Валерий Вотрин - Последняя чаша гнева Страница 19

— Здравия великим воинам! Хайль! Хайль! Хайль!

13

Кровавое небо покрылось гнойными струпьями облаков. Наступающую ночь бередил тревожный свет ярких косматых звезд. Лес глухо стонал под порывами ветра. Со стороны альбегинского лагеря ветер доносил запах падали.

Шамиссо закашлялся. Густой смрад полз на холм всякий раз, когда ветер дул с той стороны. Он знал, что вонь сгнившей плоти источают хакты и другие неживые существа, с которыми завтра придется биться. Судя по интенсивности запаха, таковых было много.

Прямо перед ним, серое в наступающих сумерках, лежало окруженное лесом кочковатое болотистое поле. На противоположном конце поля мерцали огни вражеского лагеря. Временами оттуда неслись нелюдские вопли и рычание.

Шамиссо повернулся и медленно сошел с холма. Внизу его поджидал Роаберт.

— Утром, — бросил Шамиссо.

Роаберт чуть заметно кивнул. Конечно, утром. Иначе войско Альбегина рассеется по окрестностям, грабя и уничтожая близлежащие городки и хутора.

Уже двое суток войско Лиги, отданное под командование Шамиссо, стояло на этих позициях. Все эти двое суток оно ждало, пока подтянется к будущему полю брани огромный хвост войска Альбегина, затерявшийся где-то в лесах и медленно выползающий из Княжеств Границы. Недавно в лагере альбегинцев застучали барабаны. Шамиссо не мог представить себе иной причины этому, кроме той, что огромный вражеский обоз наконец достиг лагеря.

Пока ни та, ни другая сторона еще не делали попыток сближаться.

— Еще не прибыл? — спросил Шамиссо у Роаберта.

— Нет, — ответил тот. У Шамиссо по-волчьи вздернулась верхняя губа. Их обоз еще не прибыл. Лазер как самое громоздкое и ценное их оружие все еще плелся где-то в хвосте, среди обозных фур. Лафет, на котором была укреплена пушка, сопровождал человек по имени Серый Хрольв с Горы. Хрольв сам вызвался сопровождать мощное орудие к месту битвы. Сейчас Шамиссо одолевали сомнения: он подозревал, что Серый Хрольв с Горы шпион. Шамиссо никак не мог отделаться от этих подозрений.

С холмов над ними, окаймляющих поле с этой стороны и отрезающих путь к неглубокой речке с мутной водой и илистыми затопленными берегами под названием Шипуш, доносилось лязганье и ругань бомбардиров. Там устанавливали пушки.

Шамиссо и Роаберт медленно шли между горящих костров. Становилось понятно, что победа не будет легкой: люди, сидящие у огня, были молчаливы, угрюмые лица красновато освещались бликами пламени. Костры тихо потрескивали. Редко можно было услышать негромко сказанное слово. У составленных в пирамиду ружей к ним присоединился Бурис.

— Только что пришли люди из Оруна, — тихо доложил он. — Ланглоара среди них нет.

— А где же он? — спросил Шамиссо недоверчиво.

— Он и Кальв должны прибыть ночью.

Из темени выдвинулась могучая фигура Блакка. Он прогудел:

— Я им не доверяю.

— Уточни, — попросил Шамиссо.

— Ланглоар, Кальв и Хаоэй, — сказал Блакк.

— У тебя есть причины не доверять и остальным правителям Лиги.

— Здесь и Энунд, и Рэгнвальд, и Гутхорм, и Льот с Гудлаугом. Только этих нет.

Действительно, это выглядело подозрительным. Шамиссо покосился наверх, на вершину холма, где воронье дралось над головами Дюри Урмойра и Брэттуэйра Дионды, насаженных на длинные пики.

— Если они не прибудут, — подтвердил его догадку Блакк, сверкнув своими глазами ката, — их ждет та же участь.

— Они этого не понимают, — сказал Шамиссо. — Их высокое положение позволяет им надеяться, что их не тронут.

— Самоуверенность, — пробормотал Бурис и исчез во тьме. Спустя секунду его фигура в развевающемся плаще взбежала вверх по склону одного их холмов: он начал отдавать какие-то приказания бомбардирам. Жерла пушек медленно поворачивались в сторону вражеского лагеря.

Пала совершенная темнота, лишь красными огнями пылали костры. Шамиссо продолжал обход лагеря. Блакк и Роаберт куда-то пропали. Поперек пути храпело нечто, завернувшееся в плащ. Шамиссо толкнул его ногой. Храп прервался, и над плащом появилась всклокоченная голова Месмони, сына Рантра, владетеля фьефа Наргар.

— Я привел своих, — отозвался он недовольно. — Ты лучше других проверь, гонфалоньер.

Шамиссо увидел рядом с его потухающим костром трепещущий на ветру флажок фьефа. Кругом сопели и храпели воины Месмони. Сын Рантра не лгал.

— Все фьефы здесь? — спросил Шамиссо.

— Конечно, все, — недовольно заворчал Месмони. — Зато нет никого из Оруна.

— Они пришли.

— Ну, так нет бургграфа Ланглоара. Какая разница! Без него они не будут драться.

Шамиссо промолчал. Владетель Наргара был прав.

— Спи, — сказал Шамиссо.

— Хрр, — отозвался Месмони, сын Рантра.

Еще немного побродив по лагерю, Шамиссо вернулся к своему костру. Часовых он проверять не стал: он знал, что никто не захочет спать в такую ночь, когда в любую секунду на тебя может наброситься и сожрать какая-нибудь плотоядная тварь из Альбегина, подкравшаяся ночью к лагерю.

Он даже не заметил, как заснул. Проснулся от бряцанья оружия. Бледный рассвет занимался над суровыми лесами. Лагерь готовился к битве. Везде сновали люди, слышалось вжиканье точил о клинки, где-то пальнуло ружье Фаулера: часовой подстрелил латинию.

Шамиссо подвели коня. Он забрался в седло и медленно взъехал на холм. Еще внизу он заметил группу всадников, неподвижно стоящих на вершине холма и взирающих на альбегинский лагерь. Шамиссо узнал среди них квадратную фигуру Кальва, а рядом сидел на коне неправдоподобно маленький Ланглоар. Он удовлетворенно хмыкнул: эти двое все же прибыли.

Дул сильный ветер, и группу на холме временами застилало хлопающей тканью их же плащей. Когда он подъехал ближе, он увидел возле Ланглоара и Кальва также Буриса, Роаберта, Гутхорма, Энунда и Хаоэя. Последний мрачно насупился.

Чуть подальше выстроились пушечные жерла, направленные на вражеский лагерь.

Ланглоар кашлял. Так, не переставая давиться сухим перханьем, он проговорил:

— Земля мокрая, лошади будут оступаться.

— Лазер прибыл? — не слушая его, спросил Шамиссо Буриса. Здесь все уже привыкли к незнакомому слову. Бурис покачал головой. Шамиссо мрачно вгляделся в конец поля. Там уже началось движение.

— Место выбрано неудачное, — пробасил Хаоэй. Мешки под его глазами еще сильнее взбухли и потемнели, одутловатое лицо стало болезненно-бледным: видимо, он пережил неспокойную ночь. — Поле узкое. Они будут драться густой толпой.

У Хаоэя были причины выглядеть таким недовольным. Незадолго до этого шахиншах Тьодольв подчинил его Шамиссо, который не был даже уроженцем этих мест. Сейчас Хаоэй старался не встречаться взглядом с Шамиссо.