Леонард Карпентер - Конан – изменник Страница 2

Бильхоат заржал и потрепал коня по черной гриве.

— Нет, разумеется. Некоторые из этих сукиных детей уже недовольны. Говорят, что просиживают здесь задницу, а за это денег не платят. — Он подмигнул Конану. — Но я-то не охотник за славой. На мой взгляд, у здешнего мятежа неплохие перспективы. Помяни мое слово, каждый из нас, если мятеж победит, получит либо землю, либо хорошую должность. Ради этого стоит и попыхтеть.

И похлопал коня по шее.

— Что до меня, то мне нужно место. — Конан натянул поводья. — Я к Гундольфу. Буду рад снова тебя увидеть, Бильхоат. — Пришпорив коня, Конан поехал вперед, крикнув через плечо: — Найдешь минутку, разыщи меня!

Считая террасы, Конан поднимался по склону. Оказавшись на пятой, он свернул и поехал между двумя рядами палаток, где увидел наконец большой шатер, похожий на пирамиду, над которым развевалось знамя: золотой топор на черном поле. Этот герб с давних времен он видел на щите Гундольфа.

Три грубых парня, которые изнывали от скуки у занавешенного входа в шатер, были Конану незнакомы. Вид их был непривычен даже ему — а уж чего только он не навидался. Выглядели они весьма сурово. Под жарой полуденного солнца они разделись до пояса, но оружие держали в руках, готовые в любую секунду пустить его в ход.

Хмуро смотрели они, как Конан слезает с седла и привязывает лошадь к коновязи. Конан отвязал от седла перевязь с мечом и перекинул ее через плечо. Затем повернулся и зашагал прямо на них, с удовольствием разминая ноги после долгой езды.

— Шатер Гундольфа, как я погляжу. Он там?

Конан говорил достаточно громко, чтобы его слышали внутри шатра. Последовало долгое молчание. Потом самый здоровенный, из троих стражей, квадратный, кряжистый, с толстым брюхом, вышел вперед и ответил:

— Нет. Его там нет. Я Стенгар. Я за него, пока он в отъезде. — Он бросил свирепый взглад на своих товарищей и снова уставился на Конана. — А ты… Кто таков? С севера небось? — Он смерил Конана взглядом — с головы до ног. — Гипербореец, как я погляжу.

— Киммериец, — поправил Конан недовольно.

— Ах, горный варвар! Ну и какого черта тебе надо от нашего капитана? Отвечай!

— Слышал, что Гундольфу нужны люди.

— Может быть. — Стенгар нахмурил лоб. Он явно о чем-то думал. — Ну и что с того?

Конан опасно сузил глаза:

— Ты, я гляжу, на неприятности нарываешься.

Стенгар снова поглядел на своих приятелей, затем опять на Конана:

— Ты небось решил, что подойдешь Гундольфу?

Конан оценивающе осмотрел всех троих:

— Я думал, что Гундольф отребья не берет. — Он пожал плечами. — Должно быть, а ошибался.

Пока Стенгар обдумывал последнее замечание, он стал еще мрачнее. Он выпятил свое брюхо и повысил голос. В нем теперь нескрываемо звучала злоба.

— Скажи-ка мне, чужак, почему ты выбрал именно этот отряд? Прямиком сюда? Зачем ты потащился именно сюда, вместо того чтобы присоединиться к тому сброду, что квартирует внизу?

Конан настороженно смотрел на него. Он решил говорить как можно меньше.

— Об отряда Гундольфа идет добрая слава.

Стенгар насмешливо улыбнулся:

— Правильно, чужак, это ты в точку. Чертовски добрая слава! Или, говоря иначе: мы — лучшие из людей Гундольфа! — Он мотнул головой в сторону своих приятелей. — Ну так что, чужак, можешь ты мне сказать — с твоим-то опытом, с твоим-то знанием самых грязных и необжитых дыр в этом мире, — почему оно так, а?

Эта перепалка привлекла внимание других наемников, которые повылезали из находившихся поблизости палаток и теперь с интересом наблюдали за сценой.

— Вот ты мне это и объясни! — Конан не двигался с места.

— Хорошо, чужак. Я скажу тебе. Мы лучшие. Столько таких, как ты, неотесанных деревенщин стремится попасть в отряд Гундольфа, что нам приходится половине из желающих отказывать. — Толстяк скрестил руки на груди и самодовольно поглядел на окружающих, как будто только что растолковал всем и каждому, как устроено мироздание.

Конан помедлил, подозревая ловушку. Он поправил пояс, так, чтобы рукоять меча была прямо под рукой.

— Неужто половине?

— Точно, северянин. Половине — из тех, кто выживет! — Стенгар театральным жестом выбросил вперед руку, как будто подавая знак кому-то, кто находился далеко, и кого зрители не могли видеть. — Выходи, Лалло! Пора и поразмяться!

Конан резко повернулся при звуке тяжелых шагов и низкого горлового рычания. Прямо на него мчался молодой человек с тяжелым двуручным мечом. Он уже занес свое оружие, чтобы разрубить Конана пополам.

Атака была столь стремительной, что Конану пришлось отражать ее мечом, не вытащив его из ножен. В высоте встретились оба клинка, оглушительно загремев. Зрители взревели от восторга. Перевязь Конана еще извивалась в пыли, как змея, пока его противник успел нанести еще два удара, целя в область живота.

— Ну что, друзья! — вскричал Стенгар. — Кто из этих двоих будет нашим новым рекрутом? Этот могучий лесоруб, Лалло, дитя кофийских гор? Или же варвар с далекого севера? Мой выбор — Лалло. Я ставлю на него.

Возбужденно зазвучали голоса вслед за этими словами. Распределялись ставки.

В это время Конан уклонялся и отражал удары. Парень был силен, как бык, и быстр, что уже доказала его первая атака. Ростом и весом он был равен своему противнику. Но он совершал слишком много необдуманных движений, и клинок Конана грозил ему смертельной опасностью.

— Эй ты, как тебя! Лалло! Бросай дурить! — крикнул ему Конан между двумя ударами. — Что за смысл нам кромсать друг друга только ради потехи этих шакалов?

Но Лалло ничем не показал, что понял. Глаза его неотступно следили за противником. Рот кривила гримаса. С размаху он обрушил удар на голову врага. Конан отскочил в сторону, простив юнцу царапину на руке.

— Ого! Варвар хочет прекратить! — закричал один из зевак, — Душа в пятки ушла небось. Я удваиваю ставку на Лалло!

— Я тоже! — заорал другой. — Всякий знает, что бойцы из этих горных варваров никудышные.

Лалло явно не замечал, что его песенка спета. Он продолжал размахивать мечом, как топором в лесу, с каждым шагом продвигаясь вперед, как будто Конан был всего-навсего каким-то странным подвижным деревом. Конан отбил меч парня в сторону и попытался остановить его могучим ударом кулака по голове — но промахнулся, так что сам неожиданно остался без прикрытия. Это было рискованно. Только опасным поворотом, изогнувшись, Конан ушел от ответного удара Лалло. Он подставил своему противнику ногу, чтобы тот упал, — но все, чего он достиг, был дар вражеского меча, которым тот ухитрился сбрить волосы с его ноги.

Нельзя было с уверенностью определить, все ли в порядке было у этого Лалло с головой. Но он был быстр, очень быстр, быстрее, чем можно было ожидать. Конан видел, что иной возможности нет: придется убить его. Уже несколько раз ему приходилось усилием воли заставлять себя в последний момент отказываться от решающего удара.

Наконец он поднырнул под один из широких горизонтальных ударов дровосека и стремительным кошачьим движением ушел за спину Лалло, который на мгновение потерял его из виду. Лалло успел повернуть голову, но остановить свой меч и развернуть его не осталось времени. Всю силу своего могучего тела вложил Конан в удар, который должен был разрубить надвое глупое лицо его противника, застывшее перед ним с невидящими глазами и слюнявым ртом.

И тут тяжелая рука оттолкнула Конана в сторону. Смертельный удар рассек воздух, хотя Лалло лежал на земле.

Варвар зарычал и сжал кулак, чтобы раздробить череп тому, кто влез не в свое дело. Но в последний момент узнал эту физиономию, заросшую серой щетиной, эту бочкообразную грудь.

— Гундольф!

— Конан-киммериец! — Серая щетина раздвинулась в ухмылке. — Как всегда, дерешься! Теперь хватит, парень, побереги силушку. Об этом мы еще поговорим. — Капитан наемников обернулся к остальным и страшно заревел: — Ты, парень, — осади назад! Зено, Стенгар. отберите оружие у этого ублюдка! Не знаю, что за дурь тут у вас, но с меня хватит! — Гундольф обвел яростным взглядом зевак. Под этим взглядом многие вдруг вспомнили о каких-то своих неотложных делах — Ну? Кто это затеял?

Большинство наемников старательно избегали взгляда своего командира. Наконец Стенгар, который стоял рядом с Лалло, сказал:

— Между этими двумя рекрутами, капитан, возникло несогласие по некоторым вопросам. Я не имел права вмешиваться.

— Замечательно, Стенгар, — кивнул Гундольф и вдруг взревел: — Замечательно для слепого сосунка! Я знаю Копана я хорошо представляю себе, во что бы превратилась башка этого бедного парня в то самое мгновение, когда Конану вздумалось бы до нее дотянуться. — Затем он широким жестом обвел всех собравшихся. — Я наказываю каждого из вас на пять монет. И приведите в чувство этого молодого болвана, чтобы я потом мог розгами вбить в него немного ума. Конан, прошу в шатер. Мой конюх позаботится о твоей лошади.