Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия : СИ] Страница 19

Ученики бросились выполнять приказ. Дикуша за зельями, в которых он смыслил гораздо лучше Белавы, а девушка за водой, крикнув по дороге Яре, чтобы готовила комнату Радмиру. Вскоре постель была застелена, огонь в очаге разведен. Дикуша расставлял зелья, выбирая те, что могут пригодиться в первую очередь. Белава доставила два ведра воды. Они вплыли следом за ней по воздуху. Девушка сунула пальчики в воду и зашептала. Когда пальцам стало тепло, она остановилась. Дарей возился с Радмиром, раздевая его. Дикуша взялся помогать, Белаву же выставили, дабы не смущать девицу обнаженным телом мужеским.

— Ну как он? — спросила девушка Дикуша, когда тот вышел.

— Плохонький, — ответил Дикуша. — Раны старые плохо зажили, голодал много, скакал долго. Мастер его отмыл, зельями напоил, раны почистил. Будем ждать, поправится.

Дарей вышел к ним только к вечеру. Был он задумчив и мрачен. Рассеяно поковырялся в миске с кашей и ушел к себе, не сказав ни слова. Вскоре и остальные пошли спать. В доме стало тихо.

Белаве не спалось. Она крутилась с боку на бок, но сон не шел. Она села к окошку и уставилась в темноту. Что-то томило ее, заставляя сердце сжиматься. В голове вертелась одна мысль: я нужна, я нужна, я нужна… Наконец, она накинула на плечи теплую шаль и выбралась из свет елки. Постояв немного, прислушиваясь к звукам ночного дома, она скользнула к дверям, за которыми лежал Радмир. Девушка взялась за ручку, сердце громко колотилось, она собиралась войти в комнату, где спал мужчина. Но все та же мысль назойливо продолжала подталкивать ее. Белава открыла дверь и прокралась внутрь, чувствуя, как щеки начинают пылать.

Воин разметался на постели в тяжелом сне. Он протяжно застонал и перевернулся на спину. Девушка подошла к нему на цыпочках и наклонилась, Радмир пылал. Она чуть задумалась, но рука сама потянулась к обнаженной груди мужчины. Белава остановилась, вновь склонившись к лицу Радмира. Она тихонечко подула, наблюдая, как он перестает метаться и стонать. Лицо мужчины расслабилось, он успокоился, жар отступил. Тогда уже более уверенно девушка положила руку на грудь Радмира и сосредоточилась. Она почувствовала, как сила течет по венам, устремляясь к ладони, проходя наружу через поры, и уходя в тело воина-странника. Рана, которую она увидела на его груди, на глазах заживала, бледнела и исчезла без следа. Белава знала, что это происходит и с остальными ранами. На щеках мужчины появился румянец. Он открыл глаза, посмотрел на нее и ласково улыбнулся:

— Чародейка.

— Спи, — чуть слышно прошептала девушка, и Радмир послушно закрыл глаза.

Белава вышла из радмировой горницы и почувствовала, что у нее кружится голова, и слабость разливается по телу. Она дошла до своей светелки, держась за стенку, добралась до кровати и почти упала на нее. Но теперь она была спокойна и довольна. Девушка удобно устроилась под одеялом и сразу уснула.

Утром ее разбудил веселый смех. Белава попробовала уснуть снова, натянув на голову одеяло, но голоса продолжали вползать в ее сознание, разгоняя последние остатки сладкой неги. Она глянула в окно, весеннее солнышко ей подмигнуло, девушка ответила ему такой же светлой улыбкой. Она привела себя в порядок, придирчиво глянула в зеркало и вышла из свет елки. Голоса доносились снизу. Оживленный голос Радмира перекрывал все остальные. Девушка поздоровалась и села за стол.

— Здравствуй, красавица, — подмигнул Радмир.

— И ты будь здрав, воин-странник, — усмехнулась Белава.

Учитель задумчиво кивнул ей. Дикуша уже засел в своей любимой каморке и что-то варил, запахи его усилий вовсю пытались испортить аппетит Белаве, потому что она единственная, кто сегодня проспал почти до полудня.

— Чем ты занималась ночью? — спросил Дарей, и девушка поперхнулась.

— С-спала, а что?

— Посмотри на Радмира, — сказал чародей, и ученица послушно перевела взгляд. — Он совершенно здоров.

— Вы ведь его лечили, мастер, — улыбнулась девушка.

— Лечил… как умею. А Дикуша сварил отличные зеживляющиее и дающее силы зелья. Но Радмир поправился за одну ночь. Что ты сделала?

— Мастер, — девушка покраснела, как же можно сознаться, что она, незамужняя девка, ходила ночью к мужчине?!

— Я понимаю, о чем ты думаешь, о стыде. Оставь. Мне очень важно услышать, что ты сделала.

— А почему я, — Белава попробовала в последний раз отнекаться.

— Потому что больше некому, — чародей подался вперед. — Рассказывай.

И Белава рассказала. Мужчины смотрели на нее: Радмир с любопытством, Дерей задумчиво.

— Ты бледная, — наконец сказал чародей. — Чувствуешь слабость?

— Да, немного, — ответила девушка.

— Почему ты решила сделать это? — теперь задал вопрос Радмир.

— Я знала, что нужна тебе, — пожала плечами Белава. — И знала, что должна сделать. Это было легко, — она смущенно улыбнулась, — как тогда у Ведары, когда морковку оживила.

— Ты оживляла? — удивился Дарей, и Белава вспомнила, что почти ничего ему о своих выплесках силы не рассказывала.

— Да, в день приезда к вам, — девушка почему-то чувствовала себя неловко.

— Теперь мне многое стало понятным, — чародей погладил подбородок. — Кто в твоем роду чародействовал?

— Прапрадед, прабабка, может и до них кто.

— Как их звали?

— Прадеда Велеславом, а бабку Хваленой величали.

— Великие духи, — присвистнул чародей. — Какие имена! Знавал я Хвалену, какая была ж… колдовка, — мечтательно протянул Дарей. — О Велеславе наслышан, царский чародей, самый сильный был в свое время. Это он всевидящие башни создал. Какие предки, какая мощь! Но почему я никогда не видел в Кривцах твою бабку? И почему даже не слышал ничего о ней?

— Я не знаю, — Белава была обескуражена. — Сама я видела бабушку всего раз, в пять лет.

— Да, об этом Никодий проговорился, когда я был у них, — вставил Радмир. — Он тогда сказал, что колдовской силы во внучках она не нашла. Меня это еще удивило. Пусть сила и проявилась в десять лет, но родовой дар есть от рождения, и не заметить его невозможно.

— Ты прав, друже, совершенно прав, — поддержал Дарей. — Но такого не бывало, чтобы в обычном человеке вдруг объявлялся дар. Он или есть, или его нет. Может обманулась? Но как? Это же Хвалена, в ней сила жизни была. Это и есть их родовой дар. Белава им ночью и воспользовалась.

— Не понимаю я вас, — в каком-то ужасе воскликнула девушка.

— Да что ж непонятного? Дар, передающийся по крови в вашем роду— это сила жизни. Это самая могучая сила. Растратить ее нельзя, совсем нельзя. Чародея жизни невозможно оставить без его магии, потому что она есть, пока чародей жив. Управлять этим даром научить нельзя, он сам дает знать, когда и как им надо воспользоваться. Ты вылечила Радмира за одну ночь, у него даже шрамов не осталось. Чародей жизни, достигший пика, может управлять всем, в чем есть или была жизнь, может оживить мертвого, может бесплодной женщине подарить радость материнства, может вернуть молодость. Недаром тебе так легко дается колдовская наука, и вот почему ты так опасна в ярости. Для выплеска ты берешь основу из силы жизни. И если бы мать не прятала тебя, то сейчас ты бы стала почти великой.