Джулиана, или Ведьминские козни (СИ) - Кальк Салма Страница 2

— Раз мы договорились, то на самом деле не о чем, — рассмеялся он. — Скажите, вы же умеете как-то уговорить кухню, чтобы вам приносили самые вкусные пирожные?

— Я просто всегда вежлива и не жалею для них комплиментов, — улыбнулась Элоиза.

И далее уже ничего важного сказано не было. Ровно до полуночи, когда телефон Элоизы засветился и показал сообщение:

«Сердце моё, вы ещё не спите?»

Она взяла его и перезвонила. Нет, она не спит. И конечно же, будет очень рада, если он зайдет. Да, ненадолго. Или как получится.

02. Две недели прошло, две осталось

* 2 *

Кардинал д’Эпиналь с картинами, Себастьен Марни, Карло и еще некоторые личности отбыли в Нью-Йорк. Во дворце остались секретарь его высокопреосвященства отец Варфоломей как полномочный представитель кардинала, и Лодовико Сан-Пьетро как исполняющий обязанности главы службы безопасности. Остальные структуры работали обычным образом.

В аналитическом отделе, который возглавляла Элоиза, кипела жизнь — у ее сотрудника Хосе Переса заканчивался контракт, он сказал, что не собирается его продлевать, потому что у него не так давно умер отец и ему нужно ехать домой и заниматься наследственными делами. Кроме того, Элоизе наконец-то удалось обосновать финансистам необходимость еще одной штатной единицы в отделе. Бернар Дюран, глава финансового отдела, закатил глаза и сказал:

— Элоиза, ваша взяла. Получайте вашу ставку, я надеюсь, вы перестанете всех убеждать и писать бумаги кардиналу и в общий музейный финансовый отдел. Обсуждайте с Софией Ларгой, пусть служба персонала извещает о вакансии и что еще там положено делать в таких случаях? А может, у вас уже кто-то есть в рукаве и вы готовы представить нового сотрудника?

Элоиза задумалась.

— Пожалуй, нет. Все мои однокурсники сейчас хорошо устроены и пока не ищут лучшей жизни.

— Тогда София вам быстренько кого-нибудь подберет, место-то козырное!

— Надеюсь, — хмыкнула Элоиза и отправилась к себе.

Когда она утром просыпалась и выключала будильник в телефоне, то непременно обнаруживала сообщение от Марни — хотя бы «Привет» или «С добрым утром». Когда она приходила в кабинет и включала компьютер, то ее поджидало либо письмо, либо личное сообщение «под крылом» — коротенькие забавные рассказы о том, где они с кардиналом и Карло были накануне, или фотографии с видами и с лицами со смешными подписями. Дней через пять она поняла, что ждет этих писем и новостей из-за океана, да так, как не ждала ничего и не от кого. Конечно, они расставались и раньше, и что это вообще на неё нашло? Но даже в воскресенье она, проснувшись, первым делом взяла телефон и читала почту, а потом уже пошла умываться. Отвечала всегда сразу же, пусть он тоже проснётся и первым делом увидит её письмо, но очень сдержанно и аккуратно, хотя хотелось вставить кучу смайликов, написать эмоциональных глупостей и ласковых слов. Так и переписывались — стабильно, доброжелательно и сдержанно.

* 3 *

Две с небольшим недели прошло, две недели осталось. Элоиза нигде этот факт не фиксировала, но утром, просыпаясь, по заведенной с детства привычке вспоминала, какой сегодня день, какие важные дела ее ждут, и — сколько дней осталось до Рождества. То есть до возвращения Себастьена.

Существовала традиция — рождественским вечером в палаццо д’Эпиналь устраивали большой праздник для сотрудников. Открывался банкетный зал на двести персон, приглашали в помощь главному повару Марчелло Гамбино дополнительных поваров, кондитеров и специалиста по изготовлению мороженого по папскому рецепту XVI века, музыканты играли до утра всякую всячину от вальсов и танго до современных хитов, а желающие после ужина развлекались интеллектуальными играми.

Год назад Элоиза не пошла на этот праздник жизни, она как раз переживала очень тяжёлый период внутренней борьбы между острой влюбленностью в Марни и самозапретом на ее реализацию. Она училась спокойно общаться с Марни и не желать при этом сорваться ни на крик, ни на объятия. Поэтому когда кузина Джина, старшая по официальному титулу среди их разветвленного семейства, изъявила желание собрать всех родственников в фамильном замке на Рождество, Элоиза подумала, повздыхала и приняла приглашение. У Джины было, как, впрочем, и всегда, смертельно скучно, если бы не приехавшие в последний момент Линни с дочкой — праздник был бы совсем провальным.

А потом она вернулась в палаццо д’Эпиналь. Там ей радостно рассказали и показали много фоток о том, как нормальные люди ели, пили, пели и танцевали, а потом отец Варфоломей обыграл Марни, Лодовико, Маурицио Росси и Бернара Дюрана в исторической викторине и получил в качестве приза от кардинала медальон с очаровательной миниатюрой второй половины XVII века. Когда Элоиза об этом вспомнила, то посмеялась про себя — именно с медальона, только другого, и началась их бурная жизнь весной. А что? Джанни Моллини, укравший позже тот, другой медальон, ведь был тогда на празднике, и при нем уж наверное говорилось, что на чердаке целый склад некаталогизированных предметов всякой, разной, непонятной и спорной собственности. Может быть, тогда в его голову и заронили идею поискать там что-то стоящее для себя…

В общем, в этот раз Элоиза решила на праздник непременно идти. Это значило — придумать образ и воплотить его! Сначала она одолевала сестрицу Линни просьбами придумать ей платье — та при случае и сшить сама могла, ей это было не в диковинку, а уж придумать-то и вообще без проблем, но по заказу не работала. То есть ничего не придумалось. Зато возник град расспросов о том, кого это ради она, Элоиза, не желает довольствоваться готовым платьем от какого-нибудь приличного дизайнера, а хочет что-нибудь этакое. Элоиза тяжко вздохнула о своей несчастной доле и обратилась с той же просьбой к сестрице Марго, обладавшей несомненным художественным вкусом и рисовавшей эскизы твердой рукой. Марго попробовала превратить в картинки невнятные Элоизины пожелания, а потом отправила ее искать ткань — может быть, если она увидит нужную ткань, то и детали додумаются.

Элоиза взяла за компанию Анну Тритти, управлявшую хозяйственной частью палаццо Эпинале и свою приятельницу, и в ближайший выходной отправилась в поход по магазинам тканей. В итоге были приобретены двадцать метров шелкового шифона трех оттенков — от глубокого изумрудного до светлой молодой листвы. Также был заказан пояс из звеньев в виде золотых листиков с пряжкой в виде бутона, в глубине которого прятался зелёный камень, и пара аналогичных застежек.

— А на шею, руки, голову? — спросила Анна. — Снова заказывать? Не успеют же сделать, это бы успели!

— А у меня есть, — лениво усмехнулась Элоиза. — Я уже все придумала, Марго была права, когда отправляла меня за тканью. Завтра повезу все это богатство к мастеру, который сошьет.

— И что, ты опять накрутишь на голову эту свою вечную фигушку?

— Нет, я уже договорилась с Витторио, он приедет днем двадцать пятого и сделает мне прическу.

Глаза Анны сделались большими и круглыми.

— Витторио? Согласился потратить на тебя половину праздничного дня?

— Ну да. Я его уговорила. Кстати, если хочешь, я его попрошу попутно и тебя причесать.

— Она еще спрашивает, хочу ли я! Чтобы меня причесал Витторио! На рождественский вечер! Конечно, хочу! — Анна чуть не выпрыгнула из машины.

Когда Элоиза еще только обживалась в Риме, она долго не могла найти мастера, который бы ухаживал за ее волосами так, как ей было бы надо. После нескольких неудачных экспериментов она заикнулась о проблеме тётушке Полине, та обладала подобными же волосами и как-то с ними справлялась. Полина рассмеялась, сказала, что нужно было сразу же её спрашивать, и тут же позвонила Витторио, молодому и амбициозному мастеру, который занимался ее собственными косами уже пару лет и время от времени летал в Милан причесывать перед спектаклями Лианну. Витторио посмеялся, но согласился взять под опеку еще одну представительницу семейства, и постоянно сетовал, что Элоиза за волосами только ухаживает, но никогда ничего из них не делает, кроме строгих узлов разной конфигурации. Исключение случилось однажды — когда прошлым летом Лодовико фотографировал её на своём новом байке и пожелал видеть образ прекрасный и свободный. Пришлось соответствовать. И когда Элоиза договаривалась о прическе на праздник, она в числе прочих доводов привела еще и то, что в кои веки раз хочет изобразить на голове не узел, а нечто намного более романтичное. Витторио поупрямился, а потом дал себя уговорить за всего лишь вдвое больший против обычного гонорар.