Павел Буркин - Последний Храм Страница 19

… Мелина проснулась от звука шагов. Тут, в женском покое, таких просто не могло быть — Неифила ходила босиком, а тут отчетливо звучали на каменном полу каблуки армейских сапог. Этот звук успел до оскомины надоесть в тюрьме. Девушка нехотя разлепила глаза — и снова зажмурилась: кто-то бесцеремонно распахнул дверь, подсвечивая себе факелом. Девушка инстинктивно надвинула одеяло, пытаясь одновременно рассмотреть незнакомца.

— Альваро? — наконец спросила она. «Если он ко мне полезет, буду кричать». — Ты разве не слышал, что вламываться ночью к девушке…

— Одевайся и к черному ходу, — перебил Морозини-младший. — Дом облыскивают церковники, у тебя не больше двух минут. Жду у двери. Не успеешь — я ухожу, и объясняйся с попами, как знаешь.

Развернулся. Глухо хлопнула дверь. А Мелина все не могла стряхнуть оцепенение. Только что она люто ненавидела самовлюбленных, циничных купцов, готовых перегрызть глотку ради прибыли. Сейчас они были единственными, кто может ее хоть как-то защитить.

Мелина торопливо одевалась. Собирать было нечего, ничего, кроме статуэтки танцующей богини, у нее ничего не осталось. Одежда — и та не своя, а от щедрот Морозини. Платье, юбка, легкая, но плотная курточка из парусины, удобные сапожки как раз по ноге — не сказать, чтобы ее разодели, как фрейлину Императора Ствангарского, но одежда добротная, притом как раз для дороги. Купцы всегда знали толк в странствиях, как немногие. Маленькая серебряная Исмина заняла место в кармане куртки — чего еще желать? Мелина вздохнула. Все-таки расставаться с гостеприимным особняком было жалко. Сухо, тепло, кормят до отвала, мягкая постель. Опять же, слуги… Сполна познав нищету и тяжелый труд, особенно ценишь уют и комфорт.

Где-то на внутреннем дворе сухо треснул выстрел. Кому-то из стражников показалось копошение в темном углу? А может, застрелили кого-то из слуг или… самого старшего Морозини? От попов всего можно ожидать, вспомнить хотя бы отца Маркиана! Вряд ли здешний прелат добрее к язычникам.

Мелина надела шапочку — в душной летней ночи она была лишней, но подарками не бросаются, пригодится в Смертных горах. Все, можно идти. Жаль, нет оружия, да и не умеет она с ним обращаться. Ее оружие — вера и память.

— Что так долго? — накинулся на нее Морозини-младший. За его спиной стоял рослый незнакомец в выгоревшей на солнце черной рубашке. Густой, почти дочерна, загар, выцветшие от соли и солнца волосы и усы, как и походка вразвалочку — будто по качающейся палубе — выдавали в мужчине моряка именем божьим. На поясе у мужчины висела кобура с пистолем и абордажная сабля. Лицо пересекал шрам, задравший кверху нижнюю губу. Казалось, на этом выдубленном ветрами лице навеки застыл волчий оскал. Вторая была хорошо знакома Мелине: Неифила собственной персоной, в руках небольшой узелок с пожитками. Да, не может Альваро жить без развлечений.

— А что, что-то изменится? — буркнула Мелина.

— Если они дойдут сюда, придется тебя сдать. Хочешь снова на костер? За мной, бегом!

Бегом — это хорошо. Морозини вел их по темным, кое-как отделанным коридорам, мимо какой-то рухляди. Тут явно был склад для вещей, которые обычные горожане складывают на чердаках, царство пыли, моли и пауков. Наметанным глазом бывшая служанка определила: тут не убирались веками, наверное, слуги об этих ходах понятия не имели. Пару раз приходилось буквально пробираться через завалы всякого хлама — древних, просиженных кресел, траченных молью гобеленов, каких-то тряпок, древнего, наверное, оставшегося с Первой Темесской войны, оружия. На всякий случай Мелина подобрала какой-то допотопный семивершковый нож в видавших виды ножнах, который в ее руках вполне мог сойти за меч.

— Что, грабим родовую сокровищницу? — усмехнулся моряк. Морозини только хмыкнул — похоже, ему совсем не было страшно. Да, гады они, конечно, первостатейные — и отец, и сын — но в самообладании им не откажешь. Такие и создавали славу и богатство Темесы, торили пути от Аркота до Земли Ночи, объединяли Семиградье и осаживали охочих до чужого добра горцев.

— Зачем вам этот хлам? — удивилась Мелина.

— Затем, что по законам Темесы, если человек достиг семи лет, его вешают за кражу хлеба, — отозвался Морозини. — Не знала? Будешь знать. Ладно, разрешаю вооружиться. Вон, бери еще пистоль, но чистить будешь сама.

Они вывозились в пыли и паутине, моряк тихо ругался, когда ножны с абордажной саблей цеплялись за какую-нибудь рухлядь, но все-таки выбрались в совсем уж неприютный и неухоженный коридор. Здесь было нешуточно холодно, Мелину пробирало даже сквозь куртку. А ведь в такой куртке было бы тепло даже зимним утром на берегу моря… По крайней мере в Эрхавене, за Аббен и тем паче Марддар она бы не поручилась.

Крутая лестница, выщербленные временем ступени, потеки и пятна плесени на стенах. Мелина едва не навернулась вниз, в темный провал подземного хода.

— Смотри под ноги! — удержав ее за руку, прошипел Морозини. — Тут шею сломать не проблема.

Лестница оказалась на удивление длинной, к концу спуска ноги начали нешуточно дрожать и ныть. Здесь вода уже покрывала пол сплошным слоем, доставая до щиколотки. Раздался плеск, отдавшийся эхом под древними сводами. Интересно, когда это построили, отстраненно подумала она. И что, если на то пошло, сталось со строителями? Почему-то казалось, что…

— Проклятье, говорил же отцу проверить ход заранее, — ругнулся Морозини-младший. — Хороши бы мы были, если бы тут все затопило!

Дальше туннель еще понижался, соответственно поднимался уровень воды. Ледяная, совсем не похожая даже на зимнее Торговое море, вода обожгла лютым холодом, Мелина поежилась, когда вода поднялась выше сапог.

— Быстрее, а то замерзнешь! — подбодрил ее Альваро. — Мне только твоих соплей не хватало! Неи, тебя тоже касается!

К счастью, пол вскоре перестал опускаться — вода дошла Мелине до талии и остановилась. Теперь приходилось помогать себе руками, потому что здесь вода не стояла, а куда-то текла. Наверное, древние строители предусмотрели какой-то водоотвод. Но все равно — рано или поздно подточенные подземными водами крепи не выдержат — и тогда… К тому времени, когда шедший первым Альваро нащупал первую ступеньку вверх, Мелина успела потерять счет времени. Остался только холод — и ломота в перетруженных ногах. Это тебе не стремительная легкость танца в залитых солнцем холмах за Асивилдом. Она машинально переставляла оледеневшие, ставшие чужими и непослушными ноги, чувствуя, как смертельный холод поднимается все выше. Когда нога ударилась о первую ступень, Мелина не удержалась и повалилась лицом в темную воду.