Александр Данковский - Папа волшебницы Страница 19

— Ну, во-первых, примерно так и есть. Конечно, не каждую деревеньку, но обшариваем. Точнее, обшаривали до недавнего времени, — она замялась. — Во-вторых, конечно, нам что-то нужно. Нам нужны новые знания. Юля выросла в другом мире, у нее цепкий ум и неприязнь к авторитетам. За что вам отдельное спасибо. Не скажу, что у нее какие-то феноменальные способности. Но довольно сильные. Главное — в другом. Она сможет взглянуть на наши знания с неожиданной точки зрения. Особенно с вашей помощью — ведь я не смогу ей запретить с вами общаться.

— Только новые знания — и ничего больше? Ничего более… того, что можно пощупать?

— Дмитрий, знания — великая сила. Вы уже дали нам столько, что… Одна идея запечатленных движущихся картинок — это целый переворот.

— Да, я понимаю, наверное, много денег…

— Да при чем тут деньги! — она не на шутку обиделась. — Это новый подход к передаче знаний, к обучению. Нам надо успеть быстрее…

— Быстрее, чем что?

— Потом. Об этом расскажу потом. Мы говорили о Юле.

— И что о Юле?

— Дмитрий, послушайте. Я понимаю, что вам хочется вернуться домой, что бы этот дом из себя не представлял. Пока о том, как это сделать и можно ли сделать вообще, я знаю не больше вашего. Возможно, смогу узнать как раз благодаря Юле. Если мы ее обучим, то получим мага, бывавшего в другом мире. Это поможет проложить коридор.

— Так вот ваша основная цель?

— Да ничего подобного! Это всего лишь одна из гипотез, и, на самом деле, выход в ваш мир нам не так уж и нужен. По-моему, это не слишком гостеприимное место.

— Но зато сколько новых знаний! — я не мог удержаться от легкой шпильки.

— Возможно. Но я не о том. Коридор нужен вам, чтобы вернуться. Но это дело далекого будущего. Может быть, десятилетий. Может быть, коридор не удастся открыть никогда. Как по-вашему, сколько ваша дочь сможет вот так жить в этом домике?

— Не знаю…

— Очень недолго, поверьте. Она растет, ей нужны впечатления. Неволя — в любом виде — накладывает на человека отпечаток. Плохой отпечаток. Человек должен жить в мире, а не в доме. Но Юля не сможет стать своей здесь. Она — чужая. Поймите, чужая! Она не сможет просто выйти замуж за какого-нибудь местного мебельщика. Единственный путь, который для нее более-менее приемлем в нашем обществе — это путь мага. Маги все до некоторой степени чужие. И миру, и людям, и друг другу. Но они научаются с этим жить.

— То есть вы хотите сказать, что у меня нет другого выхода, кроме как отдать вам дочь?

— Что значит "отдать"? Она будет учиться в университете, как другие. Я ей буду помогать — ведь ей предстоит осваиваться, она простейших вещей не знает. Вы будете ее видеть регулярно — не каждый день, но уж точно чаще, чем раз в неделю.

— Лиина, вы чего-то не договариваете.

— Да, не договариваю. Вы еще не знаете всей правды о нашем мире, о том, что в нем происходит. Но, поверьте, я предлагаю хороший выход для Юли. В конце концов, пока от нас вы не видели ничего плохого. Откуда эта подозрительность?

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Причем для второй мышки, — пробормотал я по-русски. Лиина немного выучила наш язык, но тут пришлось переводить, попутно устроив довольно пространную лекцию о поговорках, мышах и приспособлениях для их ловли. Лиина поняла, помрачнела.

— Это основа вашей жизненной позиции? Вы считаете, что добра без определенной цели не бывает? — спросила она бесстрастно, как исследователь.

— Не скажу, что это основа моей личной позиции. Но так думают очень многие мои соплеменники.

Я встал и прошелся из угла в угол.

— Хорошо, опишите, как будет происходить обучение. То есть что будете делать с дочкой?

— Вы сможете даже присутствовать на некоторых уроках. Сразу скажу, что, по крайней мере первые месяцы, никакого особого воздействия на мозг не будет. Так, как вам прививали словарь, мы поступаем очень редко. Это непростая и рискованная техника. Детей учат сосредотачиваться, думать, видеть, владеть собой. Только показывают и объясняют. Ничего опасного. По крайней мере, в начале.

— А потом?

— А потом бывает по-разному. Но в любой профессии есть свой риск. Плотник тоже может себя топором по ноге ударить.

— Она сможет отказаться, если в процессе обучения окажется, что это занятие ей не нравится?

— На первых курсах это случается часто и не вызывает сложностей. Потом, конечно, все не так просто. Обучившийся знает кое-какие секреты. Так просто от нас не уходят, человек, даже если он не стал магом, не прошел обучение до конца, все равно находится под нашим наблюдением. Хотя может жить вполне обыкновенной жизнью. Видите, я с вами откровенна.

— Ага. А до этого сказали, что обыкновенная жизнь нам тут все равно не грозит. И с этим я вынужден согласиться. Вы с Юлей уже говорили об этом?

— Конечно, нет, — она удивилась. — Ведь вы же ее отец. Вам принимать решение.

— Не скажу, что она такая уж послушная дочь. И если ей не захочется…

— Не захочется… — эхом повторила Лиина. Похоже, такой вариант ей не приходил в голову. — Да, такое возможно. Хотя из родившихся под этим небом детей никто в здравом уме не откажется от того, чтобы стать волшебником. Это и почетно, и интересно, и деньги приносит. Одна из самых уважаемых профессий.

— А как же отчуждение?

— Дети об этом мало думают. Во всяком случае, я ни разу не слыхала о том, чтобы кто-то из кандидатов сам отказался хотя бы попробовать. Наоборот, родители, обладающие властью и богатством, всячески пытаются сдать нам детей в обучение. А для бедняков это просто подарок. Лишний рот кормить не нужно. А вырастет — еще и семье будет помогать.

— Хорошо, я поговорю с Юлей. Если не возражаете, без вас.

— Если не возражаете, я потом тоже поговорю с ней. И тоже без вас.

— Возражаю. Я не знаю, как именно вы можете воздействовать на другого человека.

— Хорошо. Я поговорю с ней в вашем присутствии. Хотя, поверьте, Дмитрий, обеспечить ваше отсутствие мне не составило бы большого труда. И без всякой магии — вы ведь уже не раз уезжали вместе с Бержи, оставляя Юлю тут одну? Я понимаю, все-таки вы — отец. Но, поверьте, ваша подозрительность неразумна.

— Верю. Неразумна. И даже самооправдательна. Дескать, не сразу согласился, а долго всякие обстоятельства выяснял, о дочкиной безопасности заботился. Хотя я прекрасно понимаю, что в этом мире — наивнее котенка. И у вас масса возможностей меня обмануть.

— Здраво. Ну что ж, оставляю вас наедине с дочкой. Зайду завтра с утра.

— Пап, они хотят меня у тебя забрать?

— С чего ты взяла?

— Ну, разговор был явно обо мне. Иначе бы тетя Лиина не стала бы меня так выставлять из комнаты. Лицо у нее было… жесткое, как из дерева. А у тебя сейчас помятое и с красными пятнами. А ты, когда думаешь о чем-то неприятном, всегда себе лицо мнешь, я заметила. Так что, у них есть какой-то дурацкий закон, по которому дочкам нельзя жить с папами?