Марина Ефиминюк - Игры по чужим правилам Страница 19

Одна нафталинная старуха с седыми буклями надменно сканировала толпу через стеклышко старомодного лорнета. Другая ведьма опиралась на трость с тяжелым наболдашником в виде бульдожьей головы и имела столь кислый вид, будто желала этой самой тростью поколотить всю ведьмовскую ватагу без разбора на звания и чины.

— Добрый вечер. — Подойдя, я едва сдержалась от хулиганского книксена.

— Здравствуй, милая. — Аида прижалась надушенной щекой к моей щеке и, изображая поцелуй, едва слышно прошипела: — Не смей испортить праздник, девочка!

Отстранившись, ведьма по-прежнему ласково улыбалась. Я изумленно моргнула, почти уверенная, что просто ослышалась. Судя по всему, мать Филиппа всерьез опасалась, что вечер закончится поножовщиной!

В душе вспыхнуло возмущение. Только, в отличие от Лизы, у меня никогда не получалось притворяться настолько талантливо, чтобы скрывать настоящие чувства.

— Не переживайте, Аида, я понятия не имею, где лежит ритуальный кинжал.

Железная выдержка хозяйки Гнезда поражала. От недвусмысленного намека на кровавую резню, завершившую последний шабаш, она смущенно хохотнула в сторону матрон и потрепала одной из них сухую, похожую на куриную лапку руку:

— Ох, уже эти дети.

— В наше время короткие юбки на шабашах запрещали, — поддакнула старуха, останавливая рентгеновский взор на моей обтянутой сетчатым чулком разбитой коленке.

— Как хорошо, что времена меняются! — с крайне почтительной улыбкой воскликнула я. — Мне рассказывали, что в ваше время на шабаши приходили голыми, а человеческих девушек использовали для жертвоприношения.

Аида поперхнулась. Даже на расстоянии ощущалось, как от матери Филиппа волной исходит недовольство.

— Сашенька, — елейным голосом вымолвила она, — найди мальчиков. Пора начинать праздник.

Как всегда, хозяйка дома решила, что возмутителя спокойствия лучше услать подальше. Я же посчитала за благо закончить разговор с высокомерными ведьмами и затеряться в толкучке.

Маленькая гостиная, где обычно проводили время молодые Вестичи, оказалась заперта, оттуда не доносилось ни звука. Пришлось несколько раз настойчиво постучать, прежде чем последовала хоть какая-то реакция, и щелкнул замок. Юрко прошмыгнув внутрь, я получила ощутимый удар в поясницу дверной латунной ручкой.

В комнате горели свечи, пахло воском и терпким алкоголем. Гомон и музыка доносились неясным гулом, а почерневшие, будто замазанные краской, окна скрывали гостиную от любопытных гостей, гуляющих по дорожкам заснеженного сада. На журнальном столике теснились бутылки с вином и виски, несколько стаканов, тарелка с нарезанным лимоном и открытая коробка шоколада.

Расслабленный, нетрезвый Заккари в расстегнутой белой рубахе полулежал на диване и лениво прихлебывал янтарную жидкость. Филипп с бокалом в руке удобно развалился в кожаном кресле.

На широком подлокотнике, практически прижимаясь к плечу моего парня, устроилась Маргарита в потрясающем небесно-голубом платье. Из глубокого разреза шелковой юбки высовывалось круглое колено. В гранях рубинового перстня преломлялся свет, и камень сиял, словно торжествовал вместе со своей неотразимой хозяйкой.

— И, о чудо! — патетично произнес блондин, возводя глаза к потолку. — Она молчит!

— Боюсь, что тебе не захочется услышать, о чем именно я сейчас думаю, — холодно процедила я, пристально рассматривая Филиппа. Его одежда была в беспорядке, а на лице с хмельным румянцем блуждала высокомерная ухмылочка.

— Добрались без проблем? — пригубив бокал, спросил он.

— А проблемы намечались? — Голос не дрогнул, хотя внутри клокотала обида. — Поздравления с днем рождения прослушаешь на автоответчике. Мы с ним очень плодотворно общались последние два дня.

— Я их слушал одно за другим, — усмехнулся Филипп, отчего-то говоря с неуловимым, но незнакомым акцентом. — Очень красноречивые сообщения.

Судя по всему, ссора, случившаяся из-за интриги малолетней ведьмы, продолжалась. Но я искренне считала, что личная жизнь, на то и личная, чтобы выяснять отношения без лишних ушей, а потому проглотила издевку. Взгляд остановился на Заке, точно именно блондин являлся загулявшим распорядителем праздника, соблазнившим хозяйских отпрысков на пьянку.

— Вас Аида ищет. Пора начинать вечеринку.

— Ведьмовской шабаш, милая, — грациозно поднимаясь с подлокотника кресла, проворковала Марго. Как гибкая кошка, она нарочито потянулась, изогнувшись всем телом.

— По мне, хоть дьявольский бал. Главное, милая, чтобы ты не разделась догола и не бросилась гонять на метле, — спокойно отозвалась я. — Но если не удержишься, то лучше не вылетай на улицу — получишь обморожение.

В комнате воцарилась ошеломленная тишина. Скрывая ехидный смешок, Зак опрокинул в себя питье. У ведьмы, явно не ожидавшей отпора, вытянулось лицо. Девушка, к моему удовлетворению, даже подурнела. Становилось странно, как она сдержалась и не швырнула в меня бутылкой.

— Пойдемте, — подогнала я молодых людей и подергала дверную ручку. Замок не поддался. — Вас с поклоном попросить? Концерт окончен!

Дверь моментально открылась, позволяя мне выбраться в шумный холл. Праздник шел полным ходом. Гости достаточно захмелели для танцев, музыка звучала громче, и гвалт уже не мог заглушить заливистой мелодии.

Я замерла, стараясь вернуть хладнокровие, и едва справлялась с желанием незаметно улизнуть домой.

— Птичка!

Откуда ни возьмись, возникла Кошка и смешала план побега. Невинная улыбка актрисы предназначалась исключительно для зрительного зала.

— Ну, как? Я оказалась права? Все подавились от любопытства, когда тебя увидели.

— Более чем, — мысленно возвращаясь в темную гостиную к высокомерному Хозяину дома, невесело усмехнулась я. Он казался незнакомцем, отраженным в кривом зеркале!

— У тебя все о'кей? — Моментально почувствовав фальшь, насторожилась Лиза. — Ты такая бледная.

— Все отлично.

— Врать ты так и не научилась, — заключила блондинка и, подхватив меня под руку, потащила к лестнице на второй этаж. — Сбежать не дам, иначе нового Мерседеса не увижу, как своих ушей.

В отличие от холла, бальный зал утопал в ярком свете. Для праздника помещение превратили в сказочную зимнюю поляну. Занавески на узких окнах казались сотканными из белых перьев. Вместо потолка клубились серые облака, и в воздухе плавали искристые снежинки. Падая, они усеивали пол, одежды, шевелюры и от каждого шага вспенивались сверкающей поземкой. На маленькой сцене вдохновенно играл оркестр. В шумной толпе сновали официанты, обнося ведьмаков крошечными рюмочками с ритуальной кровью.