Дворянство Том 1 (СИ) - Николаев Игорь Игоревич Страница 19

- Уж не этим ли вы купили часть поддержки материкового купечества и аристократии? - сардонически усмехнулся Шотан. - Магнаты «Золотого пояса», которым твердые цены, обязанность складировать долю хлебных заготовок и столичные комиты были как нож в горле?

- Я воздержусь от комментариев, - сумрачно отозвался Курцио. - Продолжим?

- Да, - граф поморщился и с явным усилием закончил. - Будьте любезны, я внимательно слушаю.

- Но сейчас все сведения, что стекаются в Совет Зерна и Вина, буквально вопиют: на следующий год хлеба не будет. Нигде.

- Подтверждаю, - герцог указал карандашом на бумаги островитянина. - Как владетель приморского города и порта. Вчера я получил письмо от младшей дочери. Она ведет семейные дела в Малэрсиде и пишет, что во всей закатной части Ойкумены, хоть на севере, хоть на юге, хлеба на продажу нет. По любой цене.

- Я видел Флессу… - Шотан переглянулся с Гайотом, и оба качнули головами, будто вспоминая что-то. - Очень решительная и разумная девица, несмотря на юный возраст. Неужели она не решилась на конфискации?

- Решилась, - усмехнулся герцог со сдержанной гордостью. - Вплоть до взятия заложников из купеческих семей.

- И что? Неужели не сработало?

- На этот раз нет.

- Простите, не верю. Подобное невозможно.

- Я бы согласился с вами, - герцог совершенно не оскорбился, и это лучше всего демонстрировало значимость ситуации. - Как показывает практика, веревка на шее заставляет купцов отказаться даже от пятикратной прибыли. Но здесь речь о таких суммах, что гильдии хлеботорговцев идут на любые жертвы. Они готовы сжигать склады и бросать резиденции, но не продавать зерно, придерживая товар до лета.

- Так… - Шотан скрестил пальцы обеих рук, отодвинулся от резной панели. - О какой же наценке идет речь? Десятикратная?

- Любезный, вы не поняли, - терпеливо объяснил Курцио. - Весной все и каждый поймут то, что сейчас знает ограниченный круг лиц, в том числе присутствующие здесь. Урожай пропал. Везде. Хлеба не будет. Нигде. И зерно утратит цену как некий установленный эквивалент товара. Продавец сможет требовать все. Обмен по весу зерна на серебро. Продажу в рабство жен и детей. Все, что угодно.

Шотан вздохнул, повел головой, будто у него затекли шейные мышцы и плечи.

- Да, - вымолвил он после некоторого молчания. - В недобрый час вы решили убивать Императора.

- Это была не моя идея, - недовольно отрезал Курцио. - Я стоял за то, чтобы медленно задушить молодого Готдуа долговой петлей. Да, это потребовало бы многих лет, и деньги нам возвращал бы, скорее всего, сын, а может и внук покойного. Но Алеинсэ может позволить себе роскошь не торопиться. Однако я был в меньшинстве, увы. Справедливости ради следует заметить, что никто не мог предвидеть такую осень и зиму. Мало снега, много дождей, голая земля, в которой зерно или гниет, или вымерзает без снежного покрывала. И так по всей Ойкумене.

- Отпишу Флессе, чтобы утопила всех астрологов Малэрсида, - пробормотал Вартенслебен, делая короткую пометку в книжечке. - Один вред от них, хоть бы раз предсказали что-нибудь в точности… хуже магов.

- Ваше право, - согласился Курцио. - Но мне кажется, лучше им платить, чтобы они во всеуслышание предсказывали вещи, полезные для владетеля. Это обходится не слишком дорого и бывает очень своевременно.

- Или так, - проворчал герцог.

- Давайте уточним, - лицо графа Шотана казалось неподвижной маской. - Итак, насколько я понимаю, великий Голод неизбежен. Империя балансирует на грани всеобщей смуты. Если Регентский Совет уменьшит войско до прежней численности, мы получим гражданскую войну, как во времена всевластия королей. Если не распустит, получим ту же войну, пытаясь собрать деньги на его содержание. Есть еще возможность освободить служилых людей до лета и тем сэкономить хотя бы треть расходов, но это не выход, потому что толком собрать воинов после уже не удастся. Я ничего не упустил?

- Увы, нет.

- А теперь мы подходим к самому интересному, - оскалился в недоброй усмешке Вартенслебен. - О какой сумме идет речь? Будьте любезны, дайте последний из ваших документов. Если зрение меня не обманывает, я вижу там пометку следующего года. Полагаю, это роспись запланированных трат?

- Не обманывает, - согласился Курцио, выполняя пожелание.

- Какая прелесть, - пробормотал Вартенслебен, пробежав глазами по мелко исписанному листу, затем передал его графу. Шотан вчитывался намного дольше, едва заметно шевеля губами, а после буквально швырнул бумагу по столу.

- Миллион, - хмыкнул герцог, выстукивая карандашом незатейливый ритм. - И, насколько я понимаю, в казне такой суммы нет. Да что там, я просто уверен.

Гайот прикрыл лицо широкой ладонью без перстней и даже без привычных для горцев шелковых лент, спрятал в руке ироничную улыбку, припоминая разговор, состоявшийся несколькими днями ранее в доме Курцио. Тогда князь сказал те же слова, правда, с другой интонацией.

* * *

- Миллион?! - Гайот помолчал, борясь с желанием по-детски прикусить губу. - Этого не может быть.

- Увы, - скривил губы Курцио. - Может. Обратите внимание на вот эти строчки, они отчеркнуты красным. В настоящий момент на содержании имперской короны находится две с половиной тысячи жандармов. Каждый получает годового жалования от пятидесяти до ста золотых мерков, в сумме сто восемьдесят тысяч. Десять тысяч прочей кавалерии с годовым жалованием от двадцати до тридцати пяти мерков на одного всадника, всего двести пятьдесят тысяч. Горской пехоты - девять тысяч, годовое содержание пятнадцать мерков и дополнительно премиальные для тухумов, всего сто пятьдесят тысяч. Обычной пехоты и особой стражи двадцать пять тысяч, содержание от двух до семи золотых, всего сто тридцать тысяч. Итого чуть больше семисот тысяч золотых монет в год. С поправкой на неизбежное воровство и незапланированные траты, миллион. Это сумма, в которую обходится власть Алеинсэ над Ойкуменой.

- Но это же немыслимо много! - покачал головой князь. – Мы как будто ведем сражение насмерть.

- А вы думали, перевороты стоят дешево?

- Нет, конечно, но, получается, вы запланировали на будущий год сохранение и преумножение вооруженной силы. Зачем? Сальтолучарду некуда девать деньги? Ведь все уже сделано!

- Вы как будто против военных расходов? - иронически улыбнулся Курцио.

- Я категорически люблю военные расходы! - Гайот перешел, было, на повышенный тон, но опомнился и понизил голос. - Нет ничего лучше честной денежки за добрую пехотную работу. Но… сколько расходовала казна прежде?

- С учетом личных доходов Императора от ярмарки, имперская казна тратила за год около четырехсот пятидесяти тысяч мерков.

- Полмиллиона золотых, - повторил Гайот. - И это на все, от почтовой службы до содержания резиденций Его Величества.

- Да, так и есть.

- И вы говорите, что Островные казначеи намерены потратить в будущем году только на войско в два раза больше? Я никогда не был мытарем, но даже мне ясно, что такую сумму невозможно собрать. А это значит, что кому-то не заплатят.

- Совершенно верно.

* * *

- Значит, кому-то не заплатят, - сухим, неприятным голосом отметил граф, и князь улыбнулся еще шире, впрочем, стараясь делать это незаметно. Но следующая ремарка последовала не от Курцио, как можно было бы ожидать, а со стороны герцога. Он заполнил очередную страницу книжечки, поднял карандаш, словно указку, и резко выпалил, уже не заботясь о приличиях:

- А я же предупреждал… Я говорил!

- Говорили, - согласился Курцио.

- Вы не послушали! - бросил Вартенслебен.

- Они не послушали, - Курцио четко выделил интонацией слово «они». - И я до последнего старался их переубедить. Но Тайный Совет решил по-своему.

Вартенслебен швырнул на стол карандаш, выразив одним жестом всю глубину ярости, охватившей герцога. Курцио, не позволяя разговору перерасти в обмен жаркими репликами, вышел в геометрический центр диспозиции, приковав общее внимание.