Константин Калбанов - Рыцарь ч.3 Страница 19

— Ну, достойное оружие, для того чтобы противостоять оркам, и ни коим образом не связанное с сатаной ни какими проявлениями, нам не помешает.

— Это–то так, однако, мне известно, что этот сэр Андрэ отличается слишком явным вольнодумством.

— Крестовый поход может очень многое исправить, так что с благословения Господа нашего, с этим я думаю, мы разберемся, когда и если придет время.

— Что–то уж больно много, в этом деле, мы вынуждены оставлять на волю Господа нашего.

— Тем явственнее будет видна воля Его, и наша правота или заблуждения. — Смиренно проговорил архиепископ Йоркский, ордена Святой Инквизиции.

Аминь. — Высказал свое согласие архиепископ Саутгмптонский, ордена Святой Инквизиции.

 ГЛАВА 3

Как все же приятно пройтись по светлому сосняку, наполненному пьянящим ароматом хвои и смолы, мягко ступая на землю усеянную сухими иголками, скрадывающими каждый шаг и делая его абсолютно неслышным. Это только полные неумехи способны нашуметь в сосняке, опытный следопыт здесь пройдет тихо, словно ступая по перине. Однако Жан больше предпочел бы чащу, с густым подлеском, способным укрыть опытного лесовика даже на расстоянии вытянутой руки. Светлый сосняк, потому так и называется, что в нем не растет даже трава, так как сосны забивают любую растительность, и видно довольно далеко, при случае, пешему в таком лесу не уйти от конного, чего не скажешь о чаще. Оно конечно там надо быть невпример более внимательным и осмотрительным, дабы не пропустить попавшуюся под ноги ветку и не выдать себя ее хрустом, но зато там нет столь далеко просматриваемого пространства.

И все же Жан с видимым удовольствием втянул носом пряный воздух, и на мгновение расслабившись, глубоко вздохнул. Трое сопровождающие его, и внимательно осматривавшиеся по сторонам, недоуменно переглянулись. Что это командир еще надумал? Нашел время расслабляться. Тут того и гляди, орки обнаружат столь желанную добычу. Ладони сжимающие карабины вдруг стали потными, один их охотников отер ладонь о камуфлированный чехол, второй продолжая осматриваться в своем секторе, присел и зачерпнув горсть иголок быстро отер руки, покрывая их пылью, оно конечно руки чистотой после этой процедуры не блещут, но зато оружие теперь не скользит, а чистота, это дело никуда не денется, придет время руки и вымыть можно, главное чтобы это время пришло.

Жан осмотрел своих артельщиков и задорно ухмыльнулся. Его сильно позабавило то, в каком они сейчас были напряжении, глядя на них, он вспомнил себя, и то время, когда сам впервые оказался на орочьей стороне. Тогда, после первого похода он решил для себя, что больше на эту сторону не ходок. Его трясло целые сутки, а старший все подливал и подливал, пока не накачал новичка до потери сознания.

Второй поход прошел уже куда легче, и в этот раз он чувствовал себя куда увереннее. Дальше больше, и даже после того, как они нарвались на орочью засаду, и вся артель полегла, а он только чудом вырвался и сумел уйти, этот берег продолжал его манить с непреодолимой силой. Тогда он вернулся, сбив новую артель.

Прошло два года с тех пор, как он был здесь в последний раз, и только опять ступив на этот берег он понял, насколько ему не хватало этих походов по полной опасности земле, где смерть могла прятаться за каждым кустом или пригорком, высматривать тебя из–за каждого валуна или ствола дерева, где если не ты, то тебя. Его артельщики были напряжены до предела, а он как мальчишка сейчас чувствовал небывалый подъем и радость, словно при встрече со старым другом.

Вздохнув еще раз, он тут же изменился и уподобился взведенной пружине. Все больше расслабляться нельзя, орочья сторона ошибок не прощает.

Светлый сосняк как–то сразу сменился смешанным лесом, словно деревья провели границу между своими владениями. Правда разница оказалась не значительной, листва только–только стала проклевываться, так что видимость продолжала оставаться весьма на большое расстояние, правда не так как в сосняке, здесь теперь хотябы можно было укрыться за густыми ветками подлеска, да и стволы деревьев были куда чаще. В общем, передвигаться здесь стало несколько проще, но в тоже время и опаснее, орки были великолепными лесовиками, а потому умели маскироваться ни чуть не хуже охотников, а в чем–то и лучше.

Жан вновь осмотрел своих людей. Собранные, внимательные, но больно уж напряженные, в таком состоянии человек может пропустить и то, что казалось бы, очевидно, и увидеть то, чего небыло и в помине. Но сейчас с этим он ничего поделать не мог, к этому нужно было привыкнуть, если парни после первого выхода, снова будут готовы посетить этот берег, вот тогда они и будут по настоящему готовы. Нет, они конечно же уже выслеживали разбойников в лесах, с риском для жизни, они не задумываясь пошли с ним, когда нужно было навести на инквизиторов стаю волков, тоже не безопасное занятие, без сомнений пошли зачищать подворье Абрамса, та еще проверочка на крепость нервов, не каждый сможет хладнокровно лишить жизни подростков. Но орочья сторона это было совсем другое, здесь даже воздух иной, здесь даже бывалые ветераны могли дать слабину, здесь можно было положиться только на себя и на свои навыки. Так что, сейчас Жан полностью мог рассчитывать только на себя, а потому вертел головой во все стороны.

На орков они вышли неожиданно, спасло их то, что они в этот момент охотились и загоняли оленя подранка, а потому были слышны издалека. Из укрытия, Жан видел как один из орков зайдя с боку, послал очередную стрелу, которая смертельной занозой впилась в бок животного. Олень тут же запнулся, и перелетев через голову распластался на земле, покрытой едва проклевывающейся зеленью лесного чеснока, судорожно дергая ногами.

Ии–йй–ахха!!!

Оглашая окрестности победным кличем, орк возвестил о своем метком выстреле. Жан только ухмыльнулся в ответ на эту выходку молодого орка. Почему молодого? Да потому что только молодой и неопытный, только прошедший посвящение, мог так возвещать о своем присутствии в этих местах, вблизи от пограничной реки с землями людей. Охотники на орочьей стороне, хотя и были явлением редким, но уже успели внушить к себе уважение со стороны людоедов.

Вскоре к поверженному оленю стеклись еще пять орков, последний, седьмой, орк появился совершенно бесшумно. В этом орке, Жан тут же распознал старого и опытного волчару, и причина была вовсе не в седине пробивавшейся в его гриве. Нет. Каждое движение, поворот головы, настороженный взгляд и то, как он все это совмещал, словно походя, не отдавая себе отчета, а просто так живя, выдавало в нем очень опытного лесовика. Такой мог обнаружить притаившихся в полусотне шагов людей, даже если они будут сидеть как мышки и не трепыхаться, несмотря ни на какую маскировку. Жан знал, что этот орк был способен на это, знал, потому что сам обладал подобной способностью. Это словно чувствуешь чужой взгляд, чувство, не поддающееся описанию.