Львиное логово (СИ) - Чайка Дмитрий Страница 2

И она послушала. Смирив норов, она валялась в ногах, умоляла, обещала делать все, что скажут, приведя в панический ужас рабыню, которая все это непотребство случайно увидела.

— Плохо, госпожа, вам не поверят. У убийц нюх, как у охотничьей собаки. Работаем дальше.

К возмущению Ясмин, которая прибежала рассказать мужу про такое обучение, тот, подумав, заявил, что выдаст Сукайе дополнительную премию. Она, фыркнув, убежала, но будучи упрямой беспредельно, продолжила грызть нелегкую науку выживания.

Через пару недель Макс принес ей неприметный кинжал размером с ладонь, непривычно темный и невообразимо острый. Вавилонян внимательно осмотрел его, покачал на пальце, подержал разными хватами и, хмыкнув, одобрил.

— Для маленькой руки сойдет, господин. Что это за бронза? Я такой раньше не видел. И заточка необычная.

— У меня человек со сплавами работает, будешь опробовать его новые материалы. Если скажешь, что плохо, переделаем.

— Да нет, отличная вещь. Но этого мало. Если за ней придет настоящий мастер, она этот ножик даже достать не успеет, у нее его просто отберут. Нужно сделать широкий пояс с бронзовыми бляхами, и в них спрятать несколько коротких лезвий. Пришлите мастера, я поясню. И, господин, этот нож выше всяких похвал. Оружейнику мои поздравления.

— Я передам. Как идет учеба?

— Уже гораздо лучше, великий. Госпожа вполне достоверно плачет, я ей почти верю. У нее пока не очень хорошо получается испуганно смотреть в глаза убийце, она должна вызывать жалость, а не похоть. Умоляющий взгляд, трясущиеся губы и обнимание ног будем еще отрабатывать, совсем неубедительно выходит.

— А зачем ей испуганно смотреть в глаза убийце? — спросил сбитый с толку Пророк.

— Чтобы он тоже смотрел ей в глаза и не видел, как она режет ему сухожилие над пяткой, господин, — терпеливо пояснял Сукайя.

— Это все? Или ты еще чему-то ее учить будешь, — спросил обескураженный Макс.

— Буду, конечно, — пожал плечами убийца. — Нам нужно освоить, как правильно угрожать, подкупать, сеять рознь и дарить ложную надежду. И это куда важнее, чем умение работать кинжалом, господин. Язык гораздо страшнее ножа, которым владеет любая уличная шпана. Качественно запугать человека, или польстить ему, а потом заставить сделать то, что нужно, может только настоящий мастер.

Пророк, совершенно ошалевший от таких подробностей, задумался, и однажды вызвал Сукайю на разговор. Тот встал напротив, почтительно опустив глаза в пол.

— Сукайя, чего ты хочешь больше всего? — спросил Пророк.

— Чего я хочу? — растерялся убийца, — я не знаю, господин, я всю жизнь пытался заработать и выжить при этом. Как-то не до мечтаний было.

— Назови свое самое заветное желание.

Сукайя задумался, поднял взгляд и остро посмотрел в лицо Макса.

— Я хочу спокойно встретить старость, чтобы моим детям не пришлось жить так, как живу я. И чтобы моя мать жила со мной, окруженная заботой, а не бегала по храмам, раздавая жертвы за непутевого сына. Вот моя мечта, господин, — он испытующе посмотрел Пророку в глаза, ожидая продолжения.

— Я предлагаю сделку, — произнес Пророк. — Ты получаешь звание сотника и становишься полноправным гражданином Суз, авилумом. Никто не узнает о твоем прошлом, ты получишь новое имя. Я подарю тебе дом с садом, куда ты перевезешь свою семью. Твои дети будут обучены грамоте за счет казны. Если ты погибнешь, твоя жена будет до конца жизни получать содержание, сыновья будут приняты на службу писцами, а дочери — выданы замуж с достойным приданным. И в том я клянусь тебе священным огнем.

— Что я должен за это сделать? — облизал пересохшие губы Сукайя. — Перерезать глотку богу Энлилю? Я готов за такую цену.

— Ты будешь служить мне, и будешь убивать по моему приказу. Но только по моему, и ничьему больше. Ты наберешь десяток бойцов, которых обучишь сам. Что ты умеешь?

— Умею хорошо открывать запоры, умею быть незаметным в толпе, могу притворяться нищим или калекой, умею неделями выслеживать жертву, способен долго ждать, когда придет лучший момент для удара. Я хорошо владею ножом и удавкой, господин. Иногда использую лук, но я не люблю с ним работать, можно только ранить жертву, а это недопустимо.

— Этого мало, ты должен найти того, кто хорошо разбирается в ядах.

— Я знаю такого, господин. Но он жрец, и живет недалеко от Вавилона.

— Уговори, купи, укради, мне все равно. Он нужен мне здесь.

— Я все сделаю, господин. Когда я могу перевезти семью?

— Прямо сейчас. Приказ уже у царского писца, он оформляет дарственную на дом и вносит тебя в список граждан. Твое новое имя я не помню, потом узнаешь.

— Одно условие, господин, — почтительно сказал Сукайя, — я не убиваю и не калечу детей. Просто не могу.

— Ты никогда не получишь такого приказа, — успокоил его Макс.

Так на Древнем Востоке появилось первое спецподразделение, а Персидское царство в лице Пророка добрейшего бога Ахурамазды окончательно свернуло с пути благородства и чести.

Неделей позже. Царский дворец.

— Да ты совсем спятил? — орал великий царь не своим голосом. — Мне Хутран доложил, что ты эту тварь у себя дома поселил, и он рядом с моей сестрой и племянниками целый день находится. Ты хочешь, чтобы он тебе во сне глотку перерезал? Почему он еще не казнен? Да на нем крови больше, чем на Шуме. Хутран за ним три года гонялся! Ты что творишь?

Великий царь уже начал сбиваться на хрип, а Пророк терпеливо ждал, когда его царь, и брат любимой жены, по совместительству, изволит проораться. Наконец повелитель, видя, что зять абсолютно спокоен, решил выслушать объяснения.

— Понимаешь, брат, есть разные мастера. Есть искусные ювелиры, есть оружейники, а есть такие, как Нергал-Нацир, которому боги даровали великое умение.

— Да, Нергал-Нацир великим бойцом был, я его сандалии целовать был готов. Таких сейчас нет. Он был отважным и честным воином.

— Дурак он был набитый, а не великий воин. Из-за своего чистоплюйства тысячи людей погубил и войну просрал.

Ахемен насупился, этот разговор затевался не в первый раз. Прямой, как извилина прапорщика, царь терпеть не мог все эти хитрости и подлости. А то, что наемный убийца находится рядом с его сестрой, просто выбивало его из колеи.

— Может, тебе напомнить, как ты князем стал, как мы Аншан взяли, как киммерийцев разбили? Или про город Укку поговорим? Там по сей день люди не живут, я специально интересовался. Все племя погибло, чтобы мы могли армию сохранить, до последнего человека. Даже князька этого хвастливого его же соседи зарезали, когда узнали, что он сбежал, пока его воины бились.

— Зачем тебе этот душегуб понадобился?

— Затем, что саки нам армию уполовинят, вот зачем! Ты на них катафрактов не пустишь, они сбегут и издалека их расстреляют. А персы на размен пойдут один к одному. У тебя тридцать тысяч всадников, а у них — пятьдесят. Ты свой народ решил без мужчин оставить?

Царь сидел, опустив могучие плечи. Простому и честному парню было не по себе от мысли, что в царском ремесле нет места обычным человеческим чувствам, а есть только голый расчет и целесообразность. Он все понимал, но принимал это очень тяжело.

— Ладно, говори. Я же понимаю, что ты опять что-то затеял.

— Затеял, брат. Не выйдет у нас в открытом бою и саков, и ассирийцев победить, никак не выйдет. Мы с Камбисом и Хумбан-Ундашем и так и так считали. Опустошат нашу землю, брат. Сузиану и Аншан заселят иудеями и сирийцами, персов в горы загонят, а там племена по одному перебьют. Мне и лазутчики о том докладывают. У нас один выход — саков в Манне остановить. А еще лучше — похоронить.

— Я уже Камбиса и Хумбан-Ундаша в Манну послал, чтобы на местности осмотрелись, места удобные поискали. Нам Манна позарез нужна, там таких коней выращивают, — и великий царь закатил глаза. — Так зачем тебе этот душегуб понадобился?

— Понимаешь брат, вот Нергал-Нацир был от бога мастер в копейном бою, а этот бродяга Сукайя такой же мастер, но в ремесле наемного убийцы. Ты думаешь, почему его три года искали и никак найти не могли? Вот такой-то человек мне и был нужен. Ты помнишь, как одна безымянная сволочь ворота в Биллату открыла, и пять тысяч лучников были как бараны, перерезаны?