Михаил Высоцкий - Принцесса и арбалет. Том 2 Страница 18

— Люди добрые! Мы сами люди не местные, из краев мы дальних, прошли пути тяжелые, дома наши в пламени сгорели, дети наши от голода помирают. Помогите, если может кто, монетой мелкой или куском хлеба! Да благословят все боги, былые и будущие, да будете вы жить в достатке и благодати отныне и вовеки веков. Благодарствую, молодой человек, премного благодарен, прекрасная леди. Юноша, моя к Вам благодарность не знает предела!

— Бесс, — Лерка дергает своего возлюбленного за рукав, — пригласи их за наш столик!

Некромант кивнул. Действительно — почему бы и нет? Не далее как вчера я убедил одного ростовщика, что он всю свою жизнь жил неправедно. И единственный шанс спасти бессмертную душу — подарить ангелу небесному в лице прекрасной незнакомки, который вот-вот снизойдет к нему с небес на землю, определенную, немалую, часть его имущества. Так что стоило Лерке подойти к его лавке, как она была засыпана золотом, серебром, драгоценными камнями и прочим не менее ценным имуществом. И теперь мы шикарно устроились в лучшем постоялом дворе, что встретился нам за последнее время, заняли лучший столик, заказали лучшие блюда и получали от жизни все удовольствия. Ну так почему бы и не совершить действительно благородный поступок, раз уж Лерка ангелом назвалась, и не накормить бедняг?

Что они именно бедняги, а не цыгане, у которых за городом особняк, а дети их три раза в день черной икрой питаются. Тут пока еще такие способы заработка не приняты. Не выработана, так сказать, профессиональная этика профсоюза нищих и юродивых, и если кто называет себя погорельцем — то так оно, скорее всего, и есть. Потому что если люди потом узнают, что их надули и объегорили, и что нажитыми потом, кровью и тяжким трудом медными монетами они делились с обманщиками и плутами… Не позавидую я этим плутам — без суда и следствия им народное линчевание устроят.

Тем временем Бесс уже вернулся, и за собой он привел "людей не местных" — мужчину и женщину, возраст неопределенный, вид неопрятный, но чистый и умытый. Судя по остаткам тряпья, некогда они были людьми если не богатыми, то состоятельными, и подались нищенствовать не от хорошей жизни и не корысти ради.

— Благодарствую, добрые люди! — поклонился нам мужчина столь элегантно, что я его мысленно барином прозвал. Почему барином? Не знаю, сработали ассоциации так, — Ваше предложение разделить за одним столом с вами пищу спасение для нас. Мы с супругой моей долгое время уже…

— Да ладно тебе! — остановил поток его благодарностей я, — Садитесь, вам что заказать? А то мы уже почти все съели, вам, наверно, не хватит…

— Что вы, что вы! — барин аж отшатнулся, — Не стоит! Ваша щедрость не знает границ, но мы не готовы принять столь ценный дар…

— Нормальный обед, это ценный дар? — удивился я, — Да ладно вам! Мы, можно сказать, отмечаем успешную… пусть будет сделку. Так что садитесь и делайте заказ! И ни в чем себе не отказывайте, — проявил я неслыханную щедрость.

А почему бы, собственно говоря, и нет? На сытый желудок, в теплом зале таверны, когда за оком уже скоро первые морозы ударят — самое время проявить русскую широту души. Барин со своей безмолвной женой еще попытался немного поотказываться, но мы все дружно его уломали! Сели они, взяли меню, и как начали заказывать… Я даже не поверил сначала, что они все это съедят — съели! Видать, действительно им нелегко пришлось. Я даже не стал говорить, что после длительной голодовки особо сытная еда вредна. Ничего, даже если вся еда из них ночью уйдет — утром еще раз покормим.

— Кто же вас довел до такой жизни, бедные? — наконец не выдержала, и задала долго мучивший ее вопрос Лерка, проявив тем самым свое женское человеколюбие.

— Судьба у нас такая, — горько вздохнула жена барина, и я заметил, что после этих слов Сташа едва заметно вздрогнула.

— Сташа, что-то случилось? — поинтересовался у нее я.

— Да нет, ничего, показалось, — отмахнулась она, внимательно наблюдая за нищенкой, и, полушепотом, добавила, — просто мне показалось, что я встретила одного старого знакомого…

Самое удивительное — нищенка тоже вздрогнула после моих слов. И тоже внимательно взглянула на ведьму. Длинным, пронзительным взглядом. И, оборвав уже начавшего было рассказ об их злоключениях мужа, переспросила.

— Сташа? Сташьяна Навионна Укенкорн? Ты?

— Кая? Ты? Нет, не может быть! Это не можешь быть ты! Я не верю своим глазам!

— Девушки, девушки! — я в последнее время ко всему спокойно отношусь, и если бы сейчас выяснилось, что Кая — незаконнорожденная дочь Сташи, а ее муж приходится родным братом Бессу — я бы не удивился. Вероятность штука весьма и весьма относительная, — Я так понимаю, что вы знакомы. Сташа! Может представишь мне свою… подругу?

— Кая, это Михаил, великий маг. Михаил, это Каяшац Гендеа, в прошлый раз, когда мы с ней встречались — герцогиня и фрейлина Ее Величества королевы Хельмецка.

— Герцогиня? Но тогда ее муж…

— Великий маг, — вскочив, барин отдал мне земной поклон, — коли сложилось так, что спутница твоя знает мою жену, позволь мне представиться. Герцог бег герцогства, канцлер Хельмецка в изгнании, Герсей Гендеа.

— Ну надо же… — а ведь я не очень-то и ошибся, герцог — это тоже разновидность барина, — Каких людей иногда можно встретить в придорожном трактире. Сташа, так вы с Каей…

— Нам доводилось встречаться, — вместо ведьмы ответила герцогиня, и, судя по ее тону, хоть и врагами они не были, но и дружбы сердечной между ними тоже не водилось.

— Кая… Герсей… Но как вы докатились до такой жизни? — чернявая ведьма плавно перевела разговор из плоскости выяснения их с Каей отношений в другую плоскость, — Что вас заставило бросить Хельмецк?

— Хельмецка больше не существует, — столько боли чувствовалось в голосе Герсея, что я понял — там, в этом загадочном Хельмецке, они потеряли не только свое герцогство и положение в обществе, а нечто большее.

— Но как? Что с ним могло случиться? — продолжала допытываться Сташа.

— Стоп! — прервал я ее, — Не спеши. Лер, Бесс, Бил, Федя — вы о таком Хельмецке когда-нибудь слышали? Ясно. Я тоже никогда не слышал. А потому уж извините — не просветите ли вы нас, чурбанов неотесанных, что это такое? И что с ним случилось?

— Хельмецк — это наша родина! — воскликнула Кая, невольно обратив на нас взоры окружающих, после чего уже тихо и грустно продолжила, — Была. До тех пор, пока не пришел этот проклятый Золотой Чародей…

И кто бы сомневался? Я же сразу говорил — не надо нам ничего делать. Пусть дураки ищут себе приключения, в моем же случае они сами меня найдут. Хотели волшебника из золота? Получите, распишитесь. С доставкой на дом.