Ольга Митюгина - Черный пес Элчестера Страница 18

- Ваши слова мудры, милорд граф, - кивнул Генрих. - Да будет так! Сегодня, после моего отъезда, потрудитесь подняться на борт корабля и лично проследить за выполнением приказа...а также за тем, чтобы никто не отобрал у пленника деньги и драгоценности... А пока отведите его обратно в темницу!

Дик поклонился, стража сомкнулась вокруг Фрэнсиса - и снова вокруг лишь мрак каземата...

Мрак каземата в ожидании казни.

Пустота.

Тишина.

Мерное падение капель.

Секунды...

Быстрее бы! Нет ничего невыносимее ожидания...тем более - ожидания смерти. Возможно, кто-то не согласится, кто-то будет считать каждый миг, перебирать мгновенья, как жемчужины...но во мраке подземелья нечего было перебирать. Там время походило на застойный пруд, где мерными ударами капли перековывали его в вечность...

Могила.

Но вот снова гремит замок, снова свет факелов лижет холодные, изъеденные водой своды...

- Выходи!

...Свет...

Вечерний свет солнца, золотой и тягучий, как мед. Море, зеленое и вздыхающее... Разводы пены на мощном теле волн.

Эхо в камнях...

На площадке у подножья замка, окруженной солдатами, стоял юный граф Элчестер, и его светлые волосы трепал теплый бриз, а прищуренные глаза смотрели в небо, словно мальчишка прислушивался к неведомому внутреннему голосу.

- Море... - пробормотал он. - Да, море. Так должно быть... Это сильнее меня...

Дик тяжело вздохнул и провел ладонями по лицу, будто пытаясь отогнать что-то.

Море пело женским голосом.

Ричард обхватил себя руками за плечи, словно пытаясь согреться.

- Эти волны приняли Эдгит, - негромко произнес приговоренный, молча наблюдавший за братом. Фрэнсис стоял рядом, и руки его сковывала лишь легкая цепь. Стража и тюремщики немного отошли, повинуясь приказу своего господина. - Ей нужна жертва, Дик.

Юноша резко развернулся на каблуках. В глазах - бешеное, болезненное, испуганное мерцание. Но оно не вырвалось наружу. Не сорвалось с губ словами. Ричард холодно пожал плечами.

- Я сделал для тебя все, что мог.

Фрэнсис не сумел сдержать смешок:

- Да уж, воистину! Моя благодарность не знает границ, милый брат! Твой поступок достоин легенд!..

- Возможно, - снова пожал плечами Дик. - Я даже не сомневаюсь: когда-нибудь некий стихоплет обязательно сочинит историю о том, как незаконнорожденный негодяй пытался обманом захватить титул и земли, оклеветав своего честного брата, законного наследника. И, я нисколько не сомневаюсь, в этой истории честный брат после многих испытаний победит, а зло будет наказано... Но эта история ничем не поможет тебе, Фрэнсис! Потому что с этого момента она перестает иметь к нам отношение! - Ричард хмыкнул. - Вот так, братец. Вот так! И, кроме того, я нисколько не считаю себя злом...

- Эй! - крикнул Дик. - Готовьте трап! Мы поднимаемся на борт!

Они сошли по узеньким сходням на берег, где в прибрежных волнах уже ждала лодка. Она и доставила их на небольшую каракку, ожидавшую в отдаленье от береговых скал.

Корабль по распоряжению короля вышел к Элчестеру из ближайшего порта...

...Через несколько часов, когда каменистые берега Англии скрылись в лазурной дымке моря, Фрэнсиса по приказу Ричарда вывели на палубу и освободили от цепей.

- Вот, братец, - усмехнулся Дик. - Можешь пересчитать. В кошельке монет ровно столько, сколько было. Вот твои перстни. Вот кинжал и меч. Разве я не великодушен? Я отпускаю тебя на свободу и еще отдаю все твое имущество!

- Ты же хотел моей смерти, - тоже усмехнулся Фрэнсис.

- Тогда я не знал о смерти отца, - хмыкнул Ричард. - Сейчас ты мне ничем помешать не можешь... И я дарю тебе жизнь.

- Не смогу сделать тебе такого же подарка, доведись нам повстречаться, братишка...

- Я знаю, - просто кивнул Дик. - Я знаю. Ничего личного, мой дорогой. Мы это уже обсуждали. А вот и твой роскошный флагман!

Из трюма вынесли длинную оструганную доску и крепкий канат.

- Ложись, милый братец, - с очаровательной улыбкой сделал приглашающий жест Ричард. - Ты же не хочешь, чтобы тебя привязывали силой...

- Чтоб тебе встретить черного пса в ландах! - в ярости крикнул законный граф Элчестер.

Дик засмеялся еще сильнее:

- Только если ты сам им станешь, милый брат! Ну, довольно болтовни! Привязывайте его!

Фрэнсис вырывался отчаянно, но его сбили с ног и накрепко примотали веревками.

Возле встал Дик и задумчиво глядел на истинного наследника.

- Что бы я ни говорил при короле о Провидении, но я бы на твоем месте в самом деле молился, Фрэнки, - просто сказал вдруг он. - Потому что я не знаю, что может тебя спасти. Будь то бог или черт, но, во всяком случае, не люди... Фрэнки... - юноша закусил губы и низко склонился над пленником. - В самом деле, ничего личного... Я любил и люблю тебя, братик, но не могу иначе. Знаю, что не простишь, и все же прошу об этом... Мне будет тебя не хватать, Фрэнсис...

- Как трогательно! - съязвил молодой человек, в презрительной усмешке искривив губы.

- Понимаю, - кивнул Дик. - Мои молитвы будут с тобой. Прощай, Фрэнки...

По бледной щеке Ричарда вдруг скользнула одинокая, чистая слеза. Юноша быстро отвернулся и отдал приказ. Доска накренилась, Фрэнсис почувствовал легкое головокружение и дурноту, когда его утлое убежище спускали вниз, с борта - а потом в лицо плеснула соленая вода. Доску палкой оттолкнули от корабля - и Фрэнсис смог видеть лишь небо. Небо, в котором горело вечернее солнце, заливая мир раскаленным золотом.

Волны, играя, уносили приговоренного все дальше в бесконечный простор...

Глава VIII

Шелест...

Нет, бормотание...

Фрэнсис приоткрыл глаза.

Он лежал в небольшой каюте у окна, и вечерний свет рассеянным пепельным облаком окутывал обшитые деревом переборки, стол, грубо сколоченный стул, две кособоких полки на стене, заваленных мелким всевозможным хламом: от драной пергаментной карты до грубого самодельного ножа...

Смеркалось.

И откуда-то снаружи доносились голоса. Кто-то разговаривал.

Рядом на столе стояла миска - Фрэнсис отчетливо ощутил запах теплого рыбного супа, живот мгновенно скрутило острой голодной судорогой. Подле миски лежала краюха хлеба, а возле изголовья больной обнаружил кружку, где еще оставалось немного воды.

Пить, как ни странно, не хотелось.

Юноша начинал припоминать...

Его два дня и две ночи носили волны: сильное течение мчало доску куда-то к фьордам Норвегии, через Северное море...будь Элчестер на южном берегу Англии, и очутись приговоренный в Ла-Манше, все могло оказаться или в десятки раз лучше, или, напротив, в сотни раз хуже. Волны Ла-Манша могли как прибить его утлое прибежище к берегам Франции - всего за ночь, не больше, - так и вынести в океан, и вот тогда можно было бы вполне прочитать по себе заупокойную.