David Eddings - Огненные Купола Страница 18

– Похоже на мобилизацию армии, верно? – весело заметил Келтэн, когда в утро отъезда они спускались по дворцовой лестнице.

– Остается только надеяться, что архипрелат правильно нас поймет, – пробормотал Улаф. – Он ведь не решит, что твоя жена хочет осадить Базилику, а, Спархок?

Когда выехали из Симмура, разряженный кортеж королевы Элении на несколько миль растянулся по дороге под весенним голубым небом. Если бы не стальной блеск в глазах королевы, эту поездку можно было бы счесть одним из тех пикников, которые так милы сердцу придворных бездельников. Элана «предложила», чтобы Спархок в качестве магистра Пандионского ордена взял с собой достойную свиту. Они долго торговались о количестве пандионцев, которых он возьмет с собой в Чиреллос. Спархок полагал вначале включить в свою свиту Келтэна, Берита и, может быть, еще одного-двух рыцарей; королева была более склонна привести в Чиреллос весь орден. Сошлись наконец на двух десятках рыцарей в черных доспехах.

С таким огромным сопровождением спешить, конечно, было невозможно. Они точно ползли по эленийской земле, направившись вначале на восток, к Лэнде, а затем повернув на юго-восток, к Дэмосу и Чиреллосу. Появление королевского кортежа местные крестьяне сочли поводом для отдыха, и вдоль дороги неизменно торчали толпы сельских жителей, явившихся поглазеть на такое зрелище.

– Хорошо еще, что мы не проделываем этого слишком часто, – заметил Спархок жене вскоре после того, как они миновали Лэнду.

– А мне нравится выезжать за город, Спархок. – Королева и принцесса Даная ехали в роскошной карете, запряженной шестеркой белых коней.

– Не сомневаюсь, любовь моя, но сейчас время сева, и крестьяне должны быть в полях. Слишком частые королевские выезды могут стать причиной голода.

– Ты ведь не одобряешь того, что я делаю, а, Спархок?

– Я понимаю, Элана, почему ты так поступаешь, и ты, в общем-то, права. Долманту необходимо напомнить, что его власть не безгранична, но, по-моему, эта твоя выходка несколько легкомысленна.

– Разумеется, легкомысленна, Спархок, – хладнокровно подтвердила она. – В этом-то и вся соль. Сколько бы ни было свидетельств обратного, Долмант по-прежнему считает меня глупенькой девочкой. Я намерена как следует намозолить ему глаза своими «глупостями», а когда он будет сыт ими по горло, я отведу его в сторонку и скажу, что ему же будет намного легче, если он наконец научится принимать меня всерьез. Это заставит его призадуматься, и тогда уж мы сможем перейти к делу.

– Что бы ты ни делала, все делается по политическим соображениям, верно?

– Ну-у… не все, Спархок.

Они ненадолго остановились в Дэмосе, и Халэд с Телэном – а с ними королевская чета, Келтэн, Даная и Миртаи – отправились навестить Эсладу и Элис. Те опекали всех, не делая никаких различий, и Спархок крепко подозревал, что в этом и была одна из причин того, что его жена так часто изыскивала повод съездить в Дэмос. Невеселое детство Эланы было лишено материнской заботы, и всякий раз, когда она чувствовала неуверенность или беспокойство, обязательно находилось какое-нибудь обоснование ее присутствию в Дэмосе. В кухне Эслады всегда было жарко, стены увешаны натертыми до блеска медными кастрюлями и сковородками. Это воплощение домашнего уюта, видимо, затрагивало какие-то глубокие струны в душе королевы Элении. Одних запахов, витавших здесь, было достаточно, чтобы изгнать тревоги из сердца всякого, кто бы ни вошел в эту святая святых.

Элис, мать Телэна, была маленькой, улыбчивой и светловолосой, Эслада – статной и осанистой, точно воплощение материнства. Они обожали друг друга. Эслада была женой Кьюрика, Элис – его любовницей, но между ними не было и намека на ревность. Они были практичными, здравомыслящими женщинами, и обе хорошо понимали, что ревность бессмысленна и никого еще не доводила до добра. Спархока и Келтэна немедленно изгнали из кухни, Халэд и Телэн были отправлены чинить изгородь, а королева Элении и ее рабыня-тамулка постигали тайны поварского искусства, покуда Эслада и Элис возились с Данаей.

– Не припомню, когда я в последний раз видел, чтобы королева замешивала хлебное тесто, – ухмыляясь, сказал Келтэн, когда они со Спархоком прогуливались по знакомому двору.

– По-моему, это тесто для пирогов, – поправил его Спархок.

– Тесто есть тесто, Спархок.

– Напомни мне никогда не просить тебя испечь пирог.

– Уж об этом можешь не беспокоиться! – рассмеялся Келтэн. – Впрочем, Миртаи выглядит в кухне очень естественно. Она отменно наловчилась нарезать ломтями все, что угодно, – в том числе и людей. От души надеюсь, что она не станет пользоваться своими кинжалами – кто там знает, в кого она их прежде всаживала.

– Она их всегда чистит после того, как прирежет кого-нибудь.

– В этом-то и дело, Спархок, – с содроганием признался Келтэн. – От одной мысли об этом у меня кровь стынет в жилах.

– Ну так не думай.

– А знаешь, ты ведь рискуешь опоздать, – напомнил Келтэн своему другу. – Долмант дал тебе только неделю на то, чтобы добраться до Чиреллоса.

– Ничего не поделаешь.

– Хочешь, я поеду вперед и сообщу ему о вашем прибытии?

– И испортишь моей жене весь сюрприз? Не глупи, Келтэн.

Нападение случилось на следующее утро, когда они были примерно в лиге к юго-востоку от Дэмоса. Сотня людей в необычных доспехах и со странным оружием ссыпалась с вершины холма, оглушительно выкрикивая боевой клич. Нападавшие были большей частью пешие; несколько всадников, судя по всему, были их главарями.

Придворные обратились в бегство, вопя от ужаса, а Спархок рявкнул приказ пандионцам. Двадцать рыцарей в черных доспехах выстроились вокруг королевской кареты и с легкостью отразили первую атаку. Пешие солдаты не идут ни в какое сравнение с конными рыцарями.

– Что это за язык? – прокричал Келтэн.

– По-моему, древнеламоркский, – откликнулся Улаф. – Он очень похож на древнеталесийский.

– Спархок! – гаркнула Миртаи. – Не давай им перестроиться. – Она указала окровавленным мечом на нападавших, которые столпились на вершине холма.

– Она права, – согласился Тиниен.

Спархок быстро оценил ситуацию, оставил нескольких своих рыцарей охранять королеву и перестроил остальных.

– Вперед! – рявкнул он.

Именно копье делает закованного в латы рыцаря смертельно опасным для пешего войска. Пеший солдат не может ни защититься от копья, ни даже бежать. Треть нападавших погибла при первой стычке, десятка два пали жертвой копий, когда Спархок повел рыцарей в атаку. А затем рыцари взялись за мечи и топоры. Локабер Бевьера работал особенно губительно, прорубая в тесных рядах смешавшихся врагов полосы убитых и умирающих.