Лекарь-воин, или одна душа, два тела (СИ) - "Nicols Nicolson" Страница 2

Курить давно бросил, а ведь любил в свое время безостановочно смолить феодосийский или ленинградский «Беломор», прерываясь только на время операций! Был-то я и хирургом, так сказать по аппендиксам, и пластике, входившей в моду, в свое время дань отдал. Но призванием своим считаю кардиохирургию. Сердце — это насос, если подходить с точки зрения механики. Но в сердце ведь и человеческая душа живет! Правда, если рассуждать по-простому, а не по-научному: не каждый человек имеет сердце. Насос — да, имеет каждый живой индивидуум, у которого прощупывается пульс, но сердце — сердце есть не у всякого, к сожалению. Печально, но бессердечных все больше и больше. Поэтому оперирую и сердца, и насосы, и не имею права философствовать во время операций…Чревато это …

Но почему мой мозг перед окончательной остановкой начал сравнивать себя, то есть меня, с уважаемыми мною детективами? Да потому, что у нас есть одно главное сходство: хобби, увлечение — мы любим выращивать растения. Пуаро — кабачки, Вульф — орхидеи. Вот еще один человек «затесался» в нашу компанию — римский император Диоклетиан, внук раба, который, достигнув власти и установив мир в своей империи, в возрасте 60 лет удалился от всех дел и с удовольствием выращивал в своем поместье капусту.

Я же, примерно с того же возраста, стал поклонником петуний. И не только. Вообще-то с детства я любил горьковатый запах бархатцев, который в зрелом возрасте неизменно меня «телепортировал» в детство, в школьные годы — к запаху букетов учителям на 1 сентября, к подросшим, загоревшим, повзрослевшим за лето друзьям — одноклассникам, к успешным и не очень запускам воздушных змеев и авиамоделей, к многочисленным спортивным соревнованиям, к ловле бабочек, «трутников» и кузнечиков… эх….

А затем, побывав с женой на одной из цветочных выставок, мы стали страстными любителями этих необыкновенных по разнообразию цветов — петуний. Даже пристроили к своему дому просторную теплицу, подобие отапливаемого зимнего сада. Постепенно научились их выращивать, что оказалось непростым делом.

Развели ампельные, каскадные петуньи, кустовые и махровые. Со всей радужной, и сверх этого, палитрой цветов: белые и желтые, красные и лиловые, синие и лососевые, розовые, сиреневые, оранжевые, бордовые. Все — разных оттенков, с полосками и без них. В горшках, вазонах, подвесных кашпо и просто в грунте на клумбах, а также в специальных разной конструкции декоративных контейнерах. С запахом и не пахнущих ничем. Кстати, сильнее всего пахнут привычные нам с детства бледненькие «безродные» петуньи.

Как приятно окунуться в невидимое облако этого запаха и с помощью такой ароматерапии вернуть свой организм и душу в нормальное состояние после полученных стрессов окружающего нас мира!

Мы с женой превратились в фанатов — флористов, подолгу выискивали сорта, которых не имели, обменивались с другими коллекционерами, выращивали и выкармливали каждый росточек как своих детей, с той же любовью и вниманием. Очень люблю цветы, но, честно говоря, петуньи, эти нежные, сезонные создания больше соответствуют женщинам.

Всегда поддерживал жену в ее занятиях цветоводством, и сам «заразился» этим, но после того как жена ушла в мир иной, петуньями я занимаюсь больше в память о ней, о лучших годах жизни, которые мы провели рука об руку во всех радостях и горестях. Мне же, учитывая мой пол, характер и профессию все же больше по душе хвойные растения, коих на моем участке имеется немало. Но моим истинным увлечением, страстью являются кактусы.

У меня их в теплице, наверное, больше, чем у Ниро Вульфа его красавиц-орхидей. И многие кактусы и кактусята похожи на кабачки Эркюля Пуаро или капусту Диоклетиана. Но только с колючками! Часто подхожу к горшочку с кактусом, который называется эпостоа шерстистая, и думаю: сколько же ты, брат, натерпелся, сколько бед и невзгод перенес прежде, чем стать таким седым, колючим, выносливым и неприхотливым. Эти растения кажутся черствыми, жесткими, недружелюбными и опасными. Но я-то знаю по себе, что это не так. Я тоже внешне суров, могу быть строгим и требовательным. Я всегда нацелен на борьбу, на выживание в любых условиях. Этому и многому другому меня научили, в том числе и мои колючие друзья-кактусы: жизненной стойкости, уверенности в себе, выносливости, терпеливости, умению постоять за себя. Не чужды они и красоты. А как цвету-у-ут, загляденье!

Да-а-а, знал бы я, стоя в теплице перед цветущими, густо утыканными острыми колючками растениями, как мне еще не раз пригодятся все эти качества и умения…

Я с удовольствием повозился со своими петуньями и сегодня. В прошлом году обзавелся экзотическим видом, черной бархатной петуньей. Этот сорт, это чудо современной селекции называется Black Velvet (Черный бархат). Если верить селекционерам, она обладает самым насыщенным черным цветом. Правда, этот цветок оказался довольно прихотливым и капризным, точно малое дите. Кислотность почвы, подкормка и полив должны точно выдерживаться, в противном случае, растение начинает терять оттенок, и через короткое время погибает. Собой я могу гордиться, все делал, строго соблюдая рекомендации флористов.

Хочу сказать, что вообще почти всю свою жизнь соблюдал рекомендации и требования здорового образа жизни, особенно последние пятьдесят лет, потому и дожил почти до ста, и до сих пор нахожусь в неплохой форме. Несмотря на свой немолодой возраст, являюсь практикующим кардиохирургом в своей собственной частной клинике. Всего достиг своим трудом, никто мне денег на открытие клиники и на ее развитие не выделял.

Чтобы окончательно не закисать на своей загородной вилле, периодически работаю в клинике. Меня приглашают, когда случается особо сложная операция на сердце. Я в свое время разработал методику проведения операций на открытом сердце, в том числе лечение огнестрельных и ножевых ранений. Естественно, ведущие хирурги моей клиники с успехом сами справятся, но, из уважения, зовут меня для консультаций. Я все прекрасно понимаю: хотят порадовать старика, таким образом говоря, что он еще на что-то способен. Спасибо им за это огромное.

Начал понемногу добавлять в резервуар капельного орошения удобрение, взвесив его на аптечных весах — агрономия, как оказалось, не такое простое дело! Тщательно размешал до полного растворения все крупинки. Теперь можно открыть дозатор, пусть живительная влага с удобрениями поступает к цветам.

Управившись с цветами, удобно устроился в любимом кресле-качалке и, наслаждаясь прекрасным видом зелени своей коллекции хвойных и растущих вокруг меня на всех уровнях петуний, а также густым запахом цветов, начал размышлять над одной интересной и с моей точки зрения перспективной идеей. Кругом тишина, которую нарушают разве что звуки пролетевшего шмеля или какой-то жукашки. Благодать… Лист не шевелится, полное безветрие, штиль. Состояние блаженства и беззаботности… Рядом на столике чашка уже не крепкого кофе, а очень ароматного, но всего лишь травяного чая — что делать, господа, что делать…

«Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь» — в кармане резко и тревожно вдруг безостановочно зазвонил смартфон, прервав мое любование природой и размышления о развитии клиники, вернув на бренную Землю со всеми ее проблемами, радостями и трудностями, с любовью и ненавистью, рождением нового и смертью отжившего свой век, кем бы и чем бы оно ни было. Боже, как не вовремя… Но трубку поднять надо обязательно — судя по рингтону, звонят из клиники. А если звонят, то, значит, я там нужен.

— Василий Сергеевич, — отозвался смартфон голосом директора клиники Петра Григорьевича Садовникова, — вы просили сообщить вам об уникальном случае.

— Да-да, Петр Григорьевич, слушаю внимательно.

— Ножевое ранение в грудь. Сердце почти пополам разрезано. Пациент без сознания подключен к аппарату искусственного поддержания жизнедеятельности, проводится комплекс поддерживающей терапии. Ранение получено пострадавшим почти рядом с клиникой и его чудом, еле живым, оперативно доставили к нам.

— Прогноз?

— Если своевременно проведем операцию по разработанной вами методике — есть вероятность сохранения жизни пациента.