Мартин Скотт - Фракс и монахи-воины Страница 19

Я попросил Макри оставить мне кошель, она возражать не стала.

Куэн по-прежнему дрыхла в моей постели. Ладно, пускай спит. Пока. Но как только стемнеет, ей придется отправиться в комнату Макри и подыскать себе местечко там. Я никому не отдаю на время свою постель. И, тем более, ни с кем её не делю.

Сулания тем временем рассказала мне, что у Талия постоянно возникали денежные проблемы. При дворе он играл ничтожную роль, постоянно пребывая в тени других, более одаренных магов. И даже его основное занятие — составление гороскопов для мелкой знати — постепенно перестало приносить доход. Жизнь в Тамлине дорогая, Талию приходилось много тратить, чтобы содержать свою виллу. В общем, он влез в серьезные долги.

— Папа не знал, куда обратиться. Ну и, в конце концов, он обратился к «диву».

«Диво» позволяло ему забыть о проблемах, но проблемы все равно становились все острее. Заказов становилось все меньше, долги росли. Талий же пристрастился к наркотикам настолько, что не мог даже пойти во дворец, предварительно не накачавшись «дивом». В результате, он приходил во дворец в таком состоянии, что составлять гороскопы просто не мог. Замкнутый круг.

— Через некоторое время наркотики полностью овладели отцом.

Я подумал, что примерно тогда же алкоголь полностью овладел Суланией. Когда соседи начали шептаться по поводу Талия, у неё не было моральных сил выйти на улицу, предварительно хорошенько не подкрепившись.

Несмотря на состояние, в котором постоянно находился Талий, вход во дворец ему никогда не запрещали, из чего можно заключить, что он проносил за стены дворца нечто весьма ценное. Принц Фризен-Акан уже имел серьезные неприятности из-за своего пристрастия к «диву».

— Итак, вы полагаете, что ваш отец был убит за то, что не смог расплатиться с поставщиком?

— Скорее всего. Ведь вы тоже так считаете. Или нет?

Имени поставщика «дива» она не знала. Поскольку Талий был убит стрелой, выпущенной из арбалета, я спросил Суланию о Сарине Беспощадной, но это имя не говорило ей ничего. Описание внешности Сарины тоже не помогло делу. Алкоголь стер в её памяти несколько последних месяцев, и сейчас она была не в состоянии толком вспомнить, что происходило вокруг.

Печально глядя на небольшой кошель, она проговорила:

— Папа так любил его… Всегда держал под рукой… А у вас вина случайно не найдется?

Вина у меня не нашлось. И вовсе не случайно. Я так и не смог оценить его вкус. А потому предложил Сулании пиво, которое вполне заменяет вино.

— Должен сказать, — заметил я, наливая пиво, — что убийство мага за долги — событие весьма неординарное. Подобное, конечно, возможно, но поставщик, как правило, предпочитает получить деньги. Ведь в доме вашего отца наверняка имелись ценные вещи, которые можно продать. Другое дело, если это был очень большой долг. Больше, чем он мог задолжать за свои дозы «дива». Да, думаю, что должен он был значительно больше. Как вы считаете, не мог ли он сам быть сбытчиком?

Мысль о том, что её папенька мог быть наркодельцом, вызвала у Сулании слезы. Чуть всплакнув, она сказала, что это возможно, но точно она не знает.

Я задумался. Итак — если Талий был более крупным игроком на рынке «дива», чем считает его дочь, это объясняет, почему Служба общественной охраны наводит тень на его убийство. Связанные с наркотиками скандалы уже подступают к стенам дворца, и их частенько связывают с именем принца Фризен-Акана. Власти не желают новых неприятностей. Консулу Калию уже приходилось прилагать чудовищные усилия, чтобы скрыть от общественности слабости принца. Политическое положение в Турае вечно пребывает в неустойчивом состоянии, и сенатор Лодий — лидер партии популяров — готов использовать в своих целях любой скандал. Словом, правда о смерти Талия, просочившись в общество, может нарушить хрупкое политическое равновесие.

Принц Фризен-Акан — законченный наркоман, и у меня нет сомнения в том, что во дворце он в своем пороке не одинок. Если Талий Зеленоглазый снабжал их «дивом», становится понятным, почему его не вышвырнули из дворца и каким образом у него возник большой долг. Весьма глупо забирать большие партии «дива», не имея возможности их сразу оплатить. Но, как ни странно, подобное случается довольно часто, и результат всегда один.

Продолжая размышлять о Талии, я внезапно задал себе вопрос: а почему, собственно, он так любил свой кошель? В этом кошеле нет ничего особенного. Я понимаю, что сентиментальные воспоминания могут быть связаны с различными предметами, но людей, испытывающих сердечную привязанность к своему кошелю, мне встречать ещё не доводилось.

Я тщательно изучил кошель. Небольшой, затягивается сверху с помощью пары шнурков. Несколько гуранов в него влезут — но не больше. Я прошептал несколько слов на древнем языке магов — ничего особенного, простенькое заклинание с приказом открыться, — и воздух вокруг меня внезапно сделался прохладнее. Тогда я потянул за один из шнурков, и кошель начал открываться. Он открывался, открывался и открывался, становясь все шире, шире и шире.

Сулания, открыв от изумления рот, взирала на то, как маленькое отверстие, растянувшись на ширину моих вытянутых рук, превратилось в зияющую щель.

— Что это? — прошептала она, не веря своим глазам. И я её понимал: с точки зрения здравого смысла подобное просто невозможно.

— Магическое пространство, — пояснил я. — Или скорее — вход в магическое пространство. Другое измерение, что бы это ни означало. Это совсем не простой кошель. Мы имеем дело с магическим карманом.

Я заглянул в открывшуюся передо мной большую дыру. Лицо, оказавшись в промежуточной зоне между обычным и магическим пространством, тут же начало мерзнуть. Магическое пространство внутри кошеля было окрашено в пурпурные тона, и я не сразу смог рассмотреть, что там находится.

Все предметы, помещенные в магический карман, теряют вес и объем, что весьма удобно для мага, желающего скрыть большой мешок «дива». Наконец мои глаза привыкли к странному освещению, и я просунул в кошель Талия всю руку до плеча. Со стороны могло показаться, что моя рука просто исчезла. Я ожидал, что пальцы коснутся порошкообразного наркотика, однако они наткнулись на что-то твердое, холодное и явно металлическое. Вытащив руку, я снова всмотрелся в глубину — и увидел голову. Бронзовую голову. Голова была прикреплена к телу, тело сидело на коне.

Я вытянул голову на свет и молча уставился на кошель. Даже для меня — человека, привыкшего к магическим выкрутасам, — было странным держать в руке статую святого Кватиния весом в две тонны.

— Да, это объясняет многое, — пробормотал я себе под нос.