Вера Чиркова - Сделка Страница 19

Свет нескольких горевших в спальне больших свечей порадовал Таэль своей яркостью, и она поспешила загасить почти все свечи в подсвечниках, расположенных на стенах коридора. Оставила лишь одну, которую можно было видеть из гостиной. Теперь тени было намного проще рассмотреть все интересующие ее детали и никому не попасться на глаза, став почти невидимой в сгустившемся вокруг нее полумраке.

А детали, с безжалостной откровенностью представшие перед взглядом Таэльмины, оказались более чем красноречивыми. И вызвали бы едкую усмешку у любого человека, обнаружившего это зрелище, но не у тени.

Голые мужские ноги, разведенные в стороны и накрепко привязанные за столбики кровати намотанными на щиколотки ремешками, должны были доказать любому наблюдателю, обнаружившему эту фривольную картинку, пристрастие герцога к самым жестоким и презираемым в народе развлечениям.

Но только не тени, несколько лет тщательно изучавшей отчеты, присылаемые работавшими в Тангре шпионами отца, и точно знавшей об отношении Хатгерна к подобным извращениям. Девушка презрительно скривила губы и неслышно шагнула к двери, теперь у нее не оставалось никаких сомнений в правильности решения герцога, предложившего сделку именно ей. Ни одному человеку из сотен его гвардейцев и десятка телохранителей и в голову не пришло бы сейчас рассматривать своего хозяина так же пристально и бдительно, как никому не верящей здесь тени.

Таэльмина шагнула ближе, потом еще и еще и теперь видела почти всю кровать, на которой распятый, словно преступник перед палачом, лежал ее муж. Он был совершенно наг, и лишь самое интимное место прикрывал смятый уголок простыни.

Руки герцога были заведены за голову и, судя по мускулам, вздувшимся побелевшими буграми, что-то крепко держали. Голова была привязана к спинке кровати за волосы, а из-под закрывающей рот тугой повязки исходили те самые звуки, похожие на полустон-полурык. И все чаще прорывались в них тоскливые нотки, но лишь когда тень убедилась, что, кроме Хатгерна, в комнате никого нет, и скользнула внутрь, ей стала до конца понятна причина этого отчаяния.

К рукам герцога тоже были привязаны тонкие шнуры, но они проходили под спинкой кровати и возвращались к хитроумно подвешенной к куполу балдахина жуткой связке из нескольких разномастных кинжалов, дротиков и игл. Смертельно опасное даже на первый взгляд оружие именно того мерзкого вида, каким обычно любят пользоваться палачи и преступники, висело, всего на локоть не доставая до герцогского живота. Сверху к этому пучку острых железок был привязан огромный чугунный утюг, добавленный явно для тяжести.

Мужчине достаточно было отпустить из напряженно сжатых кулаков шнуры, которыми он удерживал этот страшный груз, как тот, сорвавшись с особого крючка, должен был рухнуть Хатгерну прямо в район солнечного сплетения.

Разумеется, любой обычный человек, увидев эту конструкцию, первым делом ринулся бы отвязывать шнуры, но тень вовсе не была обычным человеком. И потому сначала осторожно прокралась к тому месту, откуда сквозь приоткрытую дверь просматривался кабинет, и тщательно проверила, не видна ли гостям Хатгерна та часть спальни, где стояла кровать герцога. И лишь убедившись в собственной безопасности, тень приступила к непонятным, на взгляд Харта, действиям.

Обнаружив жену рядом с кроватью, герцог застонал чуть громче, но она, казалось, не обратила на эти призывы никакого внимания. И не только не бросилась отвязывать держащие его шнуры, но даже рядом не осталась, шагнув к изящному низкому креслицу, на котором была живописно разбросана одежда ее мужа. Аккуратно сняла вещи на ковер, легко подняла кресло и, неслышно ступая, вернулась к постели.

Новобрачный следил за нею, не отрывая светящегося надеждой взгляда, но когда Таэльмина, стараясь, чтоб сиденье оказалось точно под связкой ножей, очень осторожно водрузила свою ношу на постель и начала расстегивать крючки нарядного кашемирового платья, снова протестующе замычал.

— Тсс, — едва слышно шикнула на него жена и сначала положила на кресло валявшееся на полу покрывало, а сверху сдернутое с себя платье, свивая его наподобие гнезда.

Хатгерн с облегчением выдохнул и разжал пальцы, затекшие от намотанных на них шнуров. Что-то лязгнуло, подавая сигнал ждущим страшной развязки заговорщикам, и в следующий момент связка металла рухнула точно в подготовленное тенью место. Герцог дернулся, застонал чуть громче, вытягиваясь почти в струнку; как оказалось, шнуры были намертво затянуты на запястьях крепкими узлами.

Оставшаяся в собственном костюме Таэль с ненавистью оглядела это устройство, призванное не сразу убить ее подопечного, а причинить ему как можно больше страданий, и стремительно отступила в сторонку, доставая из-за пояса метательные ножи, прихваченные в оружейной. Вовсе не такие вычурные, какими было начинено лежащее в кресле всего в ладони от тела герцога страшное изобретение его врагов, но не менее опасные в ловких руках тени.

Неторопливый перестук каблучков заставил герцогиню замереть, предварительно пониже опустив на лицо капюшон заговоренного одеяния, напоминающего удлиненную легкую куртку или короткий плащ. Разумеется, полностью скрыть тень в ярко освещенной комнате он не сможет, но на некоторое время от внимания врагов укроет. И это время очень нужно ей, чтобы прояснить самый важный вопрос, который вынуждены решать все, кто посвятил себя непростому ремеслу тени. Заслуживает ли смерти человек, напавший на ее подопечного, или ему будет достаточно другого, более милостивого наказания.

Например, тень может сделать недруга на какое-то время калекой или просто усыпить. Или всего лишь перепугать до заикания и ночного недержания.

И все теперь зависело вовсе не от желания или сострадания тени.

Хатгерн дернулся еще раз и яростно замычал, пытаясь донести этим полустоном до лаэйры свое возмущение ее действиями. Ну вот почему она не перерезала шнуры сразу, как только успешно решила главную задачку, над которой он думал почти полчаса?! С того самого момента, как убийцы, полюбовавшись ножами, чертившими в волоске от его живота смертельные линии, прицепили свое дьявольское сооружение на ненадежный крюк и с насмешками отправились в кабинет, наслаждаться винами Харна и принесенными с собой закусками.

А теперь из-за непонятного упрямства лаэйры он вместо того, чтобы встречать входящих в комнату врагов с оружием в руках, так и остался лежать перед жаждущими кровавого зрелища взглядами распятой для сушки бабочкой!

Первой в герцогскую спальню ворвалась Бретта, и жаркая ненависть, свившая за последний час в груди герцога надежное гнездо, на несколько мгновений разбавилась горькой досадой. Ну вот за каким чертом он пожалел эту маленькую подлую шлюху и ее приторно тихую, но неимоверно хитрую мамашу, вместо того чтобы выдать злобную гадину замуж за сына главы Лабра, маленького прибрежного городка, стоящего на самой границе с землями герцога Юверсано?