Алексей Гравицкий - Калинов мост Страница 19

— Считаешь ее женой? — быстро спросил мужичок.

— Да, — без колебаний ответил Олег.

— Хорошо, — кивнул собеседник вальяжно откидываясь на спинку скамейки. — Но только помни, что помимо того, что считаешь ты, есть действительность. А в действительности она пока не твоя жена. Женщина не ставшая женой по твоему делению соблазнительница. А соблазнительницы опасны. Берегись ее.

— Вы просто не знаете о чем говорите, — грустно произнес Олег. — Когда я ее вижу, мне кажется, что знал ее еще до рождения, что мы одно целое. Вы ведь любили когда-нибудь? Неужели от женщины не осталось ни одного доброго воспоминания.

Мужичок дернулся, словно ему смазали пощечину. В глазах на мгновение появилась боль.

— Все светлое, — произнес тихо, — Что помню в жизни, связано с женщиной. Всем темным обязан этим воспоминаниям. Я не буду рассказывать тебе в чем ты не прав, здесь каждый решает сам. Просто будь осторожен. И не поворачивай спину той «жене», которая не считает тебя мужем.

Олег долго сидел в задумчивости, ковырял носом кроссовка землю возле лавочки. Мысли текли неспешно, и было над чем подумать. Собеседник не мешал, молча ждал, когда парень проявится.

— И все-таки кто вы? — встрепенулся наконец Олег.

— Зови меня Ко… — мужичок замялся на мгновение. — Костя.

— Хорошо, дядя Костя, — улыбнулся Олег. — А для чего вам все это? Зачем вы меня нашли? Зачем все эти разговоры?

Дядя Костя встал со скамейки и сурово посмотрел на парня.

— Поймешь со временем, — суховато ответил он. — Если хочешь, чтобы я тебя чему-то учил, завтра придешь сюда же часам к девяти утра. Если не придешь, второй раз предлогать не буду.

И прежде чем Олег успел что-то сказать, мужичок быстро пошел вдоль по аллее.

Мелко порубленный лук стал золотистым, шкворчал в раскаленном масле. Старуха взяла доску, ссыпала в сковороду порезанную кругляшками картошку. Зашипело. Старческие пальцы ловко накинули сверху крышку и убавили огонь.

Старуха повернулась. Игорь сидел за столом над пустой тарелкой с видом послушного мальчика. Казалось, попроси показать руки, не удивится, а спешно продемонстрирует, что они вымыты.

— Чего примолк?

— Да спрашивать боязно, — хмыкнул Игорь.

Бабулька явно прибывала в хорошем расположении духа. Благодушно отмахнулась.

— Спрашивай чего хотел. Про Олега что ли?

Игорь кивнул.

— Он кто?

Старуха задумалась. Неспешно отошла, взяла доску, нож и пучок зелени. Вернувшись к столу принялась неторопливо шинковать.

— Его зовут Милонег. Он внук киевского коваля, что у Владимира-крестителя служил. Сам тоже ковал, изобретал чего-то. Потом князю под горячую руку сунулся и в погреба попал. А оттуда пути два: либо ногами вперед, либо вперед за Русь на верную гибель. У Красна Солнышка с этим все в порядке было, он пленников просто так не отпускал. Всегда с умыслом. Вот и тогда так. Выпустил и услал на верную гибель.

— Так он погиб?

— Погиб, но позже. Не о том речь. Я уже говорила, он неравнодушный. Человек, когда умирает, душа его куда летит?

Игорь пожал плечами:

— Не знаю. В рай, в ад, в космический разум.

— Рай и ад это придумка для обывателей, чтоб вели себя пристойно. А то вам только волю дай, сперва друг дружку переимеете с особым извращением, потом перережете. Но в общем не далек от истины. Душа в новый для себя мир летит. Стремится к нему, надеется, что он будет лучше. Потому о старом мире и не вспоминает.

Старуха дорезала зелень. Убрала доску, поворошила картошку. Когда сняла крышку со сковороды, по кухне разнесся умопомрачительный аромат. Бородатый сглотнул голодную слюну. С сожалением проследил за тем, как крышка возвращается на место.

— Люди равнодушны в большинстве своем. О себе заботятся, о себе думают. Редко когда неравнодушного встретишь, который больше о том, что вокруг думает. Но встречаются. Когда у такого неравнодушного душа отлетает, она тоже не о себе и не о новом лучшем для себя мире думает. Потому те неравнодушные на мосту и задерживаются. Милонег тоже там был. Только он сейчас здесь нужен, потому я его с моста вытащила и в живое тело вернула. Теперь он — Олег.

— А как же… — начал было Игорь.

— В обмен. Душа на душу. Таков порядок. Настоящий Олег при родах умер. А Милонег его тело занял, так и живет уже семнадцать лет.

— А родители, родственники? — удивился бородатый. — Как же можно скрывать, что ты не ты, грудного ребенка из себя изображать?

Старуха выключила плиту.

— А кто тебе сказал, что он изображает? Он с рождения живет, как Олег. Память Милонегова в нем спит. Пока. Как для дела понадобиться, так я ее разбужу.

— Кого?

— Память. А пока пусть Кот его тело тренирует. Ты тоже можешь чему дельному научить.

Старуха взяла сковородку и принялась накладывать истомившемуся Игорю картошку. В прихожей заскрежетал замок. Хлопнула дверь. Благодушие слетело со старухи, как с белых яблонь цвет.

— Приятель твой пришел, — проворчала она.

Кот не заставил себя ждать. Уже через минуту он появился в дверях кухни. Вид он имел озадаченный. Уминавший картошку Игорь встрепенулся.

— Ну что? Познакомился?

Кот молча кивнул. Глазами стрельнул на Ягу.

— Что-то не так? — перехватила взгляд старуха.

— Не так, — сощурился Кот. — Ты, костяная нога, зачем бабу его сюда притащила? Или тебе гурьбой оживлять сподручнее?

— Какую бабу? Ты о чем?

— А то ты не знаешь, — фыркнул Кот. — Я сегодня видел Милонегову девку. И он по ней с ума сходит. Даже память прорезается. Слава богам, он этого не понял.

Старуха помрачнела, молча опустилась на табуретку. Кот смотрел испытующе. Игорь тихой сапой трескал картошку, не решаясь встревать в разговор. Наконец старуха прервала молчание.

— Это не я, — тихо и быстро произнесла она. — Я ее не воскрешала. Только его.

— Хорошие дела, — протянул Кот. — И что это значит?

— Одно из двух, — задумчиво откликнулась старуха. — Либо ее воскресили силы мертвого мира, либо в этой истории участвует кто-то кроме нас.

— Еще одна яга?

— Не знаю, — окрысилась старуха. — В любом случае эта девка скорее враг, чем друг. Вот что, надо будет ее как-нибудь подловить и к нам затащить. Я ей память открою, все и выясним.

— А Олег? В смысле Милонег? Если узнает, что мы с ней так, — Кот запнулся. — Он тебе этого не простит.

— Мало кто мне чего не прощает, — пробурчала старуха. — Переживу. Чего там с Олегом?

Кот расплылся в довольной улыбке.

— Все хорошо. Завтра начну его тренировать. Это, конечно не то тело, что у Муромца и Поповича воинским хитростям училось, но кое-что может. Будем развивать. Сколько времени у нас есть?