Эрика Йохансен - Королева Тирлинга (ЛП) Страница 19

― Это должно задержать их на какое-то время, ― вполголоса проговорил один из мужчин.

Келси обернулась, несмотря на накатывающее волнами головокружение, и попыталась разглядеть что-нибудь сквозь ветви дуба, но увидела лишь отблески солнечных лучей на воде. Мужчина в чёрной маске усмехнулся:

― Всё в порядке, теперь они ещё нескоро встанут на нашем пути.

Теперь она могла расслышать их преследователей: нарастающие голоса и возглас отвечающего «Без понятия!».

― Леди нужно зашить рану, ― раздался позади Келси голос Моргана, сильно её напугав. ― Она теряет слишком много крови.

― Действительно, ― ответил предводитель, остановив взор своих чёрных глаз на Келси. Девушка смело взглянула на него в ответ, стараясь не замечать его маски, на которой застыло комичное, но в гораздо большей степени зловещее выражение, наводящее необъяснимый ужас. Келси припомнились кошмары, снившиеся ей в детстве. Тем не менее, она заставила себя сесть прямо и спокойно встретить его взгляд, чувствуя одновременно, как струйка крови добралась до сгиба руки.

― Кто вы?

― Я ― затянувшаяся смерть Тирлинга. Извините нас.

Он дал знак, кивнув кому-то поверх головы Келси, и до того, как она успела обернуться, весь мир погрузился во мрак.

Глава 3

Ловкач

Переводчики: Vitalist, Aequare.

Orang_marmalad, pipalee, DashaCh.

Признаком истинного героя является то, что он совершает большинство своих героических поступков тайно. Мы никогда не слышим о них. Но каким-то образом, друзья мои, всё же знаем.

— Собрание проповедей отца Тайлера, из архива Арвата

-П

росыпайся, девочка.

Келси открыла глаза и увидела настолько ярко-голубое небо, что решила, будь-то все еще спит. Но быстро осмотревшись, она поняла, что это была палатка. Она лежала на земле, завернутая в кожу какого-то животного. Не оленью, которую она бы смогла узнать, но теплую, настолько теплую, что ей ужасно не хотелось вставать.

Она подняла глаза на говорящего: это был мужчина, полностью облачённый во всё тёмно-синее. Он обладал приятным, весьма незаурядным баритоном, так что она без труда узнала его и без той жуткой маски. Он был начисто выбритым статным молодым человеком с острыми скулами и улыбкой на лице. Он также был значительно моложе, чем ей показалось тогда, на берегу реки, ― не больше двадцати пяти. Волосы у него были ещё густые и тёмные, а на лице выделялись большие чёрные глаза, поразившие Келси: им было далеко не двадцать пять.

― Где же сегодня твое красивое лицо?

― Теперь я дома, ― спокойно ответил он. ― Нет нужды в маскараде.

Келси попыталась сесть прямо и тут же почувствовала сильную боль с правой стороны шеи. Аккуратно прощупав кожу пальцами, она обнаружила зашитую рану с наложенной на неё чего-то вроде липкой припарки.

― Заживёт. Я сам обработал твою рану.

― Спасибо, ― ответила Келси и вдруг осознала, что одета не в свою одежду, а во что-то вроде белого платья, возможно льняного. Она подняла руку, чтобы потрогать свои волосы, и они оказались гладкими и мягкими ― кто-то вымыл её. Девушка посмотрела на молодого человека, её щёки запылали.

― Да, и помыл тебя тоже я, ― его улыбка стала ещё шире. ― Но тебе не о чем беспокоиться, девочка. Ты простовата, не в моём вкусе.

Эти слова задели Келси, но она не выказала своих чувств, её лицо лишь немного напряглось.

― Где мой плащ?

― Там, ― он щёлкнул в сторону груды одежды в углу. ― Но в нём ничего нет. Я не настолько хороший человек, чтобы отказаться поохотиться на это.

Он вытянул руку, на которой висело сапфировое ожерелье. Келси подняла руку к шее и нащупала своё ожерелье.

― Девочка, с их стороны было наивно отдать тебе оба ожерелья. Говорили, что драгоценный камень Короля был утрачен навсегда.

Келси еле удержалась от того, чтобы забрать второе ожерелье, тем более ее собеседник так явно желал, чтобы она сделала это. Но глаза девушки продолжали неотрывно следить за сапфировым украшением, раскачивающимся из стороны в сторону.

― Ты никогда не носила это ожерелье, ― заметил он.

― Откуда ты знаешь?

― Если бы носила, то камень в нём не позволил бы мне отнять его у тебя.

― Что?

Он скептично взглянул на Келси:

― Совсем ничего не знаешь об этих драгоценностях?

― Знаю, что они мои.

― И что ты сделала, чтобы заслужить их? Всего лишь девчонка, рожденная второсортной королевой, с клеймом на руке.

Второсортной. Что всё это значило? Келси пока решила не обращать внимания на этот комментарий и осторожно сказала:

― Я не хотела, чтобы какое-либо из этих ожерелий было у меня.

― Возможно.

Что-то в его тоне заставило девушку похолодеть и понять, что она здесь в опасности. С какой стати он спас ей жизнь на берегу реки? Она смотрела на драгоценный камень и пыталась сосредоточиться на проблеме, пока по её коже плясали синие блики. Сделка подразумевает выгоду для обеих сторон. В данном случае ей требовалась информация.

― Как ваше имя, сэр?

― Неважно. Можешь называть меня Ловкачом. ― молодой человек откинулся назад, ожидая её реакции.

― Это имя мне ни о чём не говорит.

― Неужели?

― Видите ли, меня воспитывали вдали от внешнего мира.

― Ну, ты так или иначе узнаешь моё имя. Цена за мою голову, предлагаемая Регентом, постоянно растёт.

― За что вас хотят поймать?

― Я украл лошадь Регента. Помимо всего прочего.

― Так вы вор?

― В мире полно воров. Я же ― король воров.

Келси улыбнулась против воли.

― Поэтому вы все и носите маски?

― Разумеется. Люди начинают завидовать, если у других есть то, чего нет у них.

― Возможно, они просто не любят преступников.

― Не нужно быть преступником, чтобы попасть в неприятности, девочка. За твою голову тоже назначена неплохая награда.

― За мою голову, ― повторила Келси слабым голосом.

― Да, за твою голову. Твой дядя предлагает двойную цену, если её доставят в целости. Более чем уверен, что это подарок для мортской мрази: наверняка, хочет повесить её где-нибудь. Но в качестве доказательств твоему дяде нужны драгоценности и твоя рука.

Слова Карлин о судьбах правителей снова всплыли в памяти Келси. Девушка попыталась представить свою голову, насаженную на пику, и не смогла. Карлин и Барти редко упоминали её дядю Регента Рейли, однако их тон говорил сам за себя. Они не уважали его, и это неуважение передалось и Келси. То, что её дядя хотел убить её, не волновало девушку: в отличие от матери, он не представлял для неё интереса. Он был лишь препятствием, которое было необходимо преодолеть. Келси снова посмотрела на Ловкача, и у неё перехватило дыхание: он вытащил нож и положил себе на колено.