Всеволод Буйтуров - Золотой Разброс 4. Огольцы Страница 18

Кулачные бои привели Портоса в неописуемый восторг. Поинтересовавшись, прилично ли дворянину принять участие в такой великолепной забаве и получив положительный ответ, мушкетер ринулся в гущу дерущихся стенка на стенку, оставив предварительно Ивану свою шпагу и перевязь.

— Ты имей в виду, друг Портос: если рожу начистят, обижаться не полагается!

— Пусть по-пр-р-о-бу-ют! — донеслось из самого центра свалки.

Вдруг бьющуюся ораву словно взрывом разметало. На освободившемся месте стоял Портос со здоровенным синяком под глазом.

— Господа! — Завопил он панически. — Война с гугенотами, осада Ля Рошели! Успеем ли?

Народ весело смеялся: вон как басурмана в странном наряде по башке треснули — орет дурным голосом не пойми чего.

— Не беспокойтесь, любезный господин Портос. Я гарантирую Вам своевременное возвращение во Францию. — Заверила мушкетера контесса.

— Уф! — Выдохнул Портос. — А я, было, испугался, что такую драку пропустим.

— Не угодно ли прогуляться по городскому парку. В Чумске есть великолепный, как сейчас принято на английский манер выражаться, сквер на Чистой Горе. Это надо видеть! Только зайдем в гостиницу и переоденемся по-здешнему. И, извините господа, но сейчас здесь иметь при себе шпагу не модно!

— Прости, Иван! Но это уж точно варварство — дворянин без шпаги. Только из уважения к тебе подчинюсь этому странному обычаю.

***

На Чистой Горе было тихо. Шум ярмарки и народного гуляния сюда даже не долетал. Поэтому в парке на Горе собрались няньки и тетки с младенцами, чтобы те подышали чистым воздухом и размялись на молодой травке.

По сведениям соглядатаев контессы с минуты на минуту должен был осуществиться знаменитый Переход Лилии. Контессе давно докладывали об этой женщине со странными способностями. На этот раз она желала сама видеть Переход, а главное, посмотреть на реакцию своих спутников: заметят ли чего?

— Господа! Здесь, кажется, дуэль затевается! — Радостно сообщил Портос.

— Сударь! Вы наглец и мерзавец! Стреляться немедленно! Через платок! Без секундантов! Позор домогаться честной девицы средь бела дня в общественном месте! —Надрывно кричал странный седовласый человек на какого-то несуразного то ли учителя, то ли стряпчего. А сам-то каков: белая одежда — и при этом в смазных сапогах. Ничего себе!

— Позвольте, сударь! Я просто шел следом, без всяких непристойных намерений…

— Не позволю! Молчать, фанфарон штатский! Перед тобой офицер гвардии Его Императорского Величества! Смирна-а-а!

«Бежать! Нет — это позор! — Молотом стучали мысли в мозгу Ивана Семеновича, известного всему Чумску преподавателя женской гимназии. — А так — отставка, и тот же позор. Ещё растление благонравной девицы припишут!».

Тут совсем странный оборот стали принимать и так уже ненормальные события. Послышался цокот копыт, прямо на дорожку сквера въехала больничная карета, из неё выскочили два дюжих санитара и тщедушный доктор в очках с золочёной оправой. Санитары накинули на скандалиста какую-то хламиду и тут же скрутили старика её невероятно длинными рукавами.

«Смирительная рубашка»,— догадался Иван.

Санитары ловко запрокинули спеленатому человеку голову, а эскулап виртуозно влил ему в рот содержимое какой-то склянки.

— Пожалуйте, Ваше Сиятельство! Извольте с нами. Вот и кареточка уже подана. Гляньте: лошадки — чудо!

Эксцентрический субъект в смирительной рубашке для порядка пару раз дёрнулся из рук санитаров. Но, видать, снадобье подействовало быстро, обмяк и позволил себя усадить в карету, которая незамедлительно же и отбыла.

— В Скорбный дом свезут, не иначе. — Резюмировал тут как тут оказавшийся дворник, так и не успевший свистнуть в свой свисток, чтобы известить ближайшего городового о безобразии.

— Дас ист нонсенс! Песопрасие! — Крикнула немка-гувернантка, прогуливавшая свою маленькую воспитанницу, но тут же прикусила язык: зашикали няньки со спящими младенцами.

Эфемерная девица подошла к берегу озера и спокойно начала снимать с себя одежду. Странно, что никто, даже дворник, на это не обратил никакого внимания. Подумаешь редкость — девица благородного сословия прилюдно, не торопясь, совлекает с себя одежды!

А красавица-то уже в одних чулках и туфельках! Ужас! Ещё вдруг Ивана Семёновича как будто захлестнуло неведомой горячей волной: было сразу и удивительно, и стыдно, и очень-очень красиво.

Зыбкая гладь расступилась, открыв песчаное дно. Девица дошла до середины, махнула рукой, и стены воды справа и слева обрушились прямо ей на голову! И вновь Чистое Озеро ласкало взор отдыхающих своей серебряной гладью.

— Караул! Утонула! Прямо на дно! Спасать надобно, лодку, пожарных, дворника, воинскую команду! Да чулочки с платьицем прибрать надо: спасём, а девице стыдно будет наготы своей!

— Что случилось? Что вы, сударь!

— Господа! Человек ума лишился! — кричали все, кому не лень. Покоя на озере как не бывало.

— Странное дело: среди дня в приличном месте?

«Яко по суху пешешествовал Израиль, по бездне стопами. Гонителя фараона видя потопляема»!— Вопил штатский в сюртуке, который и поднял панику. Кричал, метался, доказывал, что кто-то утонул! Кто мог утонуть, когда ранняя весна и купален на берегах ещё даже не соорудили?

В странном, замедленном сне Иван Семёнович наблюдал, как его скручивают санитары из знакомой кареты. Как он бьётся и продолжает петь про «яко посуху» и ещё какие-то псалмы вперемешку с популярными романсами. Вот во рту он ощутил отвратительный вкус лекарства из докторовой склянки. Стало мерзко, но тут же он почувствовал, как дух сладко замирает, поднимается над грешной землёй, и… провалился в забвение безмятежного сна, в котором видел себя Царём Морским, а краса-утопленница жива и была Владычицей Морскою. И славно им жилось в водной глубине…

— Однако, престранная держава! И дела в ней престранные происходят! — рассудили французы.

— Изволили видеть господа? — поинтересовалась контесса. — Сии люди — суть объект нашего интереса. Вы, господа мушкетеры, как не знающие местного наречия, делитесь на две группы: Портос и Арамис остаются здесь и наблюдают за сквером. Все запоминать. В беседы ни с кем не вступать: много вижу здесь премиленьких французских красоток-гувернанток. Ни-ни!

Атос и д ,Артаньян отправляются со мной, я покажу вам место вашей дислокации. Сермягин, ты идешь в Скорбный дом и узнаешь все, что удастся, про Старика и Штатского.