услышал, он скачком встал на ноги и уже бежал, чтобы преподать урок наглому старикашке. Но снова та же картина, Немо не успел приблизиться и на шаг, как снова был отброшен невидимой силой.

И этот удар не возымел на Немо должного. Северянин вскочил на ноги снова, но ринуться в атаку не смог. Немо чувствовал, как по его жилам начинает течь не алая кровь, а какая-то золотисто-серебряная жидкость. Чувствовал, как кровь из жидкой превращается в твердую. Чувствовал, что не может пошевелиться, но твердо знал: "Стоят нельзя!". Немо сделал самоотверженный шаг вперед, это сопроводилось удушающей болью, все тело северянина поддалось звериной пытке, руки и ноги задергались, словно под силой карлика-шута, который дергает ниточки, управляя деревянной куклой на помосте небольшого уличного театра. Этой куклой был сам Немо, а карликом-шутом — Малах. Северянин удивился сам себе, как он смог под силой такой боли устоять на ногах?! Немо попытался сделать рывок, чтобы выбраться из пленительных оков. Но державший северянина кукловод был сильнее. Немо в судорогах повалился наземь, тело задребезжало, словно какой-то эпилепсик получает дозу своей болезни.

"Что это? Магия?" — болезненно подумал Немо, болезненно оттого, что даже думать в этот момент было невозможно, после каждой мысли тело ломило, рвало на части, сжимало и жгло, словно исполинский кнут действует в то время как мощнейшие тиски сжимают попавшую в них наживу. "Но откуда магия? Неужели Малах обладает такой силой?" — твердил вопросы Немо, но ответов не было, только режущая и жгучая боль в отместку за крамольные мысли.

Немо поднял взгляд и опустил его на своего Учителя. Глаза знахаря были наполнены тоской, не злобой, не ненавистью, как бывает во время схватки, а именно тоской. Но смотреть довелось не долго, силуэт Малаха стал быстро таять, как снег на солнце, только с точностью да наоборот. Глаза заволакивал темный непроглядный мир тени, тьма заползала в светлый мир, со всех сторон норовя окутать знахаря, поглотить его последний силуэт в темной и мрачной дымке.

Глаза Немо вмиг обдало жаром, казалось, вот-вот и они станут пищей для невидимого огня. Мир гаснул во тьме, а глаза пылали ярким пламенем. Парадокс! Но для Немо он стал явью. Последняя связь с истинным миром погасла.

Немо чувствовал, что стоит молодым и девственным деревом, которое раскинуло свои корни на каменной глыбе, высасывая последние соки из матери-земли; чувствовал, что где-то впереди завис в своем вечном спокойствии Малах, но глаза уже не могли увидеть старого знахаря; чувствовал, что грань между реальностью и мороком гаснет, но гаснет не так, что ты проваливаешься в темноту видений, — сознание Немо и не собиралось мутнеть. Немо был уже на полпути к бездонному провалу в Ничто. Северянин летел вниз, словно по мрачному туннелю, который ведет в никуда. У Немо не было силы, чтобы противостоять падению, да и кто знает, как это можно сделать? Казалось еще мгновение и Немо провалиться в темную Пустошь, как из глубины бездны вышел знакомый светло-голубой светоч. Слава Ондала щедро одарила темноту своим первозданным светом. Бездна таяла, она не в силах была противостоять великой мощи Шлема Духа. Немо потянуло наверх, где его ждал реальный мир, потянуло, словно маленькую песчинку уносит с морского берега штормовой ветер. Северянина прямо-таки вышвырнуло в светлый мир. Он снова был во дворе отчего дома.

Та липкая и противная золотисто-серебряная жижа, которая некогда влилась в жили Немо, стала распадаться, таять, освобождая кровь от своих тягостных замкОв. Шлем Ондала щедро одаривал Немо своей силой, разбивая мрак перед его глазами, освобождая тело от оков. Как-то сразу сознание прояснилось, исчезла темнота, которая застилала глаза, тело уже полностью стало повиноваться Немо.

Северянин вернулся в реальность. Он встал, под ногами несколько секунд светились мириады золотисто-серебряных осколков, после чего они потеряли свой цвет и слились с серым камнем порога. А на пороге стоял, скрестив на груди руки, Малах.

Немо не мог понять, что с ним произошло, что все это значило, вся это тьма, Пустошь, золотистая масса, которая обволакивала тело. Но он помнил о недавней схватке с Малахом, помнил тот неведомый барьер, который окутал тогда знахаря и не давал пробиться к нему, отталкивая Немо вновь и вновь, когда он пытался пробиться в своих атаках к Малаху; Немо помнил ту страшную ярость, с которой он атаковал Малаха, но теперь она исчезла без следа. Все это он помнил. Как сейчас помнил тот спазм, который появлялся при каждом движении, но отчетливее всего Немо помнил Бездну, Пустошь, которая звала его и не хотела отпускать, если б не Шлем, северянин и остался бы там.