Андрей Лукин - Подорожный страж Страница 19

Застывший от ужаса Смакла тяжело со всхлипами дышал сквозь сжатые зубы. Разбойники вяло копошились на безопасном расстоянии. Демон теперь пугал их даже в замороженном виде. Пущай колдун сам его хомутает, этакого увёртливого…

Когда жилистая рука ухватила Стёпку за шиворот и осклабился в радостной ухмылке кривозубый рот, Стёпка произнёс про себя спокойно и даже с этакой напускной ленцой: «Страж!»

Колдуна шандарахнуло так, что он с треском и свистом улетел спиной вперёд в лесную темень, ломая кусты и, возможно, не слишком толстые деревья. И, улетев, он уже не вернулся, хотя — это Стёпка знал наверняка — остался жив и почти не пострадал. Сокрушительный урон понесла только его колдовская репутация. Кряхтя и охая, он повозился во мраке — и уполз из Стёпкиной жизни навсегда, оставив на камнях размочаленный магическим ударом и никому уже не нужный посох. Разбойники после короткого замешательства тоже благоразумно растворились в лесной чаще. И на поляне воцарилась нормальная ночная тишина.

Стёпка склонился над Смаклой, страшась увидеть жуткую безнадёжную рану… Нет, обошлось. Неглубокий порез на шее уже не кровоточил, ворот рубахи казался чёрным от набежавшей крови. Колдун, к счастью, Смаклу недорезал.

— Испугался? — спросил Стёпка, опускаясь на землю рядом с гоблином.

Тот молча кивнул. Его трясло. Кроме длинной рубахи на нём ничего не было. Порты свои он то ли потерял, то ли они остались в повозке.

— И я испугался, — сказал Стёпка. — Не знал, что с ними колдун.

На него вдруг навалилась страшная усталость. Заболели руки, заболели ноги, заболели мышцы спины и живота. Дикие прыжки и скачки под управлением стража не прошли бесследно. Хотелось просто лечь и не двигаться. Но он заставил себя сходить за копьём, чтобы перепилить верёвки на гоблине. Смакла сразу вскочил на ноги, ойкнул и кулем осел на землю, как видно, верёвки были затянуты слишком крепко, и ноги успели основательно затечь.

Почти полная луна тихонько уползала за верхушки елей — представление на лесной поляне завершилось, смотреть больше было не на что. В глубине леса кулдыкнула спросонья какая-то птица.

— А ты говорил: выбрось, выбрось, — проворчал Стёпка. — Послушался бы я тебя — что бы тогда делали? Да ты его целовать должен теперь за то, что он тебя от верной смерти спас… Хочешь его поцеловать… или, как это, облобызать?

Смакла испуганно отшатнулся, загородился ладошкой:

— Сам его лобызай! Ишь, чего удумал!

— Ну, тогда погрейся. Знаешь, какой он горячий, лучше печки согревает.

— Пожжёт он тебя, Стеслав, помяни моё слово, до угольёв пожжёт огнём оркландским.

— Ну, раскаркался. Тоже мне — оракул без штанов.

Стёпка встал, помог подняться гоблину. Смаклу шатало.

— Дойдёшь? — засомневался Стёпка, глядя на его босые ноги.

— А куды я денусь? — буркнул в ответ гоблин. — Знамо, дойду.

Пробираться обратно по тёмному и совершенно незнакомому лесу было невесело и даже очень опасно. Стёпка теперь уже не ощущал себя ни Тарзаном, ни всесильным супергероем. Страж сделал своё дело и отключился. И вместе с ним напрочь отключилось не только Стёпкино ночное зрение, но и его смелость. В лесу ночью очень страшно, в лесу ночью пугаешься каждого куста, каждого постороннего звука, пугаешься даже собственных шагов. Хорошо, что рядом был Смакла. Всё-таки вдвоём не так жутко.

Мальчишки двигались практически наощупь, то и дело спотыкаясь, запинаясь, напарываясь на торчащие во все стороны ветви и сучки, и рискуя каждое мгновение лишиться глаз. Босой и голоногий Смакла ругался и бранился по-гоблински на весь лес, и обиженный лес в ответ подставлял ему то острые сучья, то торчащие из земли корни, то ямы, то непролазные колючие заросли. В общем, было невесело. Стёпка молчал, но ему доставалось ничуть не меньше. Удивительно, как легко и быстро он взбежал наверх, и как долго и трудно теперь спускаться вниз. Будь это не склон сопки, а обычная тайга, они давно и безнадёжно заблудились бы в зарослях.

— Эвон вы где! — облегчённо выдохнул Неусвистайло, шагнув навстречу выдравшимся из лесной чащобы мальчишкам. — Оба целы? Не поранены?

— Целы и здоровы, — устало отрапортовал Стёпка. Он был доволен. Они не только добрались до своих, они умудрились ещё и выйти прямёхонько на костёр. — Поободрались, правда, немного. В лесу темень жуткая, не видно ни… чего. Смакла, кажется, ногу сучком рассадил, да шею ему слегка порезали.

— Догнал их? — спросил Брежень с надеждой.

— Догнал, — Стёпка виновато пожал плечами. — Это они ведь из-за меня на вас напали. С ними охотник тот был, который нас в Предмостье в свою повозку зазывал. И ещё колдун какой-то.

— Не, то не колдун был, — возразил Смакла, тяжело прыгая на одной ноге и натягивая порты. — То был чародей Усть-Лишайский Щепота.

— А ты откуда знаешь? — поразился Стёпка. Ему представлялось, что на него охотится кто-то неопознанный, никому не известный, мрачный и таинственный… А оказывается, это был всего лишь какой-то лишайный Щепота. Даже как-то обидно становится.

— Он в замок приезжал давеча, — сказал Смакла. — Я за его кобылой присматривал, покудова он с отцом-заклинателем беседовал. Ругались они шибко, — гоблин осторожно потрогал подсохшую рану на шее и добавил вдруг. — Энтот Щепота с Полыней шибко дружен.

Опять Полыня! Стёпка помрачнел, вспомнив недобрый взгляд княжьего колдуна-оберегателя. Чего ему от меня нужно? Сначала Никария натравил, потом дружка своего с разбойниками… Если он хочет стража заполучить, то чёрта с два он его получит!

Дядько Неусвистайло крякнул в бороду и, ни слова больше не говоря, повёл гоблина к костру — врачевать раны и порезы.

Стёпка запоздало спросил у Бреженя:

— А у нас никого не… это… все целы?

— Целее не бывает, — весело сверкнул зубами неунывающий гоблин. — Царапинами да синяками отделались от разбойничков. Да, между нами, не разбойники то и были. Так, мелюзга приболотная. Они и не воевали всерьёз, больше для острастки мечами да топорами махали. А как увидели, что мы отпор дать могём, так сразу и дёрнули в лес, от греха подальше. Я так понимаю, что они нас с умыслом от повозок уводили. Чтобы тебя сподручнее было повязать. Ежели бы мы сразу сообразили, что они Смаклу уволокли, не пришлось бы тебе по лесу шастать. Мы бы их, мы бы с ними… — Брежень махнул рукой и засмеялся. — Эх, да что там! Опосля драки кулаками стращаю. Ты, Стеслав, чего с ними содеял, ежели не секрет?

Вот бы где Степану и расхвастаться, вот бы где подвиги свои ратные расписать! Но он сдержался, потому что не его то были подвиги и не его заслуга. Страж ведь за верёвочки-то дёргал.