Дмитрий Дудко (Баринов) - Ардагаст и его враги Страница 18

  -- Я - со своим племенем и с богами. Идите, росы, только русалок всюду провожайте, как в Ломже. А я с дружиной пойду вместе с вами к Ладе. Чтобы не говорили, будто мы, ятвяги, дики и нечестивы.

   Перейдя Нарев, росская рать двинулась вверх по реке Писе, отделявшей ятвягов от галиндов. Шла русальная неделя, и каждый вечер, а то и днем, росы справляли у больших сел и городков проводы русалок. Мало кто заметил, что в первый же день двое русальцев - Вышата и Хилиарх, а с ними и Каллиник, куда-то пропали и вернулись вечером, как раз к обряду. Где они побывали - о том знали лишь предводители войска.

   В тот день волхв сказал царевичу:

  -- Мы отправимся к Либону. Тебя, эллина, он скорее послушает. Спешивайся, кони нам не понадобятся.

   Втроем они углубились в лес и вскоре вышли на небольшую поляну. Тут Вышата развел костер и принялся плясать вокруг него, высоко поднимая секиру, обильно украшенную знаками Солнца и Грома, и напевая по-скифски. Каллиник уже слышал от Хилиарха, что это - бывшая Секира Богов, некогда разрубившая Колаксаеву Чашу. Сила священного оружия ослабла, но и теперь с его помощью можно разить духов или вызывать богов. Вдруг в небе появилась яркая точка, - словно от солнца отделилось маленькое солнышко и понеслось к земле, увеличиваясь в размерах. И вот уже на поляну опустился озаренный золотистым сиянием крылатый лев с гордо поднятой орлиной головой. Каллиник много раз видел грифонов на рельефах храмов и гробниц, на вазах и монетах, и все же был поражен красотой и мощью солнечного диво-зверя. А Вышата, как ни в чем не бывало, потрепал грифона по увенчанной гребнем шее, взобрался ему на спину и сделал царевичу знак садиться сзади. Третьим уселся Хилиарх, и сияющий зверь в несколько взмахов крыльев вознесся над лесом.

   Царевичу уже приходилось летать на драконе вместе с братом и Валентом. Но то происходило ночью, над безлюдными горами. Черные крылатые демоны с горящими глазами носились вокруг, и Каллинику порой казалось, что они трое, летящие на мерзкой черной твари, сами обратились в ночных демонов. Прилетели они тогда к разоренной гробнице-пещере. Некромант разжился в ней черепами и костями для своих опытов, а заодно поучил братьев, как вызывать духов мертвых и подчинять их себе. Теперь же вверху раскинулся голубой купол неба, тонувший краями в зеленом море лесов, пронизанном серебряными жилками рек, и златокудрый солнечный бог царил в этом добром и полном жизни мире, щедро заливая его своим светом. Царевич и сам себе казался Аполлоном, летящим на грифоне в Гиперборею.

   Они пролетели над большой рекой Преголой и вскоре достигли Немана. Широкий и величаво-спокойный, он все же уступал Днепру. Тут начинались владения князя Палемона, и Вышата велел грифону лететь пониже. Обитатели городков и сел выбегали из мазанок, воздевали руки, кланялись небесным гостям. Вдруг грифон заволновался, заклекотал и, не слушая волхва, понесся вниз. Там, на поляне у подножия холма, металась с громким шипением зеленовато-черная чешуйчатая тварь с нетопырьими крыльями, волчьей головой и острым гребнем вдоль хребта. Размахивая мощным хвостом и изрыгая пламя, тварь бросалась на прижатого к густым деревьям человека в кольчуге, с мечом в руке. Клекот грифона перерос в громовое рычание. Змей успел ударом лапы повалить человека наземь, когда на спину твари обрушился диво-зверь. Седоки посыпались со спины грифона, а тот вцепился всеми четырьмя лапами в тело змея, разрывая толстые чешуи, будто жабью кожу. Дракон обернул голову, дохнул огнем, но тяжелый клюв уже ударил ему в шею, ломая позвонки. А драконье пламя на солнечного зверя и вовсе не действовало. Однако лишь после нескольких ударов лапами и клювом живучее чудовище перестало дергаться.

   Человек с мечом вытер пот и произнес по-литвински:

  -- Ну и чешуя! Рунный меч, и тот не берет.

   Человек обладал сильным и стройным телом воина, носил вислые усы, но волосы его были длинны, как у волхва. Черным цветом волос, угрюмым и недоверчивым взглядом он напоминал ятвяга. Однако в этом взгляде, цепком и проницательном, светился большой ум. Неприязненно оглядев пришельцев, незнакомец сказал уже по-венедски:

  -- Я вроде не звал на помощь? Или решили, что я с этой ящерицей один не справлюсь?

  -- Известно, Витол, воин-чародей, все любит делать в одиночку. А грифон на змея бросился сам: солнечные звери пекельных терпеть не могут, - ответил волхв.

  -- Так меня знают и в степи? - усмехнулся Витол. - А ты не иначе, как Вышата, великий солнечный волхв? Верный слуга царя росов?

  -- Мы оба с ним служим Солнцу. И эти два грека тоже.

  -- А я служу всем и никому - значит, самому себе. Я не ищу службы у князей - они ищут моей помощи. Моих советов, моих чар, моего меча. - Он зажег факел, махнул в сторону дыры, черневшей в склоне холма. - Раз уж вы мне помогли, пошли делить добычу. Эти твари, как сороки, тащат к себе все блестящее.

  -- Всей их породе хочется утащить Солнце в нижний мир. Только ростом не вышли, вот и тянут в пещеры что-то похожее, - заметил Вышата.

  -- Драконы хотя бы не умножают зла в мире с помощью золота. Здесь им далеко до людей, - с горькой иронией добавил Каллиник.

  -- Но человек способен освободиться от алчности, а вот дракон - нет, возразил Хилиарх.

   В пещере было смрадно и полно обглоданных костей. В самой глубине аккуратной кучкой лежали, переливаясь в свете факела, золотые монеты, самородки, куски янтаря, самоцветы. Вышата с интересом взялся их рассматривать, приговаривая:

  -- Монеты римские. На купца, что ли, напал? Золота, вроде, ближе Карпат нет. А эти камешки на уральские похожи...

   Витол деловито выбрал из кучи несколько черных, матово блестящих камней и сказал:

  -- Гагат, черный янтарь. Его я весь заберу себе - проучить одного князя-колдуна. Ну, еще немного золота, монет: Аттилий продает хорошие амулеты. Остальное берите себе. Я в драконьих логовах находил и побольше.

   Вышата взял лишь несколько самоцветов, остаток без споров поделили два эллина. Когда люди вышли из пещеры, грифон уже наелся драконьего мяса и, довольно урча, растянулся в тени. Витол, прищурившись, спросил:

  -- И что же у вас, на юге, думают о том, откуда взялся янтарь?

  -- Ученейший господин Гай Плиний Секунд, мой добрый знакомый, считал его застывшей сосновой смолой, - сказал Хилиарх.

  -- Пусть найдет в наших лесах сосну, с которой падает янтарь, - усмехнулся Витол.

  -- Поэты говорят, что это - застывшие слезы дочерей Солнца. Их брат Фаэтон посмел править колесницей отца, чуть не сжег мир и был сражен молнией Зевса, - сказал Каллиник.