Сергей Смирнов - Кто в замке король Страница 18

Каждый вечер, возвращаясь с работы, мы видели повсюду оставленные ими следы. Они бегали по столу, собирая крошки. Опрокидывали пустые бутылки в углу. А когда мы стали прятать съестное и самые ценные пожитки в шкаф — просверлили дыру в днище шкафа.

Мы были студентами — нас послали на месяц на сельхозработы в отдалённый райцентр. Поселили в двухэтажной кирпичной общаге. На первом этаже жили студенты, на втором — шофера и трактористы, тоже присланные из города в помощь колхозникам.

В комнате мы жили впятером. Однажды, вернувшись не слишком поздно, стали думать, как бороться с крысиным нашествием. Кто-то придумал: забить дыры, замуровать.

Цемента поблизости не было, и работали мы то в поле, на силосе, то на току — просушивали зерно.

Набрали вместо цемента грязи, прямо у крыльца общаги (осень была дождливой, а грязь — неимоверно вонючей; туалета в общаге не было, был уличный сортир. Но сортир стоял в отдалении, метров за сорок. Поэтому по ночам многие далеко не ходили — мочились прямо с крыльца). Обмазали этой грязью бутылки и крепко вколотили их в дыры в дощатом полу.

На следующий вечер рядом с прежними, замурованными, дырами обнаружились новые.

Мы не поленились — забили и их. Ещё понадеялись: может, эта грязь их отпугнёт. Не отпугнула.

Они провертели третьи дыры! А когда мы, зевая и матерясь, стали укладываться спать, на постелях — под одеялами, на простынях, даже под подушками — обнаружились шарики крысиного помёта.

— Вот же сволочи! — восхитился Вовка. — Ну, всё. Я с ними больше не воюю.

Вытряхнул помёт из постели, улёгся и захрапел. А мы с Костей снова набрали грязи и забили дыры. Теперь бутылки пучками торчали у нас по углам из дощатого пола, как скульптуры в духе конкретного искусства.

И больше крысы к нам почему-то не лезли.

Потом пришло время возвращаться в город. Перед отъездом ради интереса я выдернул из пола одну бутылку. Горлышко бутылки было обгрызено — нет, обточено, как наждаком — почти до основания!..

14

Меня разбудил мой знакомый из «Водоканала».

Вокруг было полутемно; стоянку освещал только прожектор с охранной вышки, а фонари по периметру почему-то отключили. Прожектор был маломощный и рассеянный. Там, где мы лежали, света едва хватало, чтобы не натыкаться друг на друга.

— Т-с-с! — сказал сосед.

— А чего?

— Тут прут в заборе отломился… Можно пролезть. Пойдём.

— Чего? Бежать, что ли?

— Ну да. А чего тут ждать?.. Караульные вон там — слышишь? — развлекаются…

Он кивнул куда-то в дальний тёмный угол автостоянки; оттуда доносились пьяные голоса, и время от времени женские взвизгивания.

— Водки натащили… Бабы… Только собак выпустили, сторожить, а сами…

Я поднялся, прислушиваясь.

— Тебя как звать-то?

— Серёгой. А тебя?

— И меня Серёгой… Пошли?

Мы подобрались к решётке забора. Серёга стал гнуть прут — сварка сверху отошла, но прут оказался крепким. Мы ухватились вдвоем, повыше — отогнули. Пролезть можно было, правда, только боком — но через секунду мы уже были на той стороне. Перебежали к кустам, окаймлявшим пешеходную дорожку, перемахнули через кусты. Здесь было совсем темно.

Серёга сказал:

— Надо это… направление выбрать.

Он постоял, прислушиваясь и присматриваясь.

— Вроде так: туда — улица Суворова, сюда — Кутузова. Значит, нам сюда… Кажется, тут где-то котлован рыли…

Пригибаясь, чуть не ощупью, мы обогнули стройку, бетонный забор, перебрались через какую-то траншею. Потом через сквер вышли на улицу Кутузова.

Фонари не горели. Дорогу освещали только редкие горящие окна десятиэтажек. По Кутузова идти было опасно; мы свернули в лесопарк, дошли до обрыва и побрели над обрывом, по тропинкам в тальнике, в сторону центра города.

Внизу светились редкие огоньки. Где-то выли собаки, и далеко-далеко стрекотал вертолет.

Мы стали спускаться вниз, когда пересекли железнодорожную линию. Тут был район деревянных частных развалюх. Ставни — наглухо, ни огонька, ни шороха. Даже собаки не брехали. Только луна и звёзды освещали нам путь.

Напились воды из уличной колонки.

— Недолго осталось… Сейчас спустимся к реке, перейдём на ту сторону, а там — прямо к церкви.

— К церкви-то зачем?

— Так водокачка-то как раз рядом с церковью!

— Ты же говорил, там сторож с собаками.

— Витька-то? Ну. Да он ничего мужик. Зашибает только сильно. Его однажды добудиться не могли — он две смены дежурил, и третью бы стал, да сменщик засомневался — вдруг, дескать, неживой. Приехал. Видит — собаки голодные бегают, а сторожа-то не видно. Тишина. Вот этот сменщик сдуру и попёрся в нашу контору, поднял шум. Поехало всё начальство — мало ли, вдруг ЧП? Целый автобус понадобился — чтобы все влезли. Начальник, два зама, начальник отдела, профком, техника безопасности, ну и служба охраны, конечно. У нас же объекты режимные. Короче, приехали, замок сбили, в сторожку ввалились — а он дрыхнет. Кругом бутылки раскиданы, сиф, вонища!..

— И что — выгнали его?

— Витьку-то? Ну да, выгонишь его. Увезли домой, сдали жене. С рук на руки… А попробуй его выгнать — по судам всех затаскает. Он у нас такой…

«Сторожка» оказалась приличным панельным домиком — похоже было, будто целую секцию сняли с многоэтажки и поставили на землю. Света нигде не было, собак тоже не было слышно.

Серёга встал напротив тёмного окна, бросил камешек.

Тишина.

Позвал тихо:

— Витька! Живой? Открой!..

Тишина.

— Спит, поди, зараза… Или крысы сожра…

Серёга не договорил: позади нас вдруг выросла габаритная фигура с втянутой в могучие плечи маленькой лохматой головой.

— Стоять! — сказал простуженный голос. Щёлкнул взводимый курок.

— Витька! Это ж я, Серёга! Не узнал, что ли?

— А ну-ка, повернись! — скомандовал Витька.

Серёга зачем-то поднял руки и повернулся. В руке у Витьки вспыхнул фонарик, пробежал по нашим лицам, задержался на моём.

— Так. Ты Серёга, вижу… А это кто?

— Да свой мужик, друган мой… Мы вместе с ним из концлагеря сбежали.

Фонарик погас.

— Ладно, — просипел Витька. — Про наши концлагеря уже по радио «Свобода» передали. Ну, ладно, пошли. Да не сюда, в обход!

Мы прошли мимо ворот, на которых висел амбарный замок, полезли вверх по заросшей травой тропинке, оказались во дворе двухэтажной «деревяшки». Оттуда Витька прыгнул вниз, на территорию водокачки.

Прыгать было невысоко.

— Идём сначала сюда…