Сергей Иванов - Мёртвый разлив Страница 19

Однако там, перед экраном, присутствовало ещё кое-что: стойкое ощущение чужого взгляда – действительно чужого, даже враждебного. Может, пока я играю в свои бирюльки, кто-нибудь наблюдает за мной оттуда, прикидывая: а не пора ли взять сего шустрика в оборот? И с теми ребятами он даже близко не стоял – просто так уж совпало в колдовском Зазеркалье: я вылавливаю одних, а кто-то ловит меня. То есть не одного меня, но всех вольнодумцев, застигнутых у тивишных экранов. Эдакий тысячеглазый страж-демон на службе у режима. Бред!..

Однако с тивишниками явно не всё в порядке. Начать с того, что ими заменили прежние телевизоры, причём повсеместно. Собирали у граждан приёмники, якобы для перенастройки, затем возвращали – уже модернизированными, с фиксированной частотой и без лишних регуляторов. Из новых деталей добавилась единственная – прилепленная к экрану и залитая в такой прочный пластик, что его не брал даже алмаз. Отключить её было нельзя, поскольку тогда летела и трубка, однако реального смысла во вставке не мог обнаружить ни один нормальный спец. Предполагалось, она улучшает качество приёма, – но поди проверь! Зато электричества вставка потребляла несуразно много, оставаясь при этом безмятежно прохладной, – будто преобразовывала его в иную энергию, не теряя ничего на тепло. «Может, в ней всё дело? – думал Вадим. – И без вставки не возникло бы ни видений, ни ощущений? Как же она действует, интересно, – как улавливатель телепатем? Или это и есть та самая дверца – в неведомое? Жаль, что её нельзя вскрыть… и неспроста, видимо. Этот секрет для узкого круга, а значит, готовится очередная пакость».

Увлёкшись, Вадим не сразу заметил, что единственный выход из его замечательной берложки перекрыт грузным телом. Перед ним стоял Толян, душка-лабуправ, и беззвучно шлёпал мягкими губами. Некоторое время Вадим с неудовольствием созерцал его, затем всё-таки снял наушники. Но и тогда смысл слов, слетавших с энергично шевелящихся губ, дошёл до него не сразу: быстро переключаться Вадим не умел. И чем глубже бывало погружение, тем дольше приходилось всплывать. Наконец он разобрал:

– …чего со мной делаешь, а? Сидел бы тихо, как все, – неужто так трудно? Сколько раз тебя прикрывал, помнишь?

– А? – тупо откликнулся Вадим – как бы издалека, ещё не вынырнув толком. – Чего?

– Прикрывал я тебя? – переспросил Толян.

С покаянным вздохом Вадим подтвердил:

– Как же – было.

– И сколько можно? То на песенный фестиваль тебя вызывают, то с домовыми цапаешься… А знаешь, чего сказал про тебя управитель?

– Что? – послушно спросил Вадим.

– Пусть, говорит, ваш самородок на Студии отоваривается, раз такой исключительный, но только я – это он говорит – только я про такого студийца что-то не слыхивал!

«История повторяется, – с усмешкой подумал Вадим, – один в один. Господи, какие же они всё-таки одинаковые!»

– Так пусть и по…

– Слушай, не высовывайся – прошу тебя! – сказал Толян. – Я ж всегда тебя подстрахую, только не нарывайся, живи смирно.

– А кто против?

– Может, тебе заняться нечем? Так давай подброшу работёнку, и даже не очень пыльную. Чего б ты хотел разработать?

– Да что тут можно разработать, Толик? – усмехнулся Вадим. – Мы ведь копировщики, будто не знаешь! Передираем с ворованных образцов.

Действительно, даже такой стимул: изобретать, – у спецов отобрали. Не говоря о материальных. После короткого всплеска энтузиазма, незадолго до Отделения, в действие опять вступил проверенный принцип: минимизации трудовых затрат. Теперь если и делалось новое, то в Институте. Вот где питомник гениев, аж завидки берут, – только где ж их прячут?

– Но ведь существует уйма безобидных, непредосудительных дел, – гнул своё Толян. – Почему, к примеру, тебе не собрать магнифон – с твоими руками это…

– У меня их три.

– Чего? – опешил Толян.

– Ну не рук же?

– Так собери ещё. А то я один за всех бегаю! Видишь, – хмыкнул он, – даже похудел.

– А подарить тебе магни?

– Ну что ты опять, Вадим, – я же серьёзно!..

– Я тоже. Кстати, как бы и магни вскоре не попали под запрет: всё-таки размножение информации, пусть звуковой… А хочешь, смастрячу тебе видачок?

– Этого не хватало! – Толян даже отшатнулся от него. – Между прочим, а чем ты занят сейчас? Вот это что? – с опаской он ткнул пальцем в незавершённый прерыватель. – Можешь мне объяснить?

– Могу продемонстрировать. На тебе – хочешь?

– Иди ты!

Неуклюже извернувшись, Толян подтащил под толстый зад табурет, грузно осел. Удивительно, но в лаборатории было тихо – что ли, время обеда?

– Хочу посоветоваться, – доверительно сообщил Толян. – Строго между нами, ладно?

Вадим хмыкнул: неужто и этому загорелось согнать вес? Да нет, вряд ли, – скорее что-нибудь из сферы морали.

– Выдвигают на повышение, – продолжал толстяк. – Предлагают отдел.

– А Марчика куда?

– В здешние под-управители, похоже. Окончательно переберётся в «отцы».

– Н-да, осуществляются мечты.

– Марчик далеко пойдёт – ты был прав. – Толян повздыхал. – Так что скажешь?

– Ты же знаешь: чего я не люблю, так это советовать. Решай сам.

– Но что б ты сделал на моём месте?

– Эка хватил! На твоём я и лабуправство давно бы послал. Но мне легко быть принципиальным: у меня дети по лавкам не плачут.

– А если бы плакали? Ну представь!

Сегодня Толян был настойчив на удивление – неужто это всерьёз? Или кокетничает?

– Всё равно нет, – твёрдо сказал Вадим. – Лабуправ – это предел. Дальше в Систему погружаться опасно, рискуешь пропитаться ею насквозь… Хотя, может, ты этого хочешь? – вкрадчиво добавил он.

Толян с тоскою вздохнул.

– Я откажусь, – неуверенно предположил он. – А?

– Откуда мне знать.

– С другой стороны – я не пойду, ты не пойдёшь. А кто тогда? Какой-нибудь проныра? И потом он будет решать за нас?

– А сейчас, по-твоему, кто решает? Радость моя, ты что, надеешься развалить Систему изнутри? Не смеши, она не таких ломала! Там же сплошные Марки – хочешь сделаться одним из них? Конечно, твоё право, но не жди тут моего благословения. От дерьма лучше держаться подальше – старая истина!

Повздыхав ещё, словно для заполнения паузы, Толян спросил:

– Кстати, не слыхал? На будущей неделе отдел-управы должны пройти переаттестацию.

– И что?

– Да странно как-то: проводит её лично под-управитель при участии троих представителей главка, посторонние не допускаются. К чему такая секретность?

– Смахивает на посвящение, тебе не кажется? – предположил Вадим. – Только вот в кого: в рыцарей или в особо доверенных слуг?

– В слуг? Скорее господ.

– Зависит от точки зрения. Ежели смотреть на пирамиду со стороны… Интересно всё же, какова процедура?